– Вот и хорошо, но есть и другие дела, с которыми мы должны справиться до отдыха: украсить спальню, собрать дрова для костра, приготовить еду, замесить тесто, испечь хлеб и сделать иную подобную работу. Всё это выполню я, а ты в это время подстрели какую-нибудь дичь.
Она снова забежала в пещеру, вынесла из неё лук и колчан со стрелами и спросила:
– Ты умеешь стрелять?
Он же ответил:
– Я неплохо стреляю.
– А я хорошо! Я учусь легко всему, что нужно уметь делать в лесу, но этим вечером мне придётся доверить охоту тебе. Иди быстрее и возвращайся так же быстро. Сними кольчугу и попробуй поохотиться в кустах внизу долины. Принеси мне оленя или косулю, или зайца, или кролика да искупайся после в запруде возле перехода из камней, а я искупаюсь, пока ты будешь охотиться, и когда ты вернёшься, всё будет готово и останется только пожарить твою добычу.
Ральф снял доспехи, но задержался немного, глядя на любимую. Она спросила:
– Почему ты не идёшь? Пора охотиться.
Он ответил ей:
– Сначала я хотел бы взглянуть на пещеру, которая послужит нам сегодня спальней. Ты не проводишь меня туда?
– Нет, – ответила она, – у меня много дел, но ты, если хочешь, можешь сходить сам.
Ральф нагнулся и вошёл в пещеру. Внутри она оказалась просторной и чистой, с высоким потолком и мелким белым песком под ногами. Воздух там был свежим.
Юноша встал на колени, поцеловал пол и произнёс:
– Благослови, Господь, пол этой пещеры, сегодня здесь будет лежать моя любовь!
Он встал, вышел и увидел леди, которая наклонилась над входом и наблюдала за ним. Она смотрела на него с волнением и любовью. Он ответил ей радостным взглядом, обнял за талию, прижал к груди, а затем, схватив лук со стрелами, побежал вниз по склону и через ручей к месту своей охоты.
Ральф прошёл чуть дальше, чем собирался, прежде чем наткнулся на косулю и убил её метким выстрелом из лука. Он разделал тушу как полагается и отправился обратно. Когда он подошёл к ручью и взглянул вверх, он увидел огонёк, горящий у входа в пещеру, но леди там не было, хотя ему и показалось, что её платье промелькнуло вблизи одного из терновых кустов. Тогда он снял одежду и вошёл в запруду. Ральф заметил, что камни на берегу, у обрыва, были всё ещё мокрыми от ног леди в том месте, где она выходила из воды, и он был рад искупаться там, где недавно купалась она.
Но плавая и резвясь в нагретой солнцем запруде, Ральф вдруг услышал ржание лошади. Юноша не был уверен в том, что звук не послышался ему, а потому замер, прислушиваясь, но вокруг было тихо. Тогда он улыбнулся, вспомнив о Соколе, своём коне, и нырнул под воду. Когда же он в таком же приподнятом настроении вынырнул, хватая ртом воздух, он услышал цоканье копыт. Казалось, кто-то взбирается вверх по каменистому склону (который Ральф заметил чуть раньше), направляясь к противоположной стороне поляны.
Смертельный страх сжал сердце юноши, когда он подумал о том, что его возлюбленная осталась там одна. Ральф выскочил из воды, одним рывком натянул на голову рубашку, но не успел он просунуть руки в рукава, как услышал громкий мужской голос, больше напоминавший рычание. Когда же он справился с рукавами и схватил лук, в спешке надевая тетиву, то услышал громкие стенания. Это леди жалостно взывала к нему:
– Помоги! Помоги мне, любимый мой!
Сердце в его груди сжалось, но он должен был вначале приладить тетиву, а то какую помощь мог он оказать, будучи голым и безоружным? Наконец, с луком было покончено, и Ральф со стрелой наготове перепрыгнул ручей и побежал вверх по склону.
Поднявшись к месту, где, казалось, он мог обрести счастье, он мгновенно увидел всё: у входа в пещеру стоял Серебряный, близ него на земле лежала леди, а между ней и Ральфом стоял рыцарь Солнца, и последние лучи заходящего светила золотили его шлем и герб.
Заметив Ральфа, рыцарь сразу же повернулся к нему, потрясая над головой мечом, на клинке которого виднелись капли крови, и закричал:
– Ведьма мертва! Блудница мертва! А ты, вор, укравший её у меня, чтобы лечь с ней в лесной глуши, ты тоже умрёшь!
Не успел он договорить, как Ральф натянул лук и спустил тетиву. Между ними было всего двадцать шагов, и стрела, пущенная метким лучником, попала великану прямо в глаз. Рыцарь, не издав больше ни звука, с грохотом замертво свалился на землю.
Ральф же, издав громкий горестный крик, бросился вперёд и упал на колени перед леди. Она лежала, зарывшись лицом в траву. Он поднял её и бережно перевернул на спину. Из большой раны на груди текла кровь. Ральф оторвал полосу от своей рубахи, чтобы перевязать рану, но леди, так и не придя в себя, испустила последний вздох прежде, чем юноша успел что-то сделать. Ральф так и остался стоять на коленях рядом с ней. Он глядел на возлюбленную, словно не понимая, что ему делать теперь.
