– Понимаю.
– Вы ничего не понимаете уже довольно давно. И закончите вы вместе с вашими пациентами, за решеткой.
– Вы просто сами не осознаете, ради каких целей…
Психиатр не закончил фразы: Эрван ухватил его за отвороты пальто и припечатал к стволу сосны.
– Заткнитесь, пока я действительно не вышел из себя! – неожиданно заорал он. – Единственное, что и впрямь удивительно в этой истории, – это почему я не разбил вам череп, прямо здесь и сейчас, как крабий панцирь на камне.
Психиатру достало сил улыбнуться.
– Вы этого не сделаете, – выдавил он. – В этом вся разница между таким человеком, как вы, и Фарабо. Самоконтроль, который я пытаюсь создать путем…
Эрван с отвращением выпустил его и отошел на несколько шагов, чтобы больше не слышать.
– В моменты прояснения, – не сдавался Ласей, – Фарабо часто говорил о вашем отце. По его словам, из него получился бы исключительный нганга.
Эрван замер: под дождем и кронами сосен он не ожидал такого удара ниже пояса.
– Он рассказывал мне о Лучезарном Городе, – продолжил психиатр, – и об апрельской ночи, когда Грегуар Морван присоединился к нему в сопредельном мире. Он что-то говорил о молодой женщине и о свастике, которую ваш отец вырезал на…
– Закройте вашу паршивую пасть!
Он занес кулак, остановившись в момент, когда в небе раздался удар грома, раскативший эхо на всю округу.
– Будь я вами, – невозмутимо заключил Ласей, – я бы не слишком беспокоился о Фарабо.
– Почему?
– Вам кажется, что вы его ищете, но это он идет по вашему следу. И нападет через несколько часов.
127Проехав Пемполь и свернув в направлении мыса Аркуэст, Эрван мчался на полной скорости по береговой линии, спрашивая себя, куда подевалось море. На Лазурном Берегу невозможно не заметить близость Средиземного моря. А здесь невозможно разглядеть Ла-Манш, пока не упрешься в него носом. Зеленеющие поля, через которые он проезжал, могли находиться что в Лимузене, что в Эльзасе.
Он не хотел думать о расследовании – слишком много информации, слишком много безумия. На данный момент его занимало одно: он опаздывает на похороны. Уже два часа, а он даже не знает расписания катеров на Бреа.
Как и предполагалось, море объявилось всего в нескольких метрах от Аркуэста. Всего один поворот – и сразу по полной программе: слева аспидные волны, насколько хватает глаз, справа острая, как лезвие, гранитная скала. Небо затянуто, накрапывает дождь: все без перемен, мой капитан. Однако одна деталь выбивалась из привычного пейзажа: пристань, по трем сторонам которой разместились бар с табачной лавкой, гостиница и сувенирный киоск, была заполонена фургонами жандармерии и полицейскими машинами. Казалось, местные пинкертоны ждут катера или, скорее, врага общества номер один, который должен на этом катере прибыть.
Эрван оставил свою машину на верхней парковке и мелкими шажками спустился к песчаному берегу с сумкой на плече. Что еще стряслось? Откуда столько мундиров на горизонте? При более близком рассмотрении его удивление возросло: всей этой компанией руководил Паскаль Виар himself. Дальше и гадать было нечего: этот почетный караул здесь по его душу. Парижский префект решил, что погребение закончилось и Эрван вот-вот вернется на континент.
– Это ради меня ты здесь? – прокричал он Виару.
По его взгляду он понял, что предположение оказалось верным.
– Я боялся тебя пропустить, – ответил полицейский, скрывая удивление.
– Чего тебе здесь надо?
– Данной мне властью официально сообщаю тебе, что ты находишься под арестом с… – он бросил взгляд на часы, – четырнадцати часов сорока минут. Ты можешь предупредить кого-то одного из близких согласно статье 63-2. Ты также можешь связаться с адвокатом…
В своей стеганой китайской куртке, тибетской шапочке и холщовых штанах с боковыми карманами, Виар производил впечатление университетского профессора, о чем-то беседующего на ступеньках родного заведения. Эрван понимал, зачем тот нагнал столько народа: чтобы придать немного веса грандиозной сцене задержания.
– На каком основании?
– А вот тут, – протянул Виар, подходя ближе, – у меня просто залежи. С чего бы начать? Твой милый визит ко мне домой? Или в рабочий кабинет? Побои и раны, нанесенные офицеру полиции? Твой спецназовский бросок в прачечную «Доманж»? Незаконный допрос Патрика Бенабдаллы? После возвращения из Африки ты сложа руки не сидел, это уж точно.
Единственная хорошая новость: ни слова об утреннем посещении Жана-Луи Ласея.
