я просто не хотел брать ответственность за то, что виноват, поэтому в этот раз так не будет. Это только моя вина, и я не прошу прощения. А если тебе будет лучше, если ты станешь счастливой, то не продолжай со мной отношения. Меня больше не будет рядом, потому что я не хочу больше делать больно. Никому. Никогда. Родители, друзья и ты, в первую очередь, не виноваты в том, что я слабый. Прости, что ты переживаешь эти моменты, ведь если бы ты пришла позже, то избежала бы этого разговора, потому что я был бы уже мёртв. И тебе стало бы намного легче, поверь. Просто будь счастлива… Я люблю тебя вечно.
Джозеф поднёс лезвие к шее, чтобы сделать надрез и наконец-то умереть, но в этот момент раковина под его весом треснула, и он со всего роста грохнулся на плиточный пол. Хлынула вода, окрашенная в алый цвет от крови, и на мгновение меня парализовала мысль о том, что парень всё же порезался насмерть. Вне себя от паники я кинулась на помощь к Джозефу, который оказался завален осколками и находился без сознания. Не зная, что делать, я отряхнула его от пыли и, убрав с него кусок раковины, заглянула в лицо: оно было бледным, уставшим, но таким спокойным, что и не скажешь, что ещё несколько секунд назад этот человек хотел умереть. В голове до сих пор стояли его последние сказанные слова, но я быстро отогнала их и постаралась сосредоточиться на том, как бы спасти Джозефа.
– Надо отнести его в комнату.
Филис появилась рядом со мной неожиданно, явно прибежала на шум, но я не испугалась её появлению, будто глубоко внутри понимала, что подруга окажется где-то совсем недалеко и обязательно поможет. Я украдкой взглянула на неё, пока мы с трудом поднимали Джозефа, чтобы вывести его из туалета: спутанные волосы, фиолетовые глаза с притупленным весельем, слишком сильно испачканная в красках одежда, отросшие ногти, которыми девушка пыталась случайно не порезать Джозефа. Я заметила, как её взгляд прошёлся по порезанным венам парня, но вместо ужаса, какой был у меня, на её лице отразилась скорбь, будто Филис наблюдала за человеком, вновь взявшимся за наркотики. Но ничего спрашивать я не стала: куда больше меня сейчас волновало то, как бы донести Джозефа до кровати. Он никогда не был тяжёлым, а сейчас тем более он похудел, но моя собственная слабость не давала быть физически сильной, какой я была ещё не так давно, а сейчас даже и представить себе не могла того, чтобы выйти на ринг и кого-то победить. И как мне это удавалось?
Впереди – пару поворотов, которые мы медленно, но верно прошли перед тем, как наконец-то оказаться в нужной комнате: душное тёмное прохладное помещение окутало нас пустотой, в которой находилась лишь одинокая большая кровать и пустые баночки из-под таблеток в углу. Помимо чего-то неприятного здесь пахло одиночеством, виной и ненавистью – всё то, что испытывал в последние дни хозяин этой маленькой комнаты. И когда мы, наконец положив его на кровать, уселись рядом на краю, мы вдыхали этот пропитанный страхом и горем воздух и насквозь травились этим липким ядом, точно кто-то оставлял отпечатки ладоней на лёгких, сердце и коже. Тоска забралась в горло, боль ухватилась за пульс, печаль въелась в кожу, становилось всё страшнее – казалось, будто нарушаемая тишина продумывала план, как бы нас всех убить. Вон и в ночной темноте показались уже чьи-то глаза…
– Мне не удалось его успокоить, – быстро прошептала я, прикрыв веки, чтобы не видеть никаких чудовищ. – Я пыталась ему что-то сказать, но он постоянно опережал…
– Мне тоже не удалось, – тихо согласилась Филис, греясь своим плечом о моё.
– Джозеф..?
– Приходил ко мне, чтобы успокоиться, но в этот раз не смог найти покоя, – ответила на мой немой вопрос девушка. – Ты… разбила ему сердце. Он и вправду был уверен, что потерял тебя, когда ни Элрой, ни я не смогли тебя вернуть обратно в тело. А когда появился… как его зовут?
– Мэйт, – сокровенно сказала я, будто признавалась в самой глубокой тайне, и вспомнила то счастье, когда оказалась рядом со своим другом.
– А когда появился Мэйт, то ты чудом возвратилась. И Джозеф сначала очень обрадовался, ведь он выполнил своё общение перед самим собой, но затем его начала грызть злость и ревность: злость на то, что совершенно ничего не знал о Мэйте, и ревность за то, что ты могла вести с Мэйтом роман…
– Но это не так! – раскрыв глаза, неожиданно воскликнула я, но тут же прикрыла рот рукой. – Это глупо. Мэйт для меня – просто лучший друг из интернета.
– Я это поняла, но Джозеф… – Филис переводила взгляд с меня на лежащего парня. – Он… решил, что ему больше нечего делать в твоей жизни, раз у тебя появился другой…
«Ты должна найти человека, который будет лучше меня. Я знаю, таких очень много и с одним из них ты уже очень близко знакома», – слова Джозефа внезапно оказались сложны в голове костями моих мыслей, и я вдруг поняла, что не знала, о ком он говорил: сначала подумала, что это говорилось о Филис… а вдруг о Мэйте? Но это не имело значения, ведь проблема всё равно оставалась в том, что Джозеф хотел покончить с собой. И тогда бы мы точно уже никогда не были вместе.
А это вовсе не то, что мы оба хотели, как бы себе ни лгали.
– Но я люблю его, – я нежно коснулась его волос и кончиками пальцев прошлась по застывшей крови от ран. – И в моей жизни ведь появилась ещё ты.
– Он об этом знает.
Рука дрогнула, голова медленно повернулась в сторону Филис, удивлённый взгляд встретился с чужим, а в тёмной комнате мгновенно стало на несколько градусов теплее.
– Знает? О чём… знает?
– Что я влюблена в тебя, – хихикнула Филис, став наконец снова самой собой. – Что ты не замечала моих влюблённых взглядов, а иногда отвечала взаимностью, но сейчас я понимаю, что тогда была какая-то другая личность, что…
– Кстати о личностях, – хотела рассказать я, ощутив неприятное покалывание вины, но девушка лишь махнула рукой и быстро завертела головой, как всегда любила это делать.
Хоть что-то в этом мире не менялось.
– Не надо, не хочу, не-а.
– Но…
– Я и так всё понимаю, зачем объяснять? – рассмеялась она, показывая свои два слегка выпирающих зуба в верхнем ряду, и продолжила: – Что я прикалывалась над
