Он добрался-таки.
И отшвырнул обломки столика, кое-как смахнул осколки с волос. Прижал пальцы к шее, с облегчением выдохнул, поймав тонкую нить пульса.
Жива.
Теперь он понимал Корна как никогда прежде. Но понимание это не избавляло от ярости. Должен был быть другой способ…
Должен.
Был.
Быть.
— Разве ты не чувствуешь?
Демон сполз со стены, двигался он рывками, то и дело замирая, будто прислушиваясь к происходящему вокруг.
— Насколько все… неусточиво. Ты ведь не так глуп, чтобы рассчитывать, что мы улетим. Тебя вполне устроит небольшая катастрофа у побережья…
Удар.
И хруст.
И некромант все-таки упал, правда, на одно колено.
— В огне легко спрятать следы, но… твоя беда в том, что выбранное тобой тело чересчур хрупко… сколько ты в нем? Больше года, верно? Сперва прятался, потом… попривык. Вжился. Вот только не учел, что моя сестра чересчур юна…
Очередной удар, и гондола вновь кренится, а вой за стеной рвет душу.
Кирис подтянул к себе неподвижное тело, оказавшееся вовсе не таким уж и легким. Хрупкость женщин несколько преувеличивают.
Дышит.
Волосы все еще пахнут. Морем. Железом. Маслом.
Если присмотреться, то тело окутывает полупрозрачная дымка, стало быть, щиты работают. У Эгле, как он успел убедиться, на редкость удачные щиты. Вот только выдержат ли они падение?
— Ее тело несформировано. А следовательно, не способно справиться с дополнительной нагрузкой. Она только-только начала пробовать собственную силу, а тут ты.
Демон шипел.
И наступал.
Отступал.
Замирал. Отвечал тонким скрежетом, который не в силах было издать человеческое горло. Но издавало же. От этого скрежета начинали болеть зубы, а перед глазами вспыхивали цветные пятна.
— И несмотря на всю твою заботу, она просто-напросто не переживет падения.
— Думаеш-ш-шь… я выберу тебя?
Стенки гондолы мелко и часто вибрировали. Кажется, Кирис даже расслышал стон металла, который вот-вот расползется, ведь даже у металла есть предел прочности.
— А кого еще? Ее? — мальчишка мотнул головой в Эгле. — Во-первых, у нее голова пробита и рука сломана. Это как минимум. А больное тело — не лучший вариант. Во вторых, она согласия не даст. Поверь. Стало быть, тебе придется тратить силы, чтобы одолеть душу…
Скрежет заглушил последние его слова.
— Кто остался? Кирис? Тело цело, но на нем стоит печать. Королевских псов не зря клеймят… и мы оба знаем, что эта печать — не просто узор… Мой папочка? Подозреваю, сейчас он не в том состоянии, чтобы тебя принять…
Рывок.
И Кирису приходится обнять тело обеими руками.
К выходу… он должен добраться до выхода во что бы то ни стало. Он подхватил тело под мышки и потянул. На коленях.
Медленно. Стараясь не думать о том, сколько времени у них осталось. Судя по всему, нисколько…
— Да и, опять же, если я что-то понимаю, то ему не избежать повышенного внимания властей. А стало быть, и тебя заметят. Демонов же здесь не любят, уж не знаю почему. Мама… держится на остатках жизненных сил. Так что…
Его голос утонул в грохоте, то ли гром, эхо которого прокатилось по переборкам, оглушая, то ли взрыв.
— Выбирай.
— Сделка? — демон подобрался к мальчишке и протянул руку. — Ты… даешь мне свое тело. А я…
— Не пытаешься сожрать мою душу.
— Хор-рошо…
Металл медленно нагревался. А до двери оставалось еще прилично.
— И моя сестра. Ты не причинишь ей вреда.
— Нет.
— Что ж… — мальчишка убрал руку за спину. — Тогда… сыграем? Я, конечно, еще не пробовал изгонять демонов, но никогда не поздно начать. Особенно если демон в ослабленном теле. Говорят, раньше одержимых пытали огнем и водой, потому что вместе с плотью слабела и тварь, в ней сидящая. Я, конечно, не уверен, что в этом имеется смысл, но…
— Ты…
— Я выживу…
Кирис физически ощутил, как вокруг сгущаются потоки силы. Еще немного и…
Рывок.
И шаг.
И рывок… и еще шаг.