– Все, что я сделал, – возразил Эрван самым серьезным тоном, – было сделано в рамках расследования убийства пятого члена моей группы и…
– Побереги слюну для допроса. А пока что отдай мне свой значок и пушку. И уж будь так любезен – не сопротивляйся и не разыгрывай тут героя, которому строят козни в его одиноком крестовом походе.
Эрван отстегнул кобуру от пояса, достал свою карточку и отдал все жандармам. Бесполезно ссылаться на территориальную юрисдикцию: Виар всегда обеспечивал себе прикрытие.
– И ты пустился в путь только ради меня?
– Морван в наручниках – ради такого стоит сделать крюк.
По его приказу двое копов в штатском подошли ближе. Вдали показался катер, сине-белый – в точности цветов квебекского флага.
– Погоди. А тебе не интересно, почему я здесь?
– Я и так знаю: ты только что похоронил своего старика.
– Нет, я как раз туда и направляюсь. Погребение в четыре.
Виар нахмурился. Рокот парома заполнил все небо.
– Разве оно уже не состоялось? – спросил он, доставая из кармана мобильник и глянув на экран. – Гроб доставили на остров три часа назад.
– Ты неплохо осведомлен, – улыбнулся Эрван, – но я сначала должен был заехать к нотариусу. Меня ждут на церемонии.
Виар приложил руку к сердцу и поклонился:
– Приношу свои нижайшие. Мы будем тебя сопровождать.
– Ты – та последняя морда, которую Старик хотел бы видеть на своих похоронах.
Полицейский достал электронную сигарету и принялся попыхивать.
– Мне бы тоже не понравилось, если бы Морван пришел пописать на мою могилу.
– Вот что я тебе предлагаю: ты позволяешь мне отплыть на остров, я хороню отца и проведу ночь у него в доме. Потом с первым катером утром прибуду на пост.
– А звездочка с неба тоже в меню?
– Я серьезно. Оказавшись там, как, по-твоему, я смогу смыться?
– А лодки?
– Сегодня ночью низкий отлив. Это последний паром, до завтрашнего утра больше ничего не будет. На острове я пленник.
На самом деле Эрван представления не имел о времени приливов, и, кстати, Бреа никогда не оказывался полностью отрезанным от Большой земли. Но довод, похоже, попал в точку.
– Ладно, – выплюнул Виар вместе с клубом пара из электронной сигареты. – Оставим тебя в покое до завтрашнего утра. Мое слово.
Катер причаливал.
Неожиданно дружеским жестом Эрван взял своего врага за плечо и прошептал на ухо:
– Твое слово? Как можно доверять мужику, от которого валит пар?
128Бреа всегда вгонял его в тоску: он там задыхался. Островитяне, несмотря на их вполне спокойный вид, казались ему стадом, сбившимся на этом кусочке земли, словно жертвы кораблекрушения, ожидающие помощи. На сегодня единственным утешением служило то, что в середине ноября остров будет безлюден.
Когда он уже был на борту, зазвонил мобильник: Гаэль. Пятый ее звонок после полудня. Ему казалось, что вибрации становились все нервознее и агрессивнее, передавая ярость сестрицы. Он не стал отвечать, но послал СМС: «Я на пароме».
Катеру потребуется не больше четверти часа, чтобы пересечь фарватер Ферла. Он успеет на церемонию. Лоик достаточно взрослый, чтобы разобраться со священником и могильщиками.
Будь что будет, но все пройдет так, как того желал Старик. Жаль, что сегодня не воскресенье…
Дождь усилился, но Эрван предпочел уйти с крытой палубы и устроиться на носу. Облокотившись о леер, Эрван выкинул из головы воспоминания о Виаре с его мордой, похожей на плохо подтертую задницу. Об этой проблеме он подумает завтра, когда Падре будет похоронен.
И все же он проверил свои мейлы и СМС. Никакой весточки от Сандоваля, значит Фарабо все еще в бегах. Он подумал о предсказании Ласея: «Это он идет по вашему следу». Твои бы слова да черту в уши… Если убийца объявится, он прикончит его без суда и следствия. Если же этого отморозка арестуют где-нибудь еще, Эрван отправится туда, чтобы убрать его, – и какую бы версию происшедшего он ни предложил, никто не станет преследовать его в уголовном порядке. Бешеных собак усыпляют.
Он поднял голову и подставил лицо дождю. Ни одного пассажира на борту. Тяжелый паром возвращал вас к основе основ: воздуху, морю, железу. Капли бились о крышу позади него. Волны под ногами трещали, словно он плыл на ледоколе. Металлический крашеный леер давал ему ощущение холода и жесткости, в полном согласии с насыщенным водяной пылью ветром.
