Барр объявил, что в 1977 году рост зарплаты не должен превышать 6,5%, в то время как рост цен оставался значительно большим. В то же время облегчались условия кредита для промышленников и предоставлялись крупные льготные займы некоторым компаниям; несколько снижалась ставка косвенного налога на потребительские товары, и в то же время увеличивались другие налоги, в частности подоходный. Правительство усилило наступление на права профсоюзов и демократических партий, стало всё чаще применять насилие (разгоны демонстраций) и административный произвол. В русле этой политики была и отмена в 1978 году контроля над ценами на хлеб, введённого ещё во времена Великой французской революции, что уже через год привело к тому, что цены на этот продукт выросли на 22%.
Казалось бы, какое значение это имело для Высоцкого? Да самое прямое. Его жена Марина Влади хоть и была известной киноактрисой, однако её звёздная слава к тому времени уже прошла. Снималась она не так часто, как раньше (в основном на телевидении), к тому же и гонорары её упали. А ведь у неё на руках было трое детей от разных браков, куча родственников плюс Высоцкий, который первую половину их брака считался отнюдь не самым богатым артистом («У неё — занавески в разводах… у меня на окне… только пыль, только толстая пыль на комодах…»). В итоге в начале 70-х Влади вынуждена была отказаться от своего большого дома в Мэзон-Лаффит и переехать в дом поскромнее. И хотя чуть позже она вновь вернётся в прежний дом, но это случится уже накануне смерти Высоцкого. Влади не сможет даже ездить к мужу в Москву как туристка, поскольку это будет дорого для неё, и советские власти опять пойдут ей навстречу, беспрепятственно выдавая визы в любое время (всего ей выдадут больше 70 виз, что лишний раз доказывает, как в Москве пеклись о том, чтобы этот выгодный Кремлю брак, не дай бог, не распался).
Видимо, именно осознание того, что за их браком стоит Кремль, и было одним из поводов к тому, чтобы Высоцкий к нему решительно охладел. Он устал быть марионеткой в руках «больших людей — тузов и крезов» и только искал повода, чтобы разрубить этот узел. И вот он открыл для себя Нью-Йорк. Об этом, в частности, писал родственник Высоцкого Павел Леонидов. По его словам, во время своего приезда в Америку в январе 1979 года Высоцкий ему признался в следующем:
«Здесь хочу жить! Знаешь, я много ездил. Шарик круглый и безуглый. По-моему, без балды, мир — провинция, а Нью-Йорк — столица. Сумасшедший город! Потрясающий город! Жди меня насовсем в восемьдесят втором. Только не трепи… Хочу и буду жить в Нью-Йорке. Как? Не знаю, но догадываюсь. Деньги? Деньги у нас найдутся… Ты говоришь, какая из двух моих половин хочет в Нью-Йорк, а какая боится порвать с Россией. Да обе хотят сюда, и обе хотят забредать туда. Раз в пять лет. Нет, раз в год. Приехать из Нью-Йорка на пароходе и подгадать рейсом прямо в Одессу. Мой город. Первый фильм, первые песни в кино, опять же женщины жгучие, да!.. Но эмигрировать — нет!..».
В наши дни многие высоцковеды спорят с этими воспоминаниями, поскольку они вносят существенный дисбаланс в тот образ Высоцкого, который сложился у миллионов людей: патриот своей родины, даже мысли не допускавший об отъезде на Запад. А по Павлу Леонидову получается, что Высоцкий собирался в 82-м перебраться жить в Нью-Йорк, изредка приезжая на родину. Судя по всему, двоюродный брат не врал, хотя большинство высоцковедов оспаривают многие из его выводов (после выпуска мемуаров на Леонидова вообще вылили много помоев за то, что он весьма критично описал многие поступки Высоцкого; впрочем, та же участь постигла и Марину Влади после её мемуаров «Владимир, или Прерванный полёт»).
Но вернёмся к Высоцкому.
Выбор им именно Нью-Йорка вполне понятен: из всех американских мегаполисов он слыл самым интернациональным, к тому же там была самая многочисленная и мощная еврейская диаспора в Америке, которая всегда готова была помогать Высоцкому во всех его начинаниях. Даже несмотря на то, что сам он считал свой кровнородственный союз (еврея и русского) смешной и странной химерой (о чём и написал в своём стихотворении 79-го года «Казалось мне, я превозмог…».
…Я знал, что спросит кто-нибудь:«Где брат твой, Авель?»
И наяву, а не во сне,Я — с ними вкупе…И гены гетто живут во мне,Как черви в трупе.
