от папеньки, безразлично бросил трактирщик.
Лицо Хафэра перекосило, но он в мгновение вновь овладел собой. Никаких эмоций! Он спокойно ответил:
— Какая Вам разница, пока я плачу́?
Немного поторговавшись Хафэр снял комнату на две ночи, с доплатой, в том случае если он решит задержаться. Повезло, что Имперские оказались здесь в ходу. Он понятия не имел к чему нужно было сбивать цену, но лицо трактирщика выдавало то, что сшодая имперская за ночь, для него огромная сумма, он быть может и вовсе таких денег не видел.
Ход синий: Глава 40: Он из прошлого или будущего?
На третий день, внеся дополнительную плату за жильё, Хафэр решил повыспросить у трактирщика, где бы ему найти отчаянных ребят, готовых жизнью рискнуть за богатство. Он так и не получил чёткого ответа, но уже вечером, по дороге обратно в таверну, его догнал мальчишка в обносках, сказал, что велели передать господину, чтобы зашёл в пятый дом от ворот, которыми кончается портовая улица. Хафэр хотел было потребовать, чтобы встреча прошла на нейтральной территории, но потом махнул на всё это рукой.
Зайдя в комнатушку, не тратя времени на то, чтобы снять сапоги, ведь здесь и так невыносимо грязно, Хафэр залез на подоконник, в очередной раз недовольно вздохнул: в окне не было не то что плёнки, а даже какой-нибудь её примитивной альтернативы — отсталая планетка… С каждым днём она становилась ему всё более противна, но вот, похоже было, что ему наконец осталось сидеть здесь не долго.
Обе предыдущие ночи Хафэр просидел на подоконнике, в снятой комнатушке на втором этаже таверны, внимательно вслушиваясь в разговоры внизу, днём изучал местность: бродил по городу, подслушивая болтовню зевак на рынках и у ворот. В эту он просто по привычке поступил также.
Внизу было много пустой болтовни: о женщинах, о урожае, у кого-то сын не слушался, у другого дочь по ночам сбегала… «Какие же они все жалкие. И это ещё меня называют никчёмным! А в прочем, нельзя сравнивать себя с ними, это глупо».
Ночь пролетела очень быстро, ей не сравниться с ночами на планете Империи —, настолько долгими, что порой начинает казаться, что прошла вечность, а небо ни на тон не стало светлее. В Империи вообще всё происходит неспешно: если говорят, что столицу нужно перенести на Малый материк, скорее всего через ход начнётся «переезд», а Имперский ход длится дольше чем жизни представителей некоторых разумных видов. Где-то там, на краю миров сменилось пять, а может шесть или даже семь поколений, а в Империи прошёл всего ход. И за этот ход за пределами планеты Империи успели сделать многое. За ход все имперские колонии подготовили бумаги об отказе от её протектората и выходе из её состава. За один день пала Империя.
Свобода… Вот к чему привела эта свобода. Её давалось слишком много. Для выхода из состава Империи нужно было об этом только заявить, предоставить соответствующие бумаги, подтверждающие серьёзность намерений. И всё! Не нужно никаких соглашений…
Свобода… То, что было силой Империи, то, что отличало её от других государств, оказалось её слабостью. Нельзя давать полную свободу, иначе начнут бунтовать. В мирах ни у кого нет выбора, только иллюзия, но и это для некоторых оказывается слишком сложным.
Свобода ведёт к Хаосу. Должен быть контроль, и только тогда будет властвовать Порядок.
Хафэр вздрогнул. Из-за линии горизонта спешила вылезти дневная звезда, её лучи уже скользили по комнате.
Хафэр сощурился, постарался приветливо улыбнуться, кивнул звезде как старой знакомой, вспомнив, что арии часто называли детьми звёзд.
Рассвет, ему пора идти. Пешком? Слишком далеко, проще было бы долететь, но он будет чересчур приметным, мало ли кто по улицам бродит, мало ли кто его потом услышит и кто решит сделать.
Хафэр соскочил с подоконника на задний двор. Наверняка его потом хватятся, когда пойдут прогонять задержавшегося гостя, и будут недоумевать куда тот делся, не мог же он в окно выпорхнуть. Пусть так, он всё равно не сделал ничего необычного для пришельца из иных миров, сюда он вряд ли вернётся, а внутри слишком грязно.
Приземлился он не очень удачно. Каблуки вошли в землю, испачкались… А в прочем, это ведь только начало.
Хафэр без труда перемахнул через невысокий забор, пошёл по обложенной камнем улице, стараясь против своей привычки, не ударять каблуками при каждом шаге.
Когда до ворот оставалось чуть больше сшода шагов, Хафэр почувствовал приближение способного запросто подчинить энергию миров, тот даже не пытался скрыть своё присутствие, наоборот заявлял о себе очень громко, чтобы даже кто-то вроде Хафэра, очень не чувствительный, но знакомый с недовольством миров, мог заметить. Вежливость…
Хафэр, стараясь это игнорировать, продолжил путь. Вскоре его нагнал всадник, и он не оборачиваясь спросил:
— Зачем ты здесь?
— Ну не останавливать Вас это точно, — ответил ему тот.
— Но попытаешься убедить, что я неправ, — устало проворчал Хафэр.
— Конечно.
— Обещай пожалуйста не спорить пока здесь всё не кончится.
Всадник тут же укорил его:
— Вы же натворите чего-нибудь.
— Пусть так, просто обещай не спорить, — раздражённо повторил своё требование Хафэр.
— Ладно… Обещаю не спорить, до тех пор пока Вы не скажете, что здесь всё кончено или мы не уберёмся с этой планеты.
Только теперь Хафэр оглянулся, Гэо кивнул ему на вторую ездовую зверюгу:
— Господин, не уж-то пешком идти собрались? Вы же аристократ, соблюдайте статус.
Хафэр поморщился:
— Я к этой дряни не приближусь.
Тварь была чисто вымытая, в дорогой упряжи, но от неё воняло… Воняло скотиной. И этот въедливый, мерзкий запах потом будет очень сложно свести.
Гэо, привыкший к подобным выходкам Императора, спокойно ответил:
— В этом мире только рабы ходят пешком, пойти свободному господину значит признать, что он ниже раба, а к таким нет ни веры, ни уважения.
Хафэр ничего не ответил, всем видом показывая, что ему это неприятно, залез в седло, пробурчал:
— Всё миры одинаковые: дома в них одинаковые, те, кто зовёт себя разумным, тоже одинаковые, и правила да порядки у них одинаковые. А дело тут не в связи миров между собой. Всё это потому, что они разумны, а разум их устроен так, что всё отличающееся они стремятся искоренить. Ужасные миры.
— Таков порядок вещей, — спокойно ответил Гэо, понимая, что на Императора накатил очередной приступ недовольства всем и вся, который, если не спорить, в
