не было бы жизни.
Ничего не было бы.
Меня затошнило, и я поспешила в первый попавшийся туалет, вот только застыла на входе, увидев сидящего на полу Джозефа. Какие-то таблетки оказались разбросаны вокруг него, десять из них лежали в ладони, тогда как в другой – окровавленное лезвие. С дюжину кровоточащих порезов яркими линиями выделялись на бледной коже, волосы лохматыми вихрями пытались прикрыть потемневшие голубые глаза, полные слёз и сожаления. Не донеся ладонь до рта, парень поднял на меня взгляд и от неожиданности выронил все таблетки.
– Не подходи!
На слабых ногах он вдруг быстро поднялся с пола и, опёршись рукой о раковину, выставил вперёд лезвие, будто таким образом желал защититься. От меня?..
– Джозеф…
Я прикрыла рот рукой, не в силах смотреть на его порезы, оголённый торс в крови и груду таблеток, которыми молодой человек только что хотел покончить с собой. Уже во второй раз… Или не во второй? Откуда мне знать, сколько раз Джозеф пытался покинуть этот мир? Я ведь даже не знала, как сильно он страдал изнутри: его спокойствие, уверенность в себе и доброта всегда уверяли меня в том, что с ним всё в порядке. Но ведь это оказалось далеко не так. Ему было больно, что брат и сестра не слушали его и ссорились между собой; больно, что всё детство он мечтал о том, как бы угодить отцу и быть лучше сводного брата; больно, что я когда-то его бросила из-за убийств и его тёмной натуры, тогда как я сама убила нескольких человек. Ему больно – дышать, видеть, слышать, мыслить, чувствовать, вспоминать. Ему всё это было так больно, что он был готов пойти на единственный способ со всем этим покончить – сдохнуть от таблеток в луже собственной крови в замке своего врага и брата одновременно.
Ему было больно от своего же существования.
А мне – больно видеть, как самый любимый человек страдал и хотел умереть.
– Я разочаровал тебя уже во второй раз! – в слезах воскликнул Джозеф, дрожа всем телом и неотрывно глядя на меня. – Уже во второй раз ты считаешь меня монстром… Но в этот раз всё хуже, чем тогда полтора года назад: в этот раз не сотрёшь тебе память, потому что никогда в жизни я больше не повторю своей ошибки и никогда в жизни больше не захочу тебя обманывать; в этот раз я убил не каких-то незнакомых людей, а собственного брата… Брата, понимаешь! Этого маленького, но такого умного братика…
– Я… – мне было мучительно видеть его кровь и отчаяние, что и меня заставляло чуть ли не плакать. – Я простила тебя, Джозеф. То, что я сказала вчера… я тогда только пришла в себя и ещё ничего не соображала, особенно после слов Элроя. Я была полна ненависти и вовсе не хотела её на тебя выплёскивать…
– Мы не можем продолжать отношения, построенные на лжи и чужой крови, Делора, – со скорбью в голосе мотнул головой парень. – Всё было хорошо, но это счастье было лишь из-за того, что ты ничего не знала, а я лгал тебе, чувствуя такую вину, что хотел умереть.
– И я узнала правду, но… – я закусила губу до крови, собираясь с мыслями. – Я до сих пор тебя люблю. И всегда буду любить.
Джозеф схватился за волосы, и я побоялась, как бы он лезвием не порезал себе голову.
– Нет! Мы не можем больше быть вместе, не можем!
– Почему? – в отчаянии спросила я, а он всё продолжал плакать.
– Я не могу видеть этот шрам на тебе, я не могу больше вспоминать! Одно и то же воспоминание мучает меня уже на протяжении года… я так больше не могу, Делора. Я не могу видеть твоё лицо и знать, что я сделал с тобой…
Сердце в груди обрывалось.
– Но, Джозеф…
– Из-за меня ты два раза чуть ли не умерла! – закричал он, вновь хватаясь за раковину, будто только с трудом мог удержаться на ногах. – Пойми, Делора! Мы слишком разные, со мной слишком опасно, я слишком ненавижу себя! Нельзя любить такого человека, который причинил тебе столько боли и разрушил тебя до основания. Из-за меня на твоё место пришёл Адлер. Я думал… думал, что навсегда тебя потерял, но впервые за всю жизнь не стал терять надежды и дал себе слово спасти тебя. Но вовсе не для того, чтобы попросить у тебя прощения, потому что такое не прощают, пойми. Такое нельзя простить. И таких, как я, нельзя любить. Кто знает, что я могу ещё сделать с тобой? Я ведь сам от себя не ожидал того, что пойду к твоему отцу, но это случилось. Я не ожидал, что смогу кого-то убить или подстрелить тебя. Но я это сделал, потому что тьма во мне была посажена отцом, а я слишком слаб, чтобы от неё избавиться. Кто знает, вдруг в следующий раз я и вправду убью тебя?
Дыши.
Просто дыши.
Но это так тяжело. Так тяжело стоять на двух ногах и не падать. Так тяжело смотреть в глаза любимому человеку и не иметь способности изгнать из них всю боль. Так тяжело любить того, кто в панике хотел избавиться от этой любви. Но я ведь сама ещё совсем недавно хотела от неё отречься, но в последний момент осознала, что зачем, когда осталось нам так мало? Ведь напоследок хотелось лишь счастья и закрыть глаза на все обиды и ссоры…
– Джозеф, ты не понимаешь…
Но он вновь не дал мне договорить, ведь оказался слишком убеждён в том, что уже ничего невозможно исправить и ничего не вернуть обратно.
– Мне жаль, что у тебя есть я. Я знаю, насколько ты хороший человек и не ценю это. Понимаю, сколько ты делаешь для меня, чем жертвуешь, и всё равно постоянно что-то требую. Ты должна найти человека, который будет лучше меня. Я знаю, таких очень много и с одним из них ты уже очень близко знакома, поэтому, пожалуйста, стань самым счастливым и прекрасным человеком. У тебя всё получится, потому что у тебя всегда всё получается. Я хотел бы быть вечно только с тобой и просто быть тем, кто поможет тебе, кто будет рядом, кто сможет сделать для тебя всё, тогда как для тебя я до сих пор ничего не сделал. Пожалуйста, верь в себя. У тебя обязательно все получится, ведь ты – невероятный человек. Когда я сказал, что виновата ты и что из-за тебя умирают люди…