И всё же в своём выборе между русскими и евреями Высоцкий больше склонялся в сторону последних, поскольку от их прямой поддержки зависело его личное и творческое благополучие. Ведь к концу 70-х именно в США образовалось мощное еврейское содружество, которое главной целью ставило поднятие мировой волны в поддержку советских евреев. И центром этого «братства», как уже говорилось, был Нью-Йорк. Город, к которому у большинства советских граждан было отнюдь не благостное отношение (в отличие от Парижа). Вспоминались рассказы Сергея Есенина и Владимира Маяковского о «городе жёлтого дьявола», а также современный кинематограф (в начале апреля 1979 года на широкие советские экраны выйдет художественный фильм с характерным названием «Жестокое лицо Нью-Йорка»). Но Высоцкий был иного мнения об этом мегаполисе. То ли он не видел его недостатков, то ли они меркли в его глазах перед его достоинствами вроде самой большой еврейской диаспоры, которая гарантировала ему не просто хороший, а суперхороший приём и условия проживания. Ведь Высоцкий был не просто одним из самых известных инакомыслящих из СССР, но в его жилах текла и еврейская кровь. Советские евреи всегда пользовались в США повышенным вниманием. А с недавних пор (с начала еврейской эмиграции) это внимание усилилось стократно. Публицист В. Богуславский писал тогда же: «Предложенный товар (восставший еврейский дух) нашёл восторженных покупателей (американских евреев). Ни Америку, ни евреев Америки сами по себе евреи из Союза не интересуют. Товаром стал именно дух еврейского мятежа. Евреи Америки (а с ними и евреи Лондона, Амстердама, Парижа и т.д.), чьи еврейские чувства были растревожены шестидневным триумфом (речь идёт о войне „Судного дня“ 1973 года. — Ф.Р.)… увидели шанс на соучастие… Комфортабельная „борьба“… без особых притом усилий».
Эта «комфортабельная борьба» взяла мощный старт в США с середины 70-х. В апреле 75-го в Нью-Йорке прошла многотысячная (более 100 тысяч человек) еврейская демонстрация под лозунгом «День национальной солидарности Америки с евреями в СССР», возглавили которую сенаторы Джексон и Хэмфри (оба, кстати, являлись претендентами на президентство). Там же с середины 70-х начали проводиться ежегодные «воскресения солидарности с советскими евреями», в которых участвовали до 250 тысяч человек. Короче, в своём выборе между Парижем и Нью-Йорком Высоцкий отныне безоговорочно выбрал последний: там было минимум «леваков» и максимум евреев.
По следу двух Тигров
Советский певец Владимир Высоцкий и американский борец за мир Дин Рид были ровесниками, однако находились по разные стороны политических баррикад. Вот что по этому поводу вспоминает друг Высоцкого Вадим Туманов:
«В один из вечеров (дело происходило в конце 70-х. — Ф.Р.) мы с Володей приехали к нему домой на Малую Грузинскую, зашли в квартиру, включили телевизор. На экране — обозреватель Юрий Жуков, который всегда это делал примерно так. Из одной кучи писем брал письмо: „А вот гражданка Иванова из колхоза "Светлый путь" пишет…“ Потом из другой: „Ей отвечает рабочий Петров…“ Володя постоял, посмотрел и говорит:
— Слушай, где этих… выкапывают?! Ты посмотри… ведь всё фальшиво, и мерзостью несёт! (Заметим, что Ю. Жукова Высоцкий должен был хотя бы шапочно, но знать: он возглавлял общество „СССР — Франция“ — головную фирму, филиал которой во Франции возглавляла его жена Марина Влади. — Ф.Р.)
С этого начался разговор о людях, которые нам несимпатичны. Потом он схватил два листа бумаги:
— Давай напишем по сто человек, кто нам неприятен.
Мы разошлись по разным комнатам. Свой список он написал минут за сорок, может быть, за час, когда у меня было ещё человек семьдесят. Ходил и торопил меня:
— Скоро ты?.. Скоро ты?..
Процентов 60 или 70 фамилий у нас совпало. Наверно, так получилось оттого, что многое было переговорено до этого дня. В списках наших было множество политических деятелей: Сталин, Гитлер, Каддафи, Кастро, Ким Ир Сен… Попал в этот список и Ленин (вспомним, что всего каких-нибудь несколько лет назад, летом 70-го, Высоцкий выразил ему свои симпатии в другой любительской анкете. — Ф.Р.). Попали и люди в какой-то степени случайные, мелькавшие в эти дни на экране. Что интересно, — и у него, и у меня четвёртым был Мао Цзэдун, а четырнадцатым — Дин Рид…».
Впервые судьба свела Высоцкого и Рида осенью 66-го. Тогда американский певец фактически был в начале своей карьеры борца за мир и, обратив на себя внимание советских властей, был приглашён с первыми гастролями в Советский Союз (они длились два месяца). В ходе их Рид и посетил оплот либеральной фронды — Театр на Таганке, причём не по собственной инициативе, а по воле советской стороны — тех самых либералов (вроде Георгия Арбатова), которые приметили Рида на Всемирном конгрессе мира в Хельсинки (июль 1965-го) и задумали сделать его своеобразным «мостиком» в своих контактах с американскими единомышленниками.
