«Бездна». В сознании Кристин вдруг встретились два слова: одно, «бездна», ворвалось в него только что, другое, «бездна», мчалось ему навстречу по длинному тоннелю внутри сознания. Они столкнулись друг с другом и заставили содрогнуться всю конструкцию под куполом черепа. Кристин проняла дрожь.
– Вы восприимчивы к словам, Кристин: вся дрожите, – заметил Лойф.
– Вспомнила кое-что. Сейчас пройдёт. Продолжайте, пожалуйста.
– Глэдис больше ничего не сказала. И сейчас молчит. Сейчас она в психиатрической клинике.
– Она поправится? Что говорят врачи? – спросила Кристин.
– По своему опыту знаю: новые зубы не растут, – ответил Лойф.
– А ваша дочь? Она что-нибудь рассказала?
– Только она и рассказала. Больше никто ничего не видел. Она ребёнок – объяснила всё по-своему.
– Что же она сказала?
– Сказала, что Энди ушёл к маме. Мама его позвала, и он ушёл к ней на небеса.
Кристин вдруг показалось, что эта встреча ничего не даст ей, и она стала придумывать, о чём ещё можно спросить Лойфа: не встанешь же и не уйдёшь просто так, хотя желание такое у неё появилось. Бейл тоже на мгновение усомнился в полезности этой затеи, но лишь на мгновение: в отличие от Кристин, он всё время верил и ждал, что знак судьбы проявит себя.
– Годфри, не знаю, спрашивали ли вы об этом Эмери, или такой вопрос обидел бы её, – начала Кристин.
– Думаю, спрашивал, – не дав договорить ей, сказал Лойф. – О чём я только ни спрашивал её. Не смущайтесь, задавайте свой вопрос.
– Почему мама Энди и Эмери позвала к себе только его?
– Я же вам сказал, что спрашивал. Все мы, горемыки, одинаково устроены и цепляемся за одни и те же вопросы, пока не спиваемся или…
– Я не собираюсь спиваться, Годфри, – я хочу разыскать моих друзей!
– Простите, Кристин, но это наивно. Там не осталось ничего, кроме воздуха. Был человечек, и от него не осталось и следа. И никто не видел, как с неба спустились ангелы или душа Коры.
– Хватит! – воскликнула Кристин. – Я задала вам вопрос – вы так и не ответили на него.
– Я тоже хотел разыскать моего Энди. Я несколько раз прокрутился на этом чёртовом колесе. Первый раз с Эмери, потом один… Теперь отвечаю на ваш вопрос. Эмери сказала, что мама позвала Энди через его глазастый камень. Свой глазастый камень Эмери всегда оставляла дома в шкатулке, которую ей подарила вместе с камнем Кора. Эмери боялась потерять его… и боялась, что Энди потеряет свой… Глазастый камень. Его подарил Коре отец по возвращении из экспедиции. Он был геологом. Из её детства камень перекочевал в детство Энди и Эмери. Только в её детстве у камня было два глаза, а потом стало два одноглазых камня. Кора попросила меня распилить его так, чтобы в половинках осталось по глазу. Но она не захотела называть их одноглазыми, так и стало два глазастых камня. Наверно, Кора чувствовала, что скоро покинет нас и на Рождество подарила детям по глазастому камню. Это было два с половиной года назад.
Кристин растрогалась. Слёзы навернулись ей на глаза.
– Простите, – сказала она и вышла из комнаты.
Через минуту Бейл и Лойф тоже вышли.
– Кристин, дождитесь меня, – на ходу сказал Бейл (он явно спешил). – Я только отвезу Годфри и Эмери домой.
– До свидания, Кристин, – сказал Лойф, быстро отвёл глаза в сторону и пошёл вниз.
– До свидания, Годфри.
Бейл вернулся скоро. Сразу побежал наверх. Но ни в коридоре, ни в кабинете Кристин не было. Он оставил на столе бумажный пакет и побежал вниз. И нашёл Кристин в столовой. Кэтлин, Дженни и их гостья пили кофе с печеньем.
– Простите, но я должен забрать Кристин. Кристин, вы… успели распробовать кофе? Простите… вы мне очень нужны, очень, – Бейл говорил, стоя в дверях, как будто если бы он вошёл внутрь, то потерял бы то, что осталось бы у него за спиной. Он торопил слова, произнося их как-то лихорадочно, в какой-то одновременно извинительной и дёргающей того, к кому он обращался, манере.
Хозяйка и гостья улыбнулись друг другу. Кристин встала, извинилась перед Дженни и вышла вслед за Бейлом.
– Поднимемся ко мне. Пусть всё, что связано… – Бейл чуть было не сказал: с Торнтоном, но решил не поминать его в такой важный момент и сказал по-другому: – Пусть всё, что связано с этим делом, ютится в моём кабинете. Вы сейчас увидите одну вещицу. Она-то меня и сделала несколько вне себя, если так позволительно выразиться. Пройдите к столу. Она в пакете. Достаньте её. Вы должны почувствовать друг друга.
