– Подожди, не торопись! Вдвоём веселее! – крикнул Гройорг и квадратным камнем покатился по камням.
Савасард и Нэтэн обнажили мечи и тоже ринулись на корявырей…
Дэниелу и Мэтью оставалось стоять и смотреть.
На каждого из их друзей набросились по пять-шесть корявырей с мечами и секирами, не считая четвероногих с их звериным напором, острыми зубами и лбами-кувалдами. Нэтэн почувствовал в себе сильное волнение: это был первый настоящий бой, и в руке его был меч, но не лук, заряженный стрелой. И рука его не была такой уверенной, как в учении, и меч скоро отяжелел. Корявыри не давали возможности перевести дыхание: они напирали и били с разных сторон. Выручали ноги, ловкие и выносливые, – такими их сделали горы. И выручал Савасард: его быстрые мечи, которые всюду поспевали и не позволяли корявырям воспользоваться промашками Нэтэна… Семимес словно был создан для схватки. Двужильный, вёрткий и хитрый – ему и пятерых было мало, чтобы выложиться до конца и вкусить предел. Отец научил его простой и одновременно трудной вещи – ловить случай («В драке лови случай, сынок. Прозеваешь – не воротишь»). И Семимес ловил: дав секире корявыря почуять тепло крови (но не её вкус), в следующее мгновение он ломал своей палкой пальцы, сжимавшие рукоять секиры. И это был лишь один из сотен приёмов, которые он знал и которые понимал каким-то особым чутьём и своим телом. А гордость научила его ещё одной вещи – терпению. Умение ловить случай и терпение были хорошим подспорьем его двужильности, вёрткости и хитрости… Но больше других и Мэтью, и Дэниела поразил Гройорг. С виду неуклюжий, неповоротливый, словно вросший в землю, он расправился с шестью корявырями даже быстрее Семимеса. Они бросались на него со своими секирами, мечами и лбами и тут же падали замертво. Гройорг не подстраивался под нападавших, а вместе с Мал-Мальцом делал то, что хотел. Делал всего две вещи: бил и отбивал. Больше бил, чем отбивал, потому что всякий раз опережал корявырей – всадника и четвероногую тварь под ним. Корявырь уже заносил меч над Гройоргом или даже опускал его ему на голову, как вдруг – «бах», и он больше ничего не заносил и не опускал…
– Мэт, смотри! Они возвращаются! – воскликнул Дэниел, первым увидев, что отступившие корявыри развернулись и снова пошли в атаку.
– Савасард! Савасард! Корявыри! – прокричал Мэтью, но ни Савасард, ни трое его друзей, поглощённые битвой, не услышали крика.
Дэниел и Мэтью переглянулись и поняли друг друга. Через несколько мгновений два огненных шара выросли на пути корявырей и остановили их продвижение.
– Дэн, добавим огоньку?!
– Чтобы тварям мало не показалось?!
– Чтобы им ничего больше не показалось!
– Давай!
Мэтью и Дэниел вынули из мешочков свои последние огнедышащие камни и запустили их в спасавшихся бегством корявырей.
– Победа! Победа! – они кричали и прыгали от радости, как дети.
Их друзья, покончив с корявырями, которые ввязались в ближний бой, поднялись к пещере. На их лицах, руках, защитных рубашках, оружии – на всём была кровь. Они жадно глотали воздух. Глаза каждого из них горели.
– Ну, вы и молодцы, боровички! Сотню корявырей одолели! – от души похвалил своих подопечных Семимес.
– Да уж, такого жадного огня я ещё не видывал! – с довольством прохрипел Гройорг.
– Спасибо вам, друзья, – присоединил своё слово Савасард.
– И тебе спасибо, лесовик, – сказал ему Нэтэн. – Если бы не ты, я бы не радовался сейчас с вами.
Услышав эти слова, Гройорг решил подбодрить юного друга:
– Не тебе, Нэтэн-Смельчак, обижаться на себя. Я приметил: в драке ты вертишься так, что мечу и секире трудно тебя достать.
– Зато ты, Гройорг-Квадрат, стоишь как упрямый камень…
– Я бы сказал, квадратный камень, – заметил Мэтью.
– …Однако ж тебя вовсе невозможно достать, – ответил Гройоргу Нэтэн.
Увидев окровавленную прореху на рубахе Нэтэна, Савасард сказал:
– У тебя рана, друг.
– Рана? – Нэтэн взглянул на плечо. – Видно, секира прошлась.
– Семимес, у тебя тоже, – Дэниел кивнул на его ногу.
– Тоже секира скользнула. Так, царапина. Кусай-трава и то больнее жалит.
– Промойте раны тулисом и перевяжите. И будем подниматься к водопаду, – сказал Савасард. – Наденьте накидки, нам надо слиться с камнями.