Не думать.
Голова… голову залечат. И руку залечат. У Корна отменнейшие целители, ему ли не знать… главное, выбраться, чтобы живыми и…
— Мы оба знаем, что его благословение дает силы. А стало быть, я выживу. Руту, конечно, немного жаль, все же сестра, но увы… я найду ее тело и отправлю тебя в бездну, из которой ты появился.
Йонас говорил спокойно, но как-то так, что Кирис сразу поверил: и выживет.
И найдет.
И…
В бездну. Не думать. Спасти. Падение… в свободном падении есть шанс… больше, чем в металлической коробке, которая вот-вот схлопнется.
— Хор-р-рошо… — свист демона продрал до костей. — Я согласен…
Рука вцепилась в руку, когтями пробив кожу. И некромант поморщился, а потом сказал:
— Добро пожаловать.
А в следующее мгновение гондола захрустела, раскалываясь пополам. В лицо пахнуло ветром и жаром, огнем, дымом и…
Кирис толкнул неподвижное тело и, не способный разжать руки, сам рухнул следом. Еще успел подумать, что и это задание он провалил совершенно бездарнейшим образом. И что, слава богам, смерть будет быстрой.
Земля хлестанула горячей веткой, которая почти раскрошила щит. А потом сама вдруг встретила холодом и лужей, тьмой, правда, недолгой. Кирис успел захрипеть.
И застонать, пытаясь справиться с болью, от которой щит, рассыпавшийся искрами, не способен был защитить.
Он, кажется, упал.
Попытался подняться, но снова упал в грязную лужу. И ледяной ветер скользнул по спине, сдирая кожу, опрокидывая его, ослабевшего, в черную жижу.
Горькую, как треклятое масло.
Кирис огляделся.
Он не мог выжить… он не… мог… выжить… после падения… высота… должна была быть… приличной должна была быть высота. И выжить… почти без шансов. Но он жил. Дышал, пусть и каждый вдох отзывался пронизывающей парализующей болью, но все равно Кирис дышал. И это уже само по себе было чудом.
А еще он мог стоять, хотя по-прежнему на четвереньках.
— Эгле! — его голос украл ветер.
Рядом.
Лежит.
В луже лежит. И дышит. И… смотрит. В широко распахнутых глазах отражается небо и рукотворное солнце цеппелина.
На рассвете буря улеглась, будто приняла жертву, а может, просто испугалась. Взрыв разнесся энергетической волной по морю и острову, потревожив что чаек, что тварей глубинных. Во всяком случае, позже газеты напишут о возвращении морского змея, которого полагали вымершим, и о появлении чудовищных размеров кракена, едва не столкнувшегося с морским лайнером «Крипаль».
Но это будет потом.
А пока…
Рука ныла. Нудно. Выматывающе. Пальцы слегка подергивало, и пусть амулет слегка заглушил боль, но полностью избавить от нее не мог. А еще я замерзла.
Мокрая одежда.
Ветер.
Ледяная крупа снега, которая летела в лицо.
Надо было подняться. Уйти… если не в дом, то к дальнему ангару, но я сидела в грязи, прижимаясь к Кирису и думала, что это странно. Я жива.
Он жив.
Мы живы.
И… это более чем странно. Время от времени я поднимала правую живую руку, чтобы прикоснуться к голове. И та отзывалась на это прикосновение яркой вспышкой боли. Но боль означала, что я действительно еще жива.
Кирис руку убирал и прижимал к себе покрепче, правда, спохватившись, отпускал, но… с ним было тепло. Надежно. И спокойно. Впервые, пожалуй, спокойно за очень долгое время. И глядя на пожар, я думала о том, что не хочу, чтобы нас спасали.
Тогда ему придется разомкнуть кольцо рук.
Не знаю, как долго мы сидели. Долго.
Газ почти выгорел, а защита сохранила останки развороченного ангара. И теперь пламя горело ровно, спокойно.
Мог бы кто-то еще выжить?
— Не понимаю, — хрипло произнес Кирис, коснувшись губами самого уха. Осторожно и… будь место другим, я бы решила, что меня дразнят. Его дыхание согрело кожу. И ухо тоже. — Как так… получилось?
Цеппелин рухнул.
Иначе и быть не могло.
Сперва, полагаю, расплавилась изоляция. Все же шелковица не предназначена для потоков энергии подобного уровня. Далее… искра?
