Государство Киевская Русь выглядит уже вполне оформившимся и в меру исторических условий устроенным. Эпоха Ольги завершала собою большой, полуторастолетний период истории Руси — от «каганата русов» начала IX в. до Киевской Руси середины X в., описанной авторами разных стран.
В самых восторженных тонах придворного панегирика описано русским летописцем короткое княжение Святослава Игоревича (964–972 гг.). Страницы, посвященные этому князю, являются не столько хроникой событий, сколько воспеванием доблести, рыцарства и мудрости молодого князя, «славой», «хвалой» ему, где восхищение преобладает над добросовестным описанием. Автор небрежен в датировке событий, его не интересует география театра военных действий (он пропускает такие известные города, как Филиппополь, Преслав Великий, Аркадиополь). Даже император Византии у него оставлен без имени, точь-в-точь как в том сказании, каким пользовался Нестор, извлекая из него сведения о путешествии князя Кия в Царьград «к цесарю, которого не съвемы». Имя императора Ионна Цимисхия указано только в пересказе договора 971 г., сделанном другим лицом[507].
Летописная запись о Святославе хорошо сохранила эпический строй дружинной поэзии, близкой к былинам, но не тождественной им; как уже говорилось, в народном эпосе имени Святослава нет.
Автор дружинного сказания показывает своего героя слушателям (а потом и читателям) еще ребенком, «детским вельми». Ио этот мальчик 3–5 лет обрисован как настоящий князь-полководец — от открывает сражение с древлянами броском своего копья, и воеводы почтительно говорят: «Кънязь уже почал. Потягием, дружино, по кънязи!» На последующих страницах летописи переплетаются голоса летописца-церковника, превозносящего Ольгу за принятие христианства, и певца-воина, славящего князя за верность своей языческой дружине, — на уговоры матери последовать ее примеру пятнадцатилетний княжич твердо отвечал: «Како аз хощю ин закон прияти един? А дружина сему смеятися начьнуть…» Христианство было отвергнуто Святославом, так как он и его бояре хорошо знали, что за крещением последует вассалитет по отношению к Византии, и очередной цесарь охотно назовет его «сыном» в феодальном смысле.
Под 964 г. в летопись включено эпическое описание начала самостоятельного княжения Святослава, возможно, сохранившее первоначальную ритмику устного сказа:
«Кънязю Святославу възрастъшю и възмужавъшюнача вой съвъкупляти мъного и храбрбе бо и сам храбр.И льгъко ходя, акы пардус, войны мъногы творяше.Ходя же, воз по собе не вожаше,ни котьла, ни мяс варя,Но по-тънъку изрезав конину или зверину или говядинуна угъльх испек ядяше.Ни шатьра имеяше, ио подъклад постилашеа седьло — в головах.Такоже и прочий вой его вьси бяхуИ посылаше к странам глаголя:«Хощю на вы ити!»
Перед нами спартанец, привыкший к суровому походному быту, пренебрегающий жизненными удобствами ради быстроты движения войска, без отягощающего обоза. Стремительный барс благороден — он заранее предупреждает противника о своем походе.
Перед сражениями Святослав вдохновлял свое войско речами, ставшими позднее хрестоматийными. Об этих речах полководца, обращенных ко всем воинам, свидетельствуют и греческие писатели, современники событий.
Византийский хронист X в. Лев Дьякон приводит одну из речей Святослава: «…Проникнемся мужеством, которое завещали нам предки, вспомним о том, что мощь россов до сих пор была несокрушимой, и будем храбро сражаться за свою жизнь! Не пристало нам возвращаться на родину, спасаясь бегством. Мы должны либо победить и остаться в живых, либо умереть со славой, совершив подвиги, достойные доблестных мужей!»[508].
Летописная передача речей Святослава близка к этой записи участника императорских походов.
Неизвестное сражение с превосходящими силами греков (ок. 969 г.)
«Уже нам некамо ся дети —волею и неволею стати противу.Да не посрамим земле Русьскые,но лязем костию ту!Мъртви 6о срама не имам;аще ли побегнем, то срам имам.И не имам убежати,но станем крепъко!Аз же пред вами пойду;аще моя глава ляжетъ —то промыслите о собе.»И реша вои:«Идеже глава твоя,ту и главы наша съложим!»[509]
Святослав воевал в Волжской Болгарии, в Хазарии у Каспийского моря, в печенежских степях, на территории Болгарии и в Византии. По самым минимальным подсчетам, Святослав прошел походами за несколько лет 8 000—8 500 км. Иногда историки обвиняют Святослава в излишней воинственности, безрассудной драчливости, называя его авантюристом, «предводителем бродячей дружины». При этом обычно ссылаются на события 968 г., когда в отсутствие князя печенеги осадили Киев и Ольга со внуками оказалась в опасности.
