На сегодняшнюю встречу Борис пришел под видом землекопа, только что закончившего задание жандармов и возвращающегося домой. Шапка, лишь в далеком прошлом имевшая право называться заячьей,— до того она вытерлась; куртка вроде наших российских ватников, с дырами, из которых торчала вата; на ногах бахилы. Двадцатидвухлетний парень превратился в истомленного непосильным трудом мужика, лишь глаза сверкали молодо, приветливо.
— День добры...
— Здравствуй...
— Поленница. Через час...
В поленнице, укрытой кустарником, остались лопата, ватник и шапка; вместо них на Борисе, вернув ему прежний возраст, оказалось полупальто, зимняя шапка с ушами, портфелеобразная сумка с инструментами. Он снова стал механиком. Тут же, на холоде, съели они с аппетитом по куску хлеба с салом. Борис знал, что советский друг на голодном пайке, и не забывал при встрече подкормить его. Только после этого он доложил с военной четкостью, что видел, слышал, разузнал. В деревне Чарня на место артиллеристов, убывших на передовую, прибыла танковая часть: танков — двадцать, разного рода технических летучек — тут Борис знал, что к чему,— десять, автомашин пустых, с одними лишь водителями,— тридцать. Причем машины новенькие. Вскоре из школы, где, по всей видимости, обосновался штаб, выехал интендант, взял солдат — целую команду, поджидавшую его, и направился к солтысу, вызванному в постарупок (полицейский участок). Даже не поздоровавшись, интендант потре-
бовал, чтобы через час во двор столовой были доставлены два-три поросенка и телка или бычок: танкисты, мол, устали, и их нужно немедленно накормить вкусным, молодым мясом. Скажите жителям, что вермахт за всё заплатит. И назвал часть с полевой почтой 04765-Д.
— Откуда они пришли? — спросил Фаз-лиахметов.
— Из Бютова, это точно!
— Какие опознавательные знаки на машинах?
— Там, где бывают знаки, все замазано...
Фазлиахметов знал, что гитлеровские части имели на технике различные знаки: дубовый лист, вепрь, черный крест в овале и щит, мчащийся кабан, трясогузка... Помнится, одному разведчику из отряда «Москва» удалось увидеть на машинах под глухо застегнутым брезентом римскую цифру «V», а справа от цифры — оскаленную волчью морду. Это, оказалось, были химики.
— Борис, это очень опасно, но надо узнать, что они там замазали, какие знаки.
Попрощавшись с Борисом, командир сам направился в Чарню. Благо в нее согнали сотни три окрестных жителей на земляные работы — среди них можно было без труда затеряться. Артиллеристов, которых и он видел здесь недавно, действительно уже не было. В городок продолжали прибывать танки. Они, как и легковые машины, тоже не успели растерять свежести заводской покраски. В мыслях мелькнуло: вот бы авиацию вызвать! А почему бы и нет? Командир вернулся на базу. Ноги гудели. Тело промерзло, казалось, насквозь. Мучительно хотелось есть: в Чарне удалось подкрепиться лишь миской пшенного кулеша.
— Как тут у вас?
— Мы с добычей, — ответил за всех Гришин. И они наперебой докладывали о батальонах и полках, стягиваемых в резерв; о новых линиях полевого телефона; о потоке раненых — их размещают даже в частных домах. «А это, — довольно проговорил разведчик,— Вера передала».
И он протянул командиру конверт, подобранный около железнодорожной станции Верой — русской девушкой, сбежавшей с фашистской каторги и нашедшей временный приют у поляков. На конверте торопливым, нервным почерком были обозначены цифры уже знакомой полевой почты: 04765-Д.
— Подбросим летчикам работу? — спросил Фазлиахметов. Гришин понял, что ему надо развертываться. [...] Сейчас его радиограмма [...] авиации [...] беспощадно накрыть цели — еще свеженькие, еще тепленькие, как любит выражаться командир группы.
Рассвет следующего дня запомнился густыми бомбовыми взрывами. В низком багровом небе вспыхивали зенитные залпы. [...] Горели танки. Горели автомашины. С шипением и адским треском лопались бочки с горючим. Беспомощно и одичало метались по деревне вражеские солдаты и офицеры — полураздетые, обезумевшие.
В землянке, укрытой лесом, разведчики обнимали командира, а он — их. Пусть в предстоящем сражении они не побегут в цепях атакующих, не будут нажимать гашетки пулеметов — их солдатская доля уже вливается в завтрашнюю победу!
Потом снова воцарилась тишина, начиненная пороховой гарью. Но, заботясь особенно о маскировке, спешно свертывались гитлеровские учреждения в Бютове, Мы-шинце, Пшасныше. Кстати, в Мышинце — Фазлиахметов видел это своими глазами — из абверовского особняка вытаскивали чемоданы, наверняка с награбленным добром. Секретную документацию в них едва ли будут перевозить. «Майстертод» лично руководил погрузкой, нетерпеливо постегивая стеком по начищенному сапогу. Ну, если абвер спешит с чемоданами, значит, конец... [...]