Было заметно, что Бейл хочет порадовать Кристин, хочет приобщить её к какой-то своей радости. Кристин немного смутили его слова, но она открыла пакет и вынула из него то, что Тимоти назвал вещицей. Это был кусок какой-то горной породы или, может быть, застывшей лавы. Ей сразу показалось (может быть, под влиянием странных слов Бейла: «Вы должны почувствовать друг друга»), что он… не неживой, что он почувствовал её. Она повертела его в руках. С одной стороны из него выступал наружу какой-то другой камень (или не камень?) округлой формы. Бирюзовый цвет его был неоднотонным, он играл голубым и зеленоватым оттенками.
– Глазастый камень! – воскликнула Кристин. – Он и вправду глазастый!
– Смотрит, как живой, верно? – Бейл радовался как ребёнок.
– Да, Тимоти! Трудно глаза отвести!
– Ещё труднее было выпросить его у Эмери. Не буду рассказывать, как мне это удалось, чтобы вы не назвали меня плутом и циником.
– Зачем же вы тогда…
– Подождите, Кристин! Вы ещё не знаете, что держите в руке. Помните? Я никогда не видел вещи, которую вымогал у Буштунца.
– Но вы видели рисунок! Вы хотите сказать…
– Это она! Только на рисунке она не была заключена в камень. Хорошо помню: эта вещь смотрелась как шарик, но он словно состоял из крохотных облаков, наплывающих друг на друга, точь-в-точь как этот, и глаз не чувствовал его тверди. Какого он цвета, я не знал: рисунок был исполнен грифелем. Но я уверен: внутри нашего камня такой же шарик, как тот, на рисунке Торнтона.
– Значит, внутри бумажного комочка, который Буштунц перед смертью отдал Дэну, был шарик. И его пошли выкапывать Дэн и Мэтью.
– Именно так, Кристин. И теперь нам надо всё хорошенько обдумать, прежде чем что-то предпринять, – сказал Бейл и, испугавшись своих слов, прошептал: – Что я говорю? Сам не знаю, что я говорю.
– Тимоти, вы сказали то, что подсказала вам интуиция. Я тоже подумала, что этот глазастый камень… только начало, что глаз поможет мне найти моих друзей… Но нам надо всё обдумать – у меня сумбур в голове.
– Кристин! – вдруг воскликнул Бейл, как будто вспомнил что-то важное или о чём-то догадался.
Она вопросительно посмотрела на него.
– Кристин, вы должны остаться у нас! Я прошу вас об этом! Кэтлин и Дженни будут рады.
– Это тот случай, когда меня не надо уговаривать. Я с удовольствием останусь у вас.
* * *
Суббота началась для Кристин вполне определённо. В голове её больше не было сумятицы, и она поняла, что нет проблемы, над которой надо ломать голову, вперив взгляд в глазастый камень. Надо просто идти шаг за шагом туда, куда укажет его глаз. Это вовсе не было её догадкой, это в её сознании родился такой образ.
После завтрака Кристин позвонила Лойфу. Они с Бейлом решили, что, если с Годфри будет говорить она, он вряд ли откажет им. А без него задумка Кристин стала бы сразу несбыточной.
– Доброе утро, Годфри! Это Кристин.
– Оно доброе?
– Доброе… потому что мы одержимые и не собираемся спиваться, – сказала она, и только потом в голове у неё промелькнуло, а то ли она сказала.
– Тогда, доброе утро, Кристин. Я и в самом деле после вчерашней встречи с вами капли в рот не брал. Не верите? Впрочем, это не так важно.
– Верю. Покажете мне место, где пропал Энди?
Какое-то время Лойф молчал. Потом спросил:
– Когда?
– Мы с Бейлом заедем за вами прямо сейчас, – уверенно сказала Кристин и тут же спохватилась. – Да, я не спросила, есть ли кому остаться с Эмери. Наверно, неправильно было бы мучить ребёнка одним и тем же.
– К ней приходит няня. Она вот-вот будет здесь.
– Вот и хорошо. До встречи!
…Кабина, в которой сидели Кристин, Бейл и Лойф, прошла верхнюю точку бесконечного, безвыходного пути гигантского колеса.
– Мы приближаемся к месту, где пропал Энди, – вполголоса сказал Лойф. – Вот… вот оно. Эмери сказала, что это случилось здесь. Она как-то запомнила это место. Мне кажется, что теперь я сам ощущаю его. Как? Не могу сказать. Но с закрытыми глазами определю его. Здесь он шагнул из кабинки, с этой стороны.
– Куда шагнул?! – в недоумении спросил Бейл, как будто первый раз услышал о том, что случилось.
