Хуан думал о том, что сегодня они с Пабло должны встретить Сибилио с одним из его друзей. Двух мулов, нагруженных золотом в больших мешках, дополнительно набитых разным тряпьём, необходимо встретить незаметно, препроводить до двора негра Кумбо и зарыть бо́льшую часть в укромном месте.
Он волновался, постоянно думая, чего он не додумал, не учёл, что может привести к провалу всего дела. А времени и сил было потрачено так много!
Перед полуднем Хуан обратился к донье Корнелии:
– Донья Корнелия, – спросил Хуан нерешительно. – Что вам видится на сегодня? Я волнуюсь и беспокоюсь.
Она долго не отвечала, затем проговорила загадочно:
– Делай, как задумал, Хуан. Но поспешай. Не задерживайся в дороге. И не мешало бы не идти через город.
– Другого пути я не знаю, сеньора, – ответил Хуан.
– Пабло подскажет. Доверься ему в этом.
Хуан с любопытством посмотрел на старуху. Она больше ничего не сказала. А Хуану показалось, что старая сеньора уже знает о вчерашнем разговоре с Мирой и с замиранием в сердце ожидал вопросов. Но они не последовали. Сеньора ушла по своим делам в город.
Мира выбежала из хижины, где убиралась, подбежала к Хуану. Её лицо выражало радость и надежду.
– Хуанито, мне бабушка сказала, что не сердится на меня!
– А почему она должна была сердиться? – удивился Хуан.
– Она узнала, что мы с тобой обсуждали вечером!
– Боже, Мира! И что же она сказала?
– Ничего не сказала, Хуанито. Просто ушла, а это лучше, чем всякие слова. Молчание её говорит о том, что она не сердится.
– Ты хоть спала сегодня, Мира?
– Спала! А как же! Правда, мало и плохо. Всё думала о нашем разговоре.
– Зачем тебе это, Мира?
– Как зачем, Хуанито? Я ведь сказала, что люблю тебя! Разве этого мало?
– Эсмеральда, – строго проговорил Хуан. – Ты слишком опережаешь события, успокойся и погоди об этом. Ты ещё мало что соображаешь, а готова судить о таких сложных делах! Я боюсь за тебя, Мира!
Девочка строго посмотрела на Хуана. Хуану показалось, что она взглядом проникает прямо внутрь его тела. Опять волнение охватило его, но страх заставил посмотреть на девочку другими глазами.
«Почему мне так не везёт? – думал он. – То эта Габриэла терзает меня каждый раз, как только взглянет на меня, то эта девчонка! Но тут совсем другое. Мира мне дороже во много раз, но что это значит? И как убедить Миру перестать думать о мне, как о любимом? А что я могу? Одно успокаивает, что это у неё детское увлечение, которое пройдёт, как только она подрастёт. Дай-то Бог!»
Хуан с Пабло затаились в непосредственной близости от усадьбы. Подходило время выхода груза. До усадьбы было не более ста саженей, но за густым кустарником и деревьями её видно не было.
– Выйдешь один, скажешь пароль, – тихо говорил Хуан своему напарнику. – Я посмотрю, будет ли слежка. Потом догоню.
Метис молча кивнул. Поправил мачете за поясом, ощупал цепь. Скоро послышались голоса погонщиков. Потом неторопливый топот копыт. Мулы уже виднелись через листву. Хуан углубился дальше от дороги, а Пабло вышел, подождал немного.
– Скоро солнце зайдёт, амиго, – проговорил он пароль.
– Часа два ещё есть для этого, – ответил негр.
Коротышка поздоровался за руку, спросил тихо:
– Всё спокойно? Хозяин не высылает следом людей?
– Не знаем, – ответил Сибилио, как понял Пабло по описанию Хуана. – Может, позже что и будет. А где сеньор Хуан?
– Он будет позже. Поехали. Поторопимся.
Все трое ударили мулов плетьми, животные недовольно махнули хвостами, но зашагали быстрее.
Хуан проводил их глазами, подождал ещё с четверть часа и вывел мула на дорогу. Крупной рысью погнал следом. Догнал крошечный караван уже вблизи городка. Тут Хуан кивнул Пабло, тот свернул на боковую тропу, ведущую влево от дороги, и скоро все скрылись в извилинах тропы.
Хуан медленно, опустив голову, поехал назад. Он был уверен, что люди дона Рожерио обязательно проследят путь золота.
Но никого не встретив, Хуан повернул назад и галопом помчался догонять караван. Это оказалось долгим делом – Пабло гнал своего мула и остальных тоже прытко.
