– Что тебя связывает с этой девчонкой, Кумбо? Ты к ней относишься по-родственному. Можешь рассказать?
Негр долго молчал. Хуан уже подумал, что он не ответит.
– Сеньора разрешила вам, сеньор, говорить всё. Так что можно и поведать о своей жизни. Тем более, что сеньора так много сделала для нас.
– Для вас? – удивился Хуан, и любопытство захватило его.
– Да, сеньор, для нас. Я был младшим в семье, а старшим был брат. Его звали Мтурата, но здесь дали другое имя – Фауро. Но для меня он остался Мтурата, сеньор. Он был старше меня лет на пятнадцать, и мы были от разных матерей. Это у нас было обычным делом.
– Вас продали на невольничий корабль? – спросил Хуан.
– Почти всех, сеньор. Больше десяти человек. Но половина умерли в пути. Остальные разошлись по разным хозяевам. Только я со старшим братом оказались вместе. Но он заболел, хозяин выгнал его, а сеньора пожалела его, выходила, и он ещё пожил несколько лот. Это его внучка, сеньор. А я, значит, её дядя. А, может, и дед... Но она об этом не знает.
– Почему? – спросил Хуан, хотя догадывался об этой причине.
– Так пожелала сеньора. – Негр вздохнул, горькие складки резко выделялись при свете костра, и весь он поник, ссутулился, сжался.
Хуану стало жаль негра. А тот после тягостного молчания сказал грустно, как-то потерянно:
– Она последнее, что связывает меня с прошлым, сеньор. Но я редко вижу свою племянницу и это очень грустно.
– Ты что, не можешь посещать её в доме сеньоры?
– Я знаю, что моё посещение не очень нравится сеньоре. И я покоряюсь. Что мне остаётся, сеньор?
– А Томасу ты знал, Кумбо? – Хуану очень хотелось узнать побольше.
– Да, сеньор. Тогда мы часто виделись. Но уже больше десяти лет как её не стало, и лишь Мира светит мне в моей жизни. Спасибо сеньоре. Она всё же не оставляет меня своими заботами.
– Отца Эсмеральды ты знаешь? – допытывался Хуан.
– А как же, сеньор! Её отец сидит во мне гвоздём прямо в сердце, да достать мне его никак не дозволено. А теперь я уже и не смогу отомстить за мою любимую Миру. Спасибо вам, сеньор. Хоть это немного радует меня. А сеньора постоянно говорит, что ей очень повезло с вами, дон Хуан. И мне тоже. Я так надеюсь, что вы поможете моей милой Мире, сеньор! Не оставляйте её своим вниманием. Мы с сеньорой скоро переселимся в мир иной, а девочка останется без поддержки. Хотя что моя поддержка значит в мире белых людей, сеньор!
– Он, отец Миры, тоже скоро предстанет перед высшим судьёй, – проговорил Хуан, полагая, что эта весть будет приятна негру.
– Стало быть, боги вняли моим молитвам, сеньор! Вы тоже много сделали для всех нас, дон Хуан! Но главное впереди. Как помочь Мире стать на ноги, сделать её счастливой? В этом я вижу главное в жизни, сеньор. Донья Корнелия сильно надеется на вас, сеньор.
Услышанное удивило Хуана. Он подумал, что за этим может стоять нечто, что может изменить всю его жизнь. Но что именно – этого пока никто не может знать. И всё же он был взволнован, немного даже обескуражен. Это никак не вписывалось в его задумки.
Тут он вспомнил Габриэлу. Её беременность выглядела сейчас в ином свете. Захотелось поведать об этом этому старому негру, посмотреть, как он отнесётся к такому повороту событий. И сеньора, что скажет она, услышав такое.
И в то же время стало жаль девушку с её несчастьем, которое может так повлиять на её судьбу, что жизнь её окажется ещё хуже, чем жизнь доньи Корнелии. Стало жутко, учитывая слова Габриэлы о уже возникшей ненависти к будущему ребёнку.
Сомнения нахлынули на Хуана. Его намеренья помочь Габриэле с рождением ребёнка угасли. Потом пришла мысль, что с этим можно повременить ещё пару месяцев.
Они с Кумбо рано утром, по росе, прошли проверить следы схоронок. Поправили немного, полили водой. Кумбо молвил уверенно:
– Вы, сеньор, не беспокойтесь о кладах. Они будут сохранены, уверяю вас!
– Надеюсь, Кумбо, тем более, что от них зависит во многом судьба Эсмеральды. А она мне не безразлична.
