и меня прокатите, — игриво сказала контролерша, и посмотрела на свои перстни, и тут же внезапно бросила на него свой лукавый взгляд. От этого Андрей Семенович несколько смешался, но тут же приосанился и пообещал непременно ее прокатить.
— А какого цвета вы предпочитаете машину?
— Я как-то еще не подумал.
— О, от цвета зависит все. Даже настроение. Цвет — это визитная карточка владельца. Это его вкус, его культура, его престижность. Чем светлее машина, тем благороднее ее владелец. Значит, он не мелочен, не боится царапины или какого пятнышка на ней. Цвет — это, наконец, фешенебельность!
— Удивительно, никогда об этом не думал. Тогда уж мы вместе с вами будем выбирать цвет. Не возражаете?
— Нет, я сама хотела предложить свои услуги.
— Вот и отлично! У меня же нет совершенно никакого опыта в таких делах.
— Если желаете, завтра же можем и отправиться.
— Завтра? Очень хорошо! — Он улыбнулся и нежно пожал ей руку.
— Да что это с тобой, в конце концов! — раздался в эту минуту грубый голос жены. — Стоит, кривляется, улыбается чему-то…
Оказывается, он пришел с прогулки домой и даже не заметил, до того размечтался.
— Выпил, что ли?
— Ну что ты, — Андрей Семенович несколько смутился, развел руками и отвернулся к окну.
На улице синели сумерки. На больших скоростях проносились машины. Шагали навстречу друг другу прохожие. Раскачивали вершинами тополя. Зажигались неоновые огни. Но ничего этого Андрей Семенович не замечал. Сделав небольшое усилие, он снова оказался в сберкассе рядом с милой контролершей, и ему ничего не стоило продолжить с ней разговор. Но что-то мешало вести его беспечно. А! Мешала жена. Ну, чтобы не мешала, надо уйти на улицу. И он ушел. Там свернул в скверик и сел на дальнюю скамейку, оборотясь спиной к прохожим, чтобы не видели на его лице улыбку и не слышали тихого смеха. Он еще мог контролировать себя.
Разговор продолжался и после закрытия сберкассы. Он вызвался проводить контролершу. И пошел с ней рядом, время от времени оглядываясь. Опасался, не следит ли жена.
— Живу я одна. Был муж, но умер.
— И давно? — спросил Андрей Семенович, но в тоне не было сочувствия. В нем уже начинал действовать эгоизм влюбленного.
— Второй год. Я очень переживала. Но постепенно жизнь берет свое, и вот, как видите, иду с вами. Впрочем, это можно объяснить — вы мне симпатичны.
— Да? Если так, то я рад.
— Да-да, в вас есть что-то духовно сильное. Чего, к сожалению, нет у меня. Ну, а вы, наверно, живете с женой? Нет-нет, и не думайте скрывать. Я же вижу, как вы себя напряженно держите. Ну что ж, я ведь ни на что не претендую и не собираюсь отнимать вас у вашей милой жены.
— Милой? Нет, черт возьми, она далеко не милая! Это грубая, властная женщина!
— А вы что же, хотите, чтобы она вам потакала, не мешала болтать со мной? Какой хитренький! — И контролерша шутливо погрозила ему пальчиком, на котором был перстень с зеленым камнем. И это так хорошо у нее получилось, что Андрей Семенович даже хохотнул, чем обратил на себя внимание сидевшей от него неподалеку старушки. Старушка тут же встала и, встревоженно оглядываясь, поспешно вышла из сквера. А Андрей Семенович, досадуя, что ему и тут помешали, пошагал к Малой речке. Вода в ней текла вяло, зато отходы большого города хлестали из водосточных труб бойко. Поэтому здесь было малолюдно. А это и было нужно Андрею Семеновичу.
Он облокотился о каменную тумбу и стал глядеть на мутную воду, естественно не видя ее, а продолжая идти с контролершей.
— Зовут меня Зоя Аркадьевна, — непринужденно сказала она. — А вас?
Он назвал себя.
— Странно, моего мужа тоже звали Андреем Семеновичем. И он был похож на вас. Такой же высокий, и глаза были тоже светлые…
— А вот вы ни на кого не похожи, только на себя.
— Это плохо?
— Что вы, наоборот. Я вот встречаю другой раз людей, похожих друг на друга, и думаю, наверно, им не очень-то это нравится. Особенно, если они некрасивы.
— Я как-то об этом не думала, но, пожалуй, я с вами согласна.
Так они шли, разговаривали и остановились у ее дома. Она пригласила его зайти к ней, и он зашел.
Это была довольно уютная двухкомнатная квартира, такая же, как и у него, что весьма удивило, но это он объяснил себе тем, что теперь и квартиры, и мебель стандартны, и что это так и должно быть.
— Мы себе разрешим легкого вина по рюмочке? — предложила Зоя Аркадьевна. И она налила в маленькие рюмочки из черной бутылки с золотой этикеткой вино. — За наше знакомство, — сказала она.
— С удовольствием!
Нет, он никогда не был ловок в обращении с женщинами. Самое большое, был способен на серьезный, деловой разговор, а вот так, чтобы пошутить, сострить, развеселить женщину, — бог не дал. На что уж его жена в молодости была хохотушкой, а и то ни разу не мог за всю жизнь ничем рассмешить ее. А вот с этой женщиной все было просто и легко. И откуда только брались нужные слова и эта непринужденность. И так было хорошо держать хрупкую рюмочку двумя пальцами, глядеть вино на свет и душевно беседовать. И только где-то далеко-далеко в подкорке нет-нет да и выползет краешком опасение: пора бы домой, не то скандал учинит благоверная. Но как можно уйти, если на тебя влюбленно смотрит такая красивая женщина. И он продолжал сидеть, говорить обо всем и ни о чем и с каждой минутой все больше влюбляться.
С этого дня он с еще большим интересом погружался в мечтания. Он засыпал с мыслями о Зое Аркадьевне и просыпался с думами о ней. Таким образом, теперь только одна эта история разматывалась перед ним. Шла без перерывов, вытеснив настоящую, реальную жизнь.