Лишь проехав город стороной, Хуан через час увидел то, к чему стремился.
– Молодцы, ребята! – проговорил Хуан, придерживая животное. – Хорошо гоните! Этак мы раньше времени прибудем на место. Можно и передохнуть. Да и проверить хотелось бы эти мешки.
Они свернули на поляну, поднимающуюся довольно круто от тропы. Остановили мулов за стеной кустарника.
– Вроде бы всё на месте, – молвил Хуан, проверив мешки, запуская руку по локоть в никому не нужный груз, набитый в мешки. – Вы хоть знаете, что везёте? – повернулся он к Сибилио.
– Нам не говорили, сеньор, – ответил Рубио, второй негр-погонщик, довольно молодой, которого Хуан едва узнал. – Однако слишком тяжёлые эти мешки для обычного груза.
– Будете помалкивать – заработаете свободу, – бросил строго Хуан. – И больше не отпущу вас в усадьбу. Будете работать у меня, как вольные, за деньги. Согласны?
Негры со страхом переглянулись, а Сибилио спросил:
– Нас ведь искать станут, сеньор! За беглых посчитают.
– Не беспокойтесь. Теперь вы вроде бы мои рабы. Но это только для властей, а с хозяевами асиенды я уже договорился. Они знают, что вы не вернётесь. Мы далеко уедем и им нас не найти, даже если бы и захотели.
Смеркалось, когда Хуан опять приказал трогаться в путь. Пабло ехал впереди. Он знал все тропы в этих местах и вёл караван уверенно.
Не торопились. Через час перешли ручей и вышли к усадебке Кумбо. Тот уже ждал, сидя у костра и нервно курил трубку.
– Кумбо, быстро дай людям перекусить. Нужно побыстрее завершить задуманное. Нам ещё предстоит работа, если на то будет воля Господня.
Хуан с Кумбо нагрузили мулов мешками, быстро скрылись в темноте, прихватив с собой тусклый фонарь.
– Вначале спрячем золото сеньоры, – распорядился Хуан.
Он споро снял пласт дёрна, разрыл тайник. Прежнее было на месте. Он с усилием снёс тяжёлые мешки, уложил их, и тщательно, не торопясь, присыпал землёй. Уложил дёрн на место, а Кумбо, как и прежде, полил его водой.
– Иди домой, Кумбо. Остальное я сам доделаю, – приказал Хуан, передал повод мула негру, проследил его и тронулся к своему тайнику. Он находился шагах в двухстах среди острых выступов скальной породы, среди которых пучками росли жёсткие травы, тронутые засухой.
Он отдохнул, прислушиваясь, укрыв фонарь в углублении среди камней. Мула он оставил шагах в сорока на каменистой осыпи, слегка наклонной. И теперь таскал тяжести, пыхтя и обливаясь потом. При свете фонаря отсыпал несколько сот монет в приготовленный мешочек из прочной кожи. Остальное вместе с тряпьём, что было в мешках, засыпал в тайник, прикрыв всё это камнями и сухой травой. Потом долго осматривал место с фонарём в руке, поправлял и заметал следы. Наконец осторожно ушёл к мулу, пасшемуся невдалеке.
Кумбо посмотрел на Хуана вопросительно, задавать вопросов не стал, молча поставил перед ним миску с фасолью и два банана. И в кружке его знаменитый напиток, напоминавший вкусом пряную настойку с запахом рома.
– Люди спят? – тихо спросил Хуан.
– Спят, сеньор, – кивнул негр тоже тихо.
– Ты отвечаешь за сохранность клада, Кумбо, – проговорил жёстко Хуан.
– Как боги решат, сеньор, – смиренно ответил негр.
– Почему боги, Кумбо? Разве ты не веришь в Христа и Деву Марию?
– Верю! Как не верить, сеньор! Но и своим богам не мешает помолиться. Это не помешает и не оскорбит святого Христа. Да и какой это грех, если человек помнит своих богов. Это наша история, сеньор. А её вот грех забывать. Так нас учили ещё в детстве наши колдуны-знахари.
– Ты помнишь своё детство в Африке, Кумбо? – Хуан заинтересованно посмотрел в морщинистое лицо негра. – А почему у тебя лицо такое светлое?
– У каждого племени, народа свои отличия, сеньор. Есть совсем чёрные, а у моего племени цвет светлый. Недалеко жило племя, так те были совсем как Мира, сеньор.
