— Прости меня. Я нарушил правила.
— Хорошо. Иди умойся. Сегодня ты спишь со мной.
* * *
Стив уже засыпал растворившись в императорской благости, а Джи говорил и говорил, ласкал и калечил, ломал тело и мозг. Стив не слушал, отстранёно удивляясь, что окружающая пустота все еще тянет куда-то. Стив старался не быть, не существовать. Но где-то рядом стонала его душа. Он старался развеяться дымом в мгновениях покоя и единства с богом, но слова текли и капали раскаленной ртутью, жгли желтым ядом, и Стив чувствовал, как умирает опять и опять. Он не слушал, но всё, что император делал или произносил, укладывалось в памяти и теле самостоятельно, без усилий со стороны императорской Крошки.
— Ты жертва по своему характеру, по сути своей. Ты думаешь, я испортил тебя? Нет, я искал такой характер, и поисковая система выложила тебя как один из вариантов. Ты думаешь, я сломал тебя? Нечего было ломать. Ты рожден жертвой, ты жаждал быть жертвой, а из жертв получаются лучшие палачи. Они стремятся этим еще больше покарать себя за свою слабость, за неспособность бороться. Ты это знаешь, но не можешь смириться. К сожалению, я взял тебя слишком поздно, эти глупые принципы умудрились вложить в тебя, несмотря на ранний возраст. «Каждый должен иметь семью, выбиться наверх, надо быть героем, надо бороться…» Зачем? Ты не герой. Предположим, что ты найдешь свою семью, но ты будешь проклятием для семьи. Я старался взять маленького ребенка, чтобы тебе было легче приспособиться, и чтобы ты не успел никому навредить.
Тебе надо избавиться от глупостей, которые ты всё ещё таскаешь в голове. Твоя цель — жить для меня, ты не сможешь жить по-другому. У тебя нет иной цели, нет иного смысла в жизни. Твоя истинная цель — жить ради меня. Ты жертва. Прими это. Смирись с этим. И тебе будет легче, когда ты согласишься со своей сутью. Но тебе нравятся твои депрессии — это единственный ответ.
…Стив не слушал. Он стремился умереть в сжигающей вспышке удовольствия, которую он впитывал от Джи, которая приходила за очищающей волной боли. Своя боль ощущалась чужой. Фоном… Искрой, разогревающей его тело до взрыва. А потом падал занавес тишины, разливалась удовлетворенная слабость. Приходил сон, а затем начнётся новый день. Непереносимое «сейчас» исчезнет в прошлом. Отлетит пожухлым листом ненужной памяти…
— Убей меня…
— Я не для этого вкладываю в тебя столько сил. Ты выдержишь — это твоя работа. Ты будешь мне потом благодарен, так тебе будет легче жить.
Потом, совсем потом, лежа в объятиях своего бога, Стив снова разрыдался.
— Ты много плачешь, — прошептал Джи. — Тебе нужны силы, возьми мою кровь…
— Кровь? Нет, я не хочу кровь, — нервы рвались и не могли удержать.
Джи позволил себя ласкать, бог ласкал его сам, и Стив сдался. А как он надеялся сойти с ума! А когда он, подчиняясь воле Джи, опять овладел им в очередной раз и забыл себя, отвечая на любовь своего бога… Всё-таки выпустил жало и, замирая одновременно от вожделения и отвращения, все-таки нашел жилку, впился в неё… Сила его бога навалилась мощью цунами, утащила с собой и выкинула где-то далеко в пустоте.
Он очнулся только утром. Джи, смеясь, сдернул его с кровати и отправил фехтовать с курсантами. В этот день, в горячке взятой взаймы энергии, он выстоял во всех дуэлях, и ему впервые не надрали задницу на тренировке.
А потом белая и мертвая рука памяти погладила по сердцу, привлекая внимание, зовя за собой, и он опять расхотел жить.
Но бог сказал ему:
— Я не буду тебя все время поддерживать, не привыкай! Пойдешь к коменданту, он тебе укажет кого-нибудь наказанного — возьмёшь у него. Всего немного, пару глотков, но в течение декады тебя это успокоит, а со временем всё утихнет само.
Механически передав приказ императора и получив брезгливый взгляд от коменданта, он пошел в казарменный карцер. Дежурный молча открыл дверь.
Запертый гвардеец встал и с издевкой смотрел на невысокого экзекутора, представляя, как тот будет тянуться и карабкаться к его шее.
Стив слегка собрался — ну и как его жалить? Жало достаточно тонкое, но все равно лучше толстая жила. В руку, если только у подмышки… Вот рожа. Грег — амбал дубовый, такой же урод, как они все. Просить он не будет. Стив проник ментальным щупальцем Грегу в сознание. Не усложняя, просто подкосил ему ноги. На коленях амбал стал вполне подручной высоты. Стив обошел его сзади и склонился к основанию шеи. Грег попытался вытолкать его из головы. Экзекутор усмехнулся: «Господи, ну и смердит от тебя. Не назло же мне тебя после тренировки подсунули, а?»