– Что не так, Савасард? – спросил Дэниел, заметив в его глазах ещё какую-то мысль.
Все посмотрели на Савасарда…
– Как они разузнали наш новый маршрут? Об этом ты подумал, проводник? – спросил его Семимес.
– Да, я об этом подумал. Они вышли прямо на нас не по воле случая.
Радость Хранителей Слова от первой победы неожиданно сменилась тревогой.
– Как же это?! – Гройорг развёл руками и направился к своему мешку, лежавшему у входа в пещеру. – А я-то думал, поедим, отпразднуем победу… хотя бы настойкой грапиана.
– Поедим в Красной Пещере. А праздновать нам пока нечего, дорогой Гройорг, – сказал Савасард.
– Если бы Семимес был целым человеком, он бы сказал, что, когда за тобой следят, нельзя стоять на месте, но нельзя и идти дальше, – проскрипел Семимес.
– Что же из этого следует, проводник? – спросил его Мэтью.
– Уж не изменить ли нам снова маршрут? – высказал свою догадку Гройорг.
– Я и сам пока не знаю, что из этого следует, – ответил Семимес и спрятал глаза. – Отец бы знал… а я не знаю.
– Да, Малам бы присоветовал, – присоединил своё слово к достойной мысли Гройорг.
– У нас два пути, и нам из них выбирать: один – через тайный проход к ущелью Ведолик, другой – обратно в Дорлиф, – сказал Савасард.
Все задумались. Мысли, витавшие над Хранителями Слова, оборвал Нэтэн:
– Если мы вернёмся в Дорлиф, Слово вновь отдалится от Фэдэфа.
– Надо идти через Красную Пещеру, – сказал Дэниел.
– Я не знаю, какой из двух путей вернее, но одно я знаю точно: я с тобой, Дэн, – сказал Мэтью.
– В пещеру, так в пещеру, – отрезал Гройорг.
Хранители Слова, надев накидки и походные мешки, двинулись к Пропадающему Водопаду.
Тем временем около тридцати корявырей укрывались за скалой в проходе между Баринтовым Ущельем и ущельем Кердок. Невиданные ими доселе огненные звери, которые вступились за людей, зародили в них страх, и им не хотелось снова идти в бой. Четвороногие под ними тоже были напуганы и сбиты с толку паническим отступлением. Они не находили себе места, бодали лбами камни и кусали друг друга. Удары плетьми не вразумляли их, а лишь дразнили ещё больше. Командир корявырей Дара уже пожалел о том, что оставил вторую сотню воинов, вверенных ему Трозузортом, у подножия Кадухара. Он не сомневался: будь с ним весь отряд, он бы уже покончил с горсткой дорлифян. Теперь же выполнить эту задачу будет куда труднее. Но без тел двух пришлых ему нельзя возвращаться в Выпитое Озеро: вдруг гнев Трозузорта обрушится не только на него, но и на его дочь, Сафу. Поэтому ему нужно было любой ценой заставить воинов вернуться в ущелье Кердок.
– Воины Трозузорта! – зарычал Дара. – Людей слишком мало, и они думают, что мы ушли, и не ждут нас. Мы вернёмся и убьём их. Я сам поведу вас.
– Но у них огненные звери! – один из воинов осмелился сказать то, о чём подумали все.
– Ты боишься огненного зверя?
– Да, Дара.
– Но не боишься стрел и клинков?
– Нет, я воин.
– Ты не хочешь, чтобы тебя сожрал огненный зверь?
– Нет, Дара, не хочу.
Дара приблизился к воину и тут же ударом меча снёс ему голову. И сказал так же внушительно, как поступил:
– Ты сам выбрал смерть. Настоящий воин не выбирает, как ему умереть.
Потом он подъехал на своём четвероногом к каждому из своих воинов и на мгновение задержал свой взгляд на каждом из них. Он отдал всю свою волю этому взгляду. И понял: наступил миг, который нельзя было упускать.
– Он боялся, что его сожрёт огненный зверь. Теперь его сожрут волки… Воины Трозузорта! Мечи и секиры к бою! Смерть людям!
– Смерть людям!
– Вперёд! – крикнул Дара и ударил четвероногого в бока.
На этот раз огненные звери не встали на пути корявырей, а мечи и палки людей не схлестнулись с их мечами и секирами. Они продвигались по ущелью, которое было усеяно трупами воинов, сражённых стрелами и обглоданных огнём, и жажда растерзать людей разгоралась в них.
– Да-ра, – прохрипел раненый корявырь, когда тот проезжал мимо него. Он лежал на камнях, вода Друза обдавала его лицо и не позволяла ему уснуть.
Дара спрыгнул с четвероногого и склонился над ним.
– Они лезут по скале… к водопа… – вместе с застывшими на губах корявыря словами ток крови в его жилах остановился.