«И посълаша кыяне к Святославу, глаголюще:
«Ты, къняже, чюжея земля ищеши и блюдеши,
а своея ся охабив — малы бо нас не възяша печенези…»
Легкий как пардус князь, находившийся в это время на Дунае, «въбързе въсед на коне с дружиною своею, приде Кыеву и целова матерь свою и дети своя и съжалися о бывъшимь от печенег. И събьра вой и прогъна печенегы в Поле. И бысть мирьно»[510].
Независимо от благополучного исхода эпизода с осадой Киева обвинение в авантюризме и отсутствии государственного мышления осталось на Святославе. Нам надлежит рассмотреть деятельность этого князя более подробно и на широком историческом фоне.
Киевская Русь X–XII вв. Схема
Прежде всего следует сказать, что военная деятельность Святослава при всем ее небывалом размахе подчинена только двум направлениям: волжско-каспийскому (хазарскому) и цареградскому, византийскому. Оба они являются, как мы уже неоднократно видели, основными направлениями торговых экспедиций, организуемых Киевской Русью, как государством. Государственный экспорт был формой реализации первичной феодальной ренты, и обеспечение его безопасности являлось важнейшей задачей молодой державы.
К X в. торговля Руси с Востоком приобрела и транзитный характер. В получении разных восточных товаров (шелк, пряности, оружие, украшения, скакуны и др.) были заинтересованы многие государства Северной Европы и Франция, не имевшие прямого доступа к ним: Византия слишком строго регламентировала и централизовала свой экспорт; прямая сухопутная дорога в анатолийские восточные земли была закрыта мощным полукольцом кочевых племен от Среднего Дуная до Нижней Волги: мадьяры, тюрко-болгары, печенеги, хазары, кипчаки, гузы. Только крестовыми походами XI–XIII вв. западноевропейское рыцарство пробило себе путь на Восток, а до крестовых походов только Киевская Русь была в силах провести свои «бремены тяжкие» через кочевнические заслоны и в Багдад, и в Царьград, и в Раффельшттетен, или в Регенсбург на Дунае.
Борьба за свободу и безопасность торговых путей из Руси на Восток становилась общеевропейским делом.
Паразитарное государство хазар, жившее за счет таможенных пошлин, держало в своих руках все выходы из Восточной Европы на Восток в страну гузов, Хорезм и остальные владения Халифата. Хазарский каган брал огромные пошлины при проезде и возврате, а в случае благоприятного для него соотношения сил просто грабил возвращавшиеся русские караваны, как это было в 913 г.
Византия начала систематические агрессивные действия против Болгарии (Первого Болгарского царства), устанавливая время от времени свое влияние в тех местах Балканского полуострова, мимо которых проходил давний торговый путь русов в Константинополь.
Оба направления русских заморских экспедиций требовали внушительного подтверждения старых традиций. Хронология походов Святослава в источниках не очень точна, но четко выделяются два последовательных комплекса:
1. Поход на Вятичей, на Волгу и на Хазарию (по летописи в 964–966 гг., по Ибн-Хаукалю в 968–969 гг.)[511].
2. Поход в Болгарию Дунайскую и война (совместно с болгарами) против Византии (967–971 гг.).
Описание хазарского похода Святослава в летописи с двух сторон обрамлено упоминанием Вятичей, плативших ранее дань (проездную пошлину?) хазарам. Это в какой-то мере определяет маршрут похода, во время которого русские войска воевали в Волжской Болгарии, в земле Буртасов и в Хазарии, где взяли Итиль и древнюю столицу каганата — Семендер на Каспийском море. Затем были покорены народы Северного Кавказа — ясы (осетины) и касоги (адыгские племена). Поход был закончен на Таманском полуострове, который с этого времени стал русской Тмутараканью. Очевидно, на обратном пути был взят Саркел («Белая Вежа») на Дону, и Святослав оттуда пошел не прямо в Киев, а обходным вятическим путем на север (поэтому земля Вятичей упомянута дважды под 964 и под 966 гг.), для того чтобы миновать приднепровские кочевья печенегов.