Из радиограммы Центра от 31 января 1944 года, подписанной Военным советом фронта во главе с Маршалом Советского Союза К.К. Рокоссовским: «Дорогие товарищи! Горячо поздравляем вас с Новым, 1945 годом — годом окончательного разгрома врага. Желаем вам здоровья, сил и успехов в вашей трудной боевой работе во славу нашей доблестной армии. Всех обнимаем».
Тем же предновогодним* вечером — вторая, но уже подписанная: «Хозяин»: «Есть ли войска в Мышивце, Кадзидло — срочно».
Из-за начавшейся облавы, проводимой силами жандармов (пришлось до утра «распылиться» в чаще леса), разведгруппа «Матросов» запрашиваемые сведения сумела передать «Хозяину» только на следующий день — 1 января 1945 года: «Мы-шинец — гестапо, жандармерия, войск нет. Чарня — жандармерия, сапёрная часть. Из деревень Провары, Волново население выселено — ожидают войска. Из окрестных сёл вдоль шоссе Кадзидло—Остроленка население выселено, деревни заняты войсками. Макаревича нашёл в группе Ухова. Питание к рации кончается — срочно груз».
Из январских радиограмм разведгруппы «Матросов»:
«Гарнизон Мышинец почти удвоился. Прибыли два танковых батальона, полк пехоты и до роты связистов. «Матросов»»;
«Через Бютов за день прошло 26 эшелонов с людьми и техникой — на семи техника тщательно закрыта брезентом. Солдаты говорят о какой-то новинке, придуманной фюрером, которая спасёт Германию. «Матросов»»;
«Из Восточной Пруссии через Мышинец и Черню на Олыпаны и далее на Баранове двигалась беспрерывно колонна мотопехоты, танков и автомашин. «Матросов»».
Из ответных радиограмм Центра: ««Матросову». От вас поступили ценные данные о строительстве и системе оборонительных сооружений противника в прифронтовой полосе. Не менее важны для нас и сведения, присылаемые вами, о передвижениях мотопехоты и танковых частей из районов Восточной Пруссии к переднему краю. Молодцы! «Хозяин»».
Приблизительно 3 января группа «мат-росовцев», включая командира, вынужденно приняла неравный бой с превосходящими силами карателей и вышла из него без потерь. Вот как об этом потом вспоминал сам Ф.С. Фазлиахметов: «Ещё засветло лесами вышли к шоссейной дороге Мра-гово—Остроленка и долго вели наблюдение за движением немецких войск. К вечеру движение стало менее интенсивным, и мы приняли решение перейти шоссе. И вот здесь нам не повезло. Из-за поворота неожиданно выскочил грузовик с жандармами. Машина затормозила, попыталась развернуться и стала к нам боком.
Что делать? Вот вопрос, который часто надо решать в одно мгновение. Бежать? Перестреляют — до кустов метров двести. Пришлось принять бой — другого выхода у нас не было.
Когда гитлеровцы уже начали соскакивать с заднего борта машины, мы, не сговариваясь, ударили из автоматов. Немцы, используя машину как прикрытие, открыли ответный огонь.
— Глуши их гранатами! — кричу я ребятам. Машина загорелась. Уцелевшие жандармы бросились врассыпную. Вслед им я бросил ещё одну гранату. Взрыв! Всё. Теперь пора уходить. Но это так говорится — уходить, а на самом деле в таких случаях приходится бежать, и бежать как можно быстрее».
4 января разведгруппа «Матросов» «приросла» тремя новыми бойцами — бывшими советскими военнопленными, бежавшими в своё время из нацистских лагерей смерти. К моменту случайной встречи с советскими диверсантами-разведчиками все они уже были вооружены трофейными винтовками и гранатами и облачены в такие же трофейные маскхалаты.
Благодаря помощи этих новых помощников «матросовцы» в этот же день выявили совершавшую марш немецкую танковую колонну. В результате уже через несколько часов Центр получил срочное донесение: «4.1.45 г. Из района Хожеля в деревню Чарня, 10 километров юго-западнее Мышинца, прибыла танковая часть: 20 танков, 50 автомашин. В Мышинце, в 500 метрах восточнее костела, в здании клуба развернута мастерская по ремонту танков. В городе 300 автомашин. В деревни Чарня, Сурове прибыли сапёрные батальоны. В ротах по 100 человек».
Незамедлительно поступил от «Хозяина» приказ: «Стать на след танковой колонны. Установить номер части. Ежедневно сообщать точные координаты».
