— Не-е-ет! Ш! — Федя зажмурил глаза. Когда он их открыл, то, кажется, уже стоял в доме Яна, в его комнате…
Федя вгляделся в лицо друга, сидевшего напротив на куче тряпья. Ян, повзрослевший, уже молодой мужчина, выглядел старше лет на пять, но… у него не было обеих ног; на правой руке не хватало кисти, вместо нее болтался безжизненный обрубок. Феде стало дурно. Худой и изможденный, Шабуров оставшейся рукой держал кусок заплесневелого хлеба и жадно его глотал.
— Ян! — позвал Литвинов дрожащим голосом. — Ян! Что здесь происходит?!
Шабуров его не видел и не слышал. Федя понял, что он здесь только в качестве зрителя.
Натыкаясь на стены, вернее, на их обломки, юноша в ужасе выбежал на улицу. Везде лежали изувеченные, полусгнившие трупы. Литвинов бежал, отворачиваясь, закрывая глаза, но не мог не видеть.
Истощенные, изможденные, умирали маленькие дети… Федя увидел плачущего малыша лет трех, который теребил мертвую маму:
— Мамоська, вставай, я кусать хосю!
Федя замер. Ирина?!. На чудом уцелевшей скамейке сидела худая девушка в рваных обносках. Все ее лицо и тело покрывали страшные безобразные ожоги, в ранах копошились черви. Она пыталась встать со скамейки, но не могла. По изуродованному лицу текли слезы.
— Прекратите!!! — Федя закрыл лицо руками. — Остановитесь!!! Я не могу больше!!! — задыхаясь, он вновь оказался в белом кресле, окруженном синеватым светом.
Федю трясло. Шок от увиденного разодрал душу надвое: жизнь разделилась на «до» и «после». Зачем теперь жить?!! Хотелось разбить себе обо что-нибудь голову, только забыть, не знать…
— Это… этого не может быть… нет… — юноша даже не пытался остановить слезы.
— Извини, что показала тебе… — голос Элэйми словно вобрал в себя вселенскую грусть. — Пока это один из вариантов. Самый ужасный, да. Но он возможен. В мире еще не началась массовая истерика по поводу 21 декабря 2012 года, но она будет не так уж беспочвенна. Вариант будущего с «концом Света» в 2012 году действительно существует. То, что ты видел, — последствия катастрофы, которая может произойти, если сейчас откроются темные Врата.
— Скажите, что этого не будет!!! Скажите!!! Я не хочу этого знать!!! Как я теперь буду жить?!!
— Успокойся, — в руке Эл появился бокал с прозрачной розовой жидкостью, который она протянула юноше: — Выпей, поможет.
Дрожащей рукой Федя взял бокал, с трудом проглотил жидкость. Стало действительно легче.
Элэйми, не отрываясь, внимательно смотрела на Литвинова, будто сканируя произведенный эффект, измеряя глубину страдания. Ее взгляд совсем перестал походить на земной. Федя невольно отпрянул назад. Подобие судороги прокатилось по позвоночнику.
Через некоторое время Эл продолжила:
— Теперь я скажу, зачем ты должен был это увидеть. Ты в состоянии слушать? Федя кивнул.
— Я расскажу лишь о главном. Тебе важно понять не подробности, а суть. Игру создали два ангела: светлый и темный. Молодые, неопытные, они даже не предполагали, к чему все может привести. Это был лишь невинный спор, хотя поступать с тобой подобным образом они в любом случае не имели права. В шестом туре они имели глупость скопировать Зал выбора, и это стало их роковой ошибкой.
Феде почему-то стало очень жарко. Воздух, пульсируя, точно нагрелся. Казалось, Элэйми говорила все быстрее и ее слова превращались в какой-то сумасшедший экшн, пробивая сознание отравленными стрелами того, что совсем не хотелось ни слышать, ни понимать.
— Во втором туре Игры ты получил Ключ. В Игру изначально была вложена лишь слабая, вполне безобидная копия настоящего Ключа, но ее, втайне от создателей Игры, подменили. То, что лежит в твоей барсетке, — настоящий Ключ, открывающий реальные источники Света и Тьмы.
— Кто… подменил? — задыхаясь, спросил Федя. Что-то громко стучало в ушах, как поезд, несущийся на предельной скорости. Или это сердце?
— Не сомневаюсь, что Саммаэль — повелитель Тьмы. Но это еще не все. Прорицатель разрешил тебе доступ: твое имя числится в списке. Здесь совпало еще множество факторов…
— Каких факторов?! — юноша словно пытался остановить Эл, не желая больше ничего знать!!! — Я не понимаю…
— Сейчас поймешь, — Элэйми посмотрела Феде в глаза. Пульс остановился. Юноша невольно вжался в спинку кресла. — Суть в том, что Игра слилась с Законом, определяющим реальность, стала его отражением. Теперь едины правила Игры и правила реальности. По правилам Игры, ты не можешь выйти из нее, пока не откроешь Врата. По правилам реальности, тебе придется открыть одни из настоящих Врат выбора.
Почему так холодно? Темно, пусто и холодно.
Федя даже не пытался осознать услышанное. Все это походило на долгий кошмарный сон, и единственным желанием было проснуться. Все, что Элэйми выстроила, казалось бы, в понятную и вполне логичную цепочку, теперь перемешалось в голове подростка в мутную кашу, которую хотелось собрать и выкинуть из себя, как нечто чуждое, как червя, как блевотину… Литвинов не мог и не хотел сейчас понять ни действительных масштабов, ни серьезности происходящего. Казалось, будто все это происходит не с ним, будто он смотрит какой-то отвратительный фильм… Только… те жуткие картины так и стояли перед глазами… Умирающая мама, Ян, Ирина, трупы на разрушенных улицах…
Эл молчала, давая ему время прожить мысль.
— Это жестокая ирония, — продолжила наконец повелительница светлых сил, — мир сейчас не нуждается в спасении. Но что может произойти в случае твоего неправильного выбора, ты уже видел. В последний раз темные Врата открывались перед Второй мировой войной.
— Вы же сами… сказали… — почти прошептал Федя, — это по доброй воле… должно быть собственное решение… я не хочу… я не смогу!
— Ты уже принял решение, когда кликнул на ссылку «Игра».
— Что за бред!!! — взорвался вдруг Литвинов. — Как можно ЭТО считать решением?!! Как можно принять решение, не зная, куда ты идешь?!! Я и так уже сто раз об этом пожалел!!! — волна неистового, исступленного гнева буквально захлестнула все внутри. — И почему я вообще должен всему этому верить?!! Какого черта вы мне тут сказки рассказываете!!!
Элэйми почему-то оказалась совсем близко и положила руку на плечо юноше. Он невольно взглянул ей в глаза… В этот миг Федя почувствовал, будто его душа взлетела куда-то очень высоко, остановилась, спокойно и отстраненно осмотрела весь этот хаос, замерла в невесомости… В глазах Эл юноша увидел столько боли, понимания, сострадания, любви, света…
Сострадания.
Понимания.
Боли.
Любви.
Света.
Все это одновременно вошло в его сердце, пронзило до самого основания. Федю точно окатило с головы до ног какой-то теплой и мягкой волной. Гнев вдруг сменился такой острой болью внутри, что слезы невольно выступили на глазах. И пришло… понимание.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