Негр с благодарностью взглянул на Хуана. Было видно, что он взволнован, множество чувств отразилось на его сморщенном лице.
– Пабло, ты выполнил работу и можешь отправляться домой. Возьми две монетки, как обещал, – и Хуан протянул метису два золотых дублона.
Метис не смог удержаться от восхищения щедростью сеньора, но слов было явно недостаточно в его лексиконе, и он только поклонился, пробормотав:
– Да воздастся вам, сеньор, за вашу доброту! Спасибо!
Хуан попрощался с Кумбо, пообещав на обратном пути заглянуть к нему.
На пристани он со своими неграми долго добивался местонахождения своего баркаса, пока один лодочник не согласился поискать его, усадив пассажиров в свою утлую лодку.
После недолгих поисков, баркас нашли в отдалении и сторож Кристобаль позволил Хуану ступить на борт судна.
– Как дела, Кристобаль? – спросил Хуан, осматриваясь по сторонам.
– Всё тихо, сеньор. Один раз пытался Ампаро заявиться, да пришлось пистолетом пригрозить. Альгвасил Лусиано мне посоветовал иметь и дал мне во временное пользование.
– Даже так? – удивился Хуан. – С чего бы такая щедрость и забота?
– Он мне двоюродный племянник, дон Хуан, а вы, сказал, хорошо ему заплатили, сеньор. Родственникам нужно помогать.
– Хорошо, Кристобаль. Можешь заканчивать здесь свою работу. Получи три реала, и пока лодка не ушла, используй её. Я оплатил обратную дорогу. И спасибо тебе. Если понадобишься, я тебя найду.
Хуан тщательно осмотрел судёнышко. Оно было подкрашено, снасти заменены, парус починен. Крошечная каютка два на два с половиной ярда показалась клеткой с маленьким окошком на транец. Две койки, узких и жёстких, приглашали отдохнуть.
И вдруг Хуан ощутил какое-то тревожное чувство. Или это одиночество на этом судёнышке так подействовало. Но он хотел обязательно хоть какого- то общества.
Торопливо вышел на воздух. Лодка уже удалилась на добрых сто саженей. Хуан сложил ладони рупором.
– Кристобаль! Вернись! Ты мне нужен здесь!
Лодочник перестал грести, прислушался, Хуан помахал руками, приглашая к себе. Когда лодка развернулась и неторопливо стала приближаться, Хуану показалось, что на душе стало легко и тепло.
– Что случилось, сеньор? – с беспокойством спросил Кристобаль. Он был озабочен, побаивался чего-то, что могло рассердить хозяина.
– Тут такое дело, Кристо, что одному мне несподручно оставаться, – не стад скрывать своего настроения Хуан. – Гавань для меня неизвестна и ночь приближается. Лучше быть вдвоём, я заплачу тебе, если не возражаешь.
– Буду рад, сеньор, – с готовностью ответил метис.
Хуан посмотрел на лодочника, ожидающего, что будет дальше:
– Ты не мог бы мне добыть лодку хоть небольшую, а то каждый раз искать кого-то затруднительно.
– Купить, сеньор? – спросил лодочник.
– Именно купить. Вроде той, что у тебя. Сможешь завтра устроить мне такую услугу, амиго?
– Чего проще, сеньор. Утром и пригоню. Будете довольны, сеньор.
– Сколько это будет стоить, приятель?
– Два золотых, сеньор. Но лодка будет отличная, не то что эта, – и он с презрением кивнул на своё корыто.
– Согласен. Вот два реала тебе за труды, а утром я отдам тебе остальное, как договорились. Только не задерживайся.
Лодочник с довольной улыбкой на огрубевшем обветренном лице энергично погрёб к берегу.
– Кристобаль, будем стоять вахты, как на настоящем морском судне, – заявил Хуан дружелюбно. – Сам выбери время для себя. Я соглашусь на любое.
– Если сеньор позволит, то я хотел бы поспать сейчас. Я очень мало спал эти дни – Лусиано меня предупреждал, что так лучше. Разбудите, когда потребуется, дон Хуан.
– Валяй в каюту, Кристо. Спи почти до полуночи. Это подкрепит твои силы. И поешь хоть немного.
Метис с довольным видом ушёл, а Хуан опять осматривал канаты, парус, блоки, пробовал шкоты. Баркас имел на дне настил из толстых досок, под которым даже вода не хлюпала. Он поднял часть настила. Одно место было слегка мокрым.