Но если он завтра заявится с гигиенической салфеткой, тогда оскорбленная гвардия на первой же совместной тренировке порвет экзекутора в пыль.
Приник открытыми губами к потной и соленой шее Грега и, мысленно обезболив, ввел жало в яремную вену. Сразу захотелось обнять. Приласкать… Руки сами тянулись погладить, прямо зуд в пальцах… Ужас какой… Грег про себя зарычал и Стив, сделав пару глотков, вынул жало. Оставил гвардейца с кровяным ручейком на шее.
Выскочил из сознания донора. Тот вскочил и схватился за шею, молча, но очень нехорошо смотря вслед.
А Стиву было хорошо, прямо отлично! Он был даже счастлив. Как будто его привязали к большой охапке воздушных шариков, и они того гляди отнесут его в небо. Шутливо поклонился и выскочил из карцера, хряснув дверью.
— Ой. Я не хотел! — извинился перед дежурным.
Тот не сказал ничего, глядя с мрачной вечностью в глазах.
А Стиву было просто отлично.
* * *
Потом Стив залез в систему. Нашел Рона. Точнее, информацию. Рона уже не найдешь… Рон бросился на монорельс в Лаксторе. Недалеко от сафари. В тот же день. Стив несколько раз просмотрел запись. Рон падал с платформы под поезд. Стива опять затрясло. Он даже не сможет извиниться! Хотя как за такое можно извиниться!? Как такое можно извинить… Как за это можно извиняться? Стив без конца проигрывал короткий вид: Рон подходит к краю и делает шаг, падает животом на рельс и товарняк наезжает, раздавливает Рона напополам. Стив не знал, сколько раз он бездумно приближал и отдалял картинку, пока не заметил на заднем плане высокого блондина с шоколадной татуировкой. Цветущая лилия вилась по скуле, изящным завитком дублировала бровь… Синие глаза без выражения смотрели прямо в камеру. Стив выключил запись и сполз на пол.
Когда успел? Он же был целый день с ним… Усыпил, отключил его и ушел убивать Рона? Стив не смотрел за временем, он был раздавлен… Убит. Раздавлен, но раздавило Рона…
Стив начал задыхаться. Он должен что-то сделать… Он не может быть здесь. Стены давили и наползали.
Он так надеялся, что Рон выжил, он же положил его в инкубатор!
Встал на колени у кровати, сложил голову на руки и попытался молиться. Но привычные слова, всегда приносившие утешение, теперь только усиливали боль.
— Ты смысл жизни моей…
«Но я смерть для других», — эхом отзывалось внутри.
— Я дыхание твое… А Рон уже не дышит…
Стив застонал. Пропасть, раскрывшаяся внутри, выворачивала наизнанку.
Он повторял молитву, но вместо утешения слова мучили его.
— Я рука твоя, я зрение твое…
Дышать сложно. Кажется, что вырвали душу. Вырвали сердце. Огромная сосущая дыра, что осталась внутри, гнала его вон.
Закрывшись сканом, выбрался в лес.
Полуручное стадо мелких ярко-оранжевых оленей с мраморными белыми разводами на толстых задницах и длинными белыми хвостами. Нашел стадо и пошел к нему. Почесал нос вожаку. Животные толкались мордами, искали подачки. Он также лез к Рону…
Отогнал оленей, сел в кустах на берегу пруда, разглядывая мостик, изгибающийся к меленькому островку. Столетия назад там жили зверики. На острове посреди озера, куда можно было пройти по кружевному мостику, жили сказочные звери. Единорог, дракончик, тигр… Дивные, ручные и забавные животные. Она убила их. А он убил Рона.
Стив криво улыбнулся. Смерть преступников в Сар Дижон прошла и забылась. Потом она убила звериков. Смешно. Просто выключила пару роботов. Она боялась и плакала, но перерезала им горло. Животное дрогнуло и молча ослабло, залив кровью песок. И другое… И третье. Она почти не почувствовала ту смерть. Ей было плохо, но потом пришла Гайдера. Одна смерть вытесняла другую, а потом уходила и уже так не мучила.
Но смерть Рона, которого Крошка не убивала… Эта смерть влезла и поселилась внутри.
По мосту прошла пара гвардейцев. Лон и Суна. Держась за руки, скрылись в деревьях, разросшихся на месте заброшенного игрушечного царства. А раньше там были дорожки. Вон, крыша домика единорожки до сих пор видна. Стив прислушался. Ну да, зачем еще эти уроды туда могли идти. Комнат им мало! Притащились на его острове! Стива захлестнуло… Он даже не знал, что его захлестнуло. Ревность? К острову? Бред! Но он чуть было не полетел по затопившей его черной волне.