Леди нарядилась, как смогла, готовясь встретить Ральфа после охоты. На рыжих волосах лежал венок из таволги, талию украшала гирлянда из цветов шиповника. Ступни она оставила голыми после купания, а кольца на пальцах повернула камнями наружу, показывая своё счастье.
Ральф немного постоял, глядя на мёртвую, а потом, издав горестный крик, побежал вниз по склону, через ручей, и бегал так по кустарнику, словно сумасшедший, до тех пор пока не устал. Едва держась на ногах, он вернулся к Палатам Любви, сел возле недавно обретённой возлюбленной, припоминая все слова ушедшего дня, сказанные ими друг другу. Уже наступила прекрасная, наполненная благоуханиями летняя ночь. Ральф, сдержав слёзы, хотя сердце его переполнялось ими, протянул вперёд руку и дотронулся до возлюбленной, но она лежала неподвижно, и его рука ощутила мраморный холод её тела. Тогда Ральф в голос зарыдал в этой ночной глуши, где никто не мог его услышать, а потом встал и пошёл прочь, мимо Серебряного, который стоял рядом, вытянув голову, и временами ржал. Ральф сел на краю поляны, и сами собой к нему стали приходить воспоминания о милых его сердцу полях Верхних Лугов и о том, какие там устраивали игры и развлечения. Вспомнил он и песню, что пели во дворце по вечерам, вспомнил своих друзей и подруг. Грудь его поднялась, а лицо скривилось, и он долго и громко плакал, словно никак не мог остановиться. Но вот он устал, лёг на спину и заснул. Спал он до тех пор, пока солнце на летнем небе не поднялось уже совсем высоко. В первый момент после пробуждения он ещё чувствовал радость, а в следующий, хотя и не вспомнил ещё, что случилось вчера, ощутил какую-то боль в душе, которая, казалось, навсегда лишала его способности быть счастливым. Он обернулся и увидел, как неподалёку Серебряный щиплет траву и как леди лежит неподвижно, словно статуя, хотя мир вокруг неё уже полон жизни и движения. Затем он смутно стал припоминать всё, что случилось, и страшные предчувствия сжали его сердце. Он поднялся на колени, повернулся к леди и тогда вспомнил, что она умерла, и зарыдал от горя, так грубо вошедшего в его озарённую молодостью и силой жизнь.
Но вот, наконец, Ральф поднялся на ноги, побродил по округе и наткнулся на угасшие угли вчерашнего костра, в котором леди пекла для него хлеб, лежащий теперь неподалёку. Юноша почувствовал, что голоден, взял хлеб и съел его, хотя слёзы всё это время струились по его щекам, смешиваясь с хлебом. Насытившись, Ральф почувствовал себя сильнее, и жизнь теперь показалась ему не такой печальной. Когда же он подумал о том, что ему нужно будет делать теперь, одна мысль стала неотвязно преследовать его.
Ральф спустился к воде, чтобы утолить жажду. Он прошел мимо тела рыцаря Солнца, и жестокий гнев закипел в сердце юноши, гнев на того, кто разрушил его счастье. Но когда, выпив воды и умыв лицо и руки, Ральф вернулся назад, он уже твёрдо знал, что должен сделать. Юноша поднял тело возлюбленной и с невыразимой печалью отнёс его в пещеру. Затем он нарубил ветвей и прикрыл ими её лицо и всё тело. Закончив эту работу, он сходил к каменистой осыпи на ту сторону поляны и наносил оттуда больших камней, которыми и завалил её тело так, что его полностью не стало видно. Потом он вышел из пещеры и посмотрел на тело своего врага. Ральф сказал себе, что в том месте, где покоится его любовь, всё должно быть пристойно и в порядке. Он встал над телом и произнёс:
– Мне не за что ненавидеть его, ведь если он ненавидел меня, то это длилось недолго, да к тому же он ничего не знал обо мне, так что пусть кости его будут скрыты от волка и коршуна. Но он не будет лежать рядом с ней. Я воздвигну над ним каменный курган, здесь, на этой поляне, где нет больше тебя, моя радость.
Сказав так, Ральф приступил к делу. Он выпрямил тело усопшего, сложил вместе его огромные ноги, закрыл глаза, сложил на груди руки и навалил сверху кучу камней и ещё долго бросал их, хотя этого уже и не требовалось.
Ральф ещё до похорон надел то, что оставил у ручья. Теперь же он облачился в шлем и кольчугу и прикрепил сбоку меч. Затем, когда он уже собрался покинуть это грустное место, он обратил внимание на Серебряного, который всё это время стоял неподалёку. Ральф подошёл к нему, снял седло и уздечку и сложил их в пещере, а потом сказал коню, что тот может идти, куда хочет. Но после этого юноша, всё ещё оставаясь на поляне, долго оглядывался вокруг, не видя ничего и никого, кто мог бы ему помочь. Он никак не мог придумать, что должен делать дальше, но всё же в его голове созрели две мысли. Их он не отверг, как все прочие, хотя они и не сильно смягчали его горе. Первая из них была о доме в Верхних Лугах, который был для него несказанно дорог, а вторая – об Источнике на Краю Мира, хотя он ничего не значил для юноши, будучи только часто слышимым названием.
