уже повернула, как почувствовала скользящее движение по плечу. Обернулась. Это старушка-служительница трогала её за руку.
– Благословите, мать! – вежливо поклонилась ксана.
– Как мне тебя назвать, дочь моя?
«Не видно, что ли?!» – мысленно буркнула ксана, но тут же опомнилась: может, та видит больше?
– Меня поименовали Ольга.
– Ох, уж мне эти нижние! Чего только не напридумывают, – вздохнула старуха. – Благословляю тебя, Ольга. Да будут ноги устойчивы, а руки – крепки, дабы удержала ты свою жуть в полном подчинении. Чтобы не попала она не в те руки.
«Какую ещё жуть?» – успела занедоумевать ксана, но старуха протянула обе руки:
– Дай мне её.
До девушки дошло, и на чуть хмыкнула:
– Пожалуйста!
Опустила в протянутые руки древко алебарды, убрала руки и с улыбкой приготовилась извиняться. Но алебарда не загремела, падая на пол. Женщина брезгливо поморщилась, глядя на оружие, но пересилила себя и не стала спешить:
– Передашь… – она заколебалась с поименованием, и нашла нейтральное: – передашь напарнику, чтобы тоже зашёл к моей богине, – потом покрепче ухватилась одной рукой за древко, а другой провела вдоль него. – Теперь у тебя её не вырвут, – и опять поморщилась: – Забирай!
Хельга еле удержалась, чтобы сразу выхватить своё оружие! Нет, опустилась перед жрицей на колено и приняла его. Сбыв нечестивое с рук, старушка сразу подтеряла грозности. Она как-то по-домашнему улыбнулась и пригладила Ольге плечо цепкими, словно корешки, пальцами.
– Кто ещё так может? – тогда спросила она.
– Не знаю. Но теперь ты знаешь, что такие есть. Умному достаточно, – и улыбнулась сухенькими губками: – Ты всегда была такой – не поглупела ж?
– Не знаю, – улыбнулась и девушка. И не удержавшись, пошевелила плечами так, чтобы дрогнуло ткань на декольте. – А как мне до него дозваться? До напарника?
– Шалунья! – рассмеялась жрица. – То-то тебя Гнотус балует. Захочешь – докричишься. Нехитрое это дело. А теперь иди – вон, за тем поворотом тебя ждут.
Ну, что ж, раз шалить, значит, шалить – Хельга перехватила морщинистую ладошку и поцеловала в самую серёдку:
– Спасибо!
И отбегая, ещё несколько секунд слышала сухенькие смешочки, но, когда оглянулась, никого уже не было видно –- только бурое переплетение корней образующих нескладную скульптуру.
Она отвернулась – опять достала алебарду, провела по костяному древку, обкрученном паутинным шёлком. Теперь рука по нитям не проскальзывала, а острые выступы кости ладонь не раздражали.
«Как по тёплому дереву, – подумала она и опять мысленно почти выкрикнула: – Спасибо!»
Но старческого квохтанья больше не услышала.
За “тем поворотом” было ещё одна невысокая ниша, в которой укрылась статуэтка присевшего на пень мужичка, вспомнившего что-то неприличное и расплывшегося в блаженной – от уха до уха – ехидной усмешке.
– Давно не виделись! – поприветствовала она его и чуть щёлкнула по длинному носу. – Соскучилась. И спасибо тебе! За всё, всё, всё! И давай посмеёмся над ними. Надо всеми! Давай, а?
Ничего в ответ она не услышала, но, когда опустила глаза, её золотой с невысокого постамента уже исчез, а когда подняла их, то показалось, что щелочки прищуренных глаз стали ещё уже, а губы раздвинулись ещё длинней.
Святилище Моры, как обычно, было в другом конце здания. И ей по итогу вдруг показалось, что Гнотус уже начал посмеиваться, причём – начал с неё.
Служительницы – две старые мымры – передали ей награду за квест закрытия портала сынов скорпиона – ножны. Просто ножны от кинжала. В названии – больше вопросительных знаков, чем информации:
Ножны ???
??? ??? ???
??? ??? ???
??? ??? ???
??? ??? ???
– Что это? – спросила она.
– Ножны, – ответила одна.
– А клинок к ним положен?
– Да, – лаконично ответила другая.
– И где он?
Старухи непонятно переглянулись, и первая пожала плечами:
– Может, по другим “ножнам” тыкается?
Уже в тот момент, когда Хельга спрашивала, до неё дошло, что, может быть, где-то, в недостижимом пока далеке, именно в это время кинжал, с такой же кучей вопросительных знаков, вручают Свергу.
Подожди, а почему тогда явно закавычила это слово говорившая ведьма? Почему вздохнула при этом вторая? Что за странные искорки забегали в их седых глазках? Что имеют в виду эти высохшие колоды?!
– Кто сможет распознать их? – попробовала добиться ответа молодая женщина у старых.
– Да, вечно беда с ними – с этими ножнами, – хмыкнула первая. – Как чужие – так всё понятно без слов, а как свои – так сплошные знаки вопросов.
– Вот мы за тебя болеем, – попеняла другая. – Переживаем. Но ты отстаёшь всё время!
– Ага, вон, твой-то и две другие уже по уровню получили, а ты всё накупаться не можешь…
– Ну, хоть зайти ума хватило.
– И заканчивай с вязанием. Раздражает!
– Да она уже такого навязала! – махнула рукой другая.
– Вот и я говорю – делом бы занялась!
Хельга только успевала переводить взгляд от одной на другую.
– Утомила ты нас. Иди теперь.
– Богиню возблагодарила? Награду тебе вручили? Благословение получила – и ступай себе. Не докучай.
– Нет, – еле сумела встрять Хельга.
– Что – нет? – вскинулись бабки
– Благословения ещё не получила. А мне теперь – срочно!
– Ты её что – не благословила? – уставилась одна на другую.
– Да заболтала она меня своими “ножнами”! А ты?
И они разом перевели взгляд она ксану и…
– Да минует тебя взор госпожи нашей! – обвела ладонью её фигуру одна.
– Да не будут надоедливы ее слуги! – сделала то же вторая.
И хором отмахнулись:
– Иди себе, теперь. Иди!
Хельга поклонилась и ушла.
«Однако, – подумала
