Наконец в дверях появилась Констанция Пемблбери. Она шла чуть вразвалочку, одной рукой поддерживая живот. Вид ее свидетельствовал о том, что беременность достается ей легко, — Констанция выглядела блаженной и спокойной.
Король Дануб немедленно подошел к ней. Отстранив сопровождавшую ее служанку, он взял Констанцию за руку и повел к единственному в аудиенц-зале креслу — королевскому трону.
Какая ирония судьбы! — подумал Джеховит.
— Вы понимаете, ваше величество, — сдерживая усмешку, произнес старый монах, — что церковь должна официально высказать неодобрение по поводу рождения у короля незаконного ребенка.
Дануб хмуро взглянул на Джеховита, однако Констанция засмеялась.
— Ах, напугали, — с подчеркнутым сарказмом произнесла она, после чего вдруг вздрогнула и застонала.
Король сразу же повернулся к ней, дотронулся до ее внушительного живота и осторожно положил ей руку на лоб.
— Тебе нехорошо? — спросил он.
Джеховит внимательно следил за движениями короля и тоном его голоса. При всей нежности и заботливости в них не ощущалось любви. Забота заботой, но Джеховиту стало ясно: король не женится на Констанции. Во всяком случае до тех пор, пока Джилсепони продолжает смущать его мысли.
Констанция успокоила Дануба, сказав, что чувствует себя вполне хорошо. Джеховит отвел заботливого короля в сторону.
— У нее впереди еще два месяца, — напомнил старик.
— И затем на свет появится наш ребенок, — торжественно произнесла Констанция.
— Мой сын, — подхватил Дануб, и лицо Констанции вновь засияло.
Дануб говорит о ребенке с гордостью, и это подогревает ее надежды, — думал Джеховит. Но какие надежды? Как поступит Дануб, когда родится его сын? Объявит ли он об отсрочке привилегии или будет настолько счастлив рождением этого ребенка, что официально признает младенца?
И не рассердит ли это принца Мидалиса?
Джеховит не смог удержаться от усмешки, но, поймав на себе взгляды Дануба и Констанции, лишь покачал головой и махнул рукой. По правде говоря, старого настоятеля отнюдь не волновало, каким образом поступит король по отношению к сыну. Если он официально не откажет ему в престолонаследии, королевство могут ожидать смутные времена. Впрочем, Джеховиту до этого нет дела; к тому времени он наверняка уже умрет. А что до более близкой перспективы — если король официально признает ребенка, а, следовательно, и Констанцию, тогда у Джилсепони будет еще меньше шансов оказаться в Урсале.
Как бы там ни было, но через два месяца при дворе наступят весьма интересные времена.
Джеховит с большим трудом подавил в себе еще один ехидный смешок.
Настоятель Браумин удивился и обрадовался, увидев у себя в кабинете этого человека. Перед ним стоял приятного вида мужчина почти такого же возраста, что и Браумин, худощавый, но сильный. Живые, темные глаза цепко подмечали каждую мелочь в убранстве кабинета. Гость явно был человеком военным, приученным к быстрым и решительным действиям.
Зима наступившего года отличалась обильными снегопадами, но они не помешали герцогу Каласу покинуть Чейзвинд Мэнор и выехать из Палмариса на юг. Браумин знал об этом и принял новость довольно спокойно. Зато сейчас он был искренне рад появлению доброго друга, сыгравшего некогда важную роль в его жизни. Какое великолепное начало года!
— Рад тебя видеть, Шамус Килрони, — тепло поздоровался он с гостем. — Я слышал, что ты ушел из королевской гвардии и перебрался куда-то на юг.
— Ну, не совсем на юг, брат… настоятель Браумин, — ответил Шамус Килрони. Он с одобрением обвел взглядом кабинет настоятеля. — Я тоже рад, что твои дела сложились хорошо. Ты это заслужил.
Браумин с улыбкой выслушал добрые слова. В свое время Шамус вместе с ним отправился в Барбакан. Они оба находились в гробнице Эвелина, когда их окружили гоблины. Шамус Килрони приготовился умереть в бою, и именно тогда произошло чудо. Рука Эвелина, вознесенная над каменной плитой, послала магические волны, уничтожившие орду гоблинов.
Шамус был рядом с Браумином и тогда, когда король Дануб и отец-настоятель Маркворт, каждый со своей армией, стремились взять их в плен. По правде говоря, Браумин и Шамус мало знали друг друга, однако тяготы, через которые им пришлось пройти, укрепили эту несколько странную дружбу.
— Снег идет не переставая, — сказал настоятель Браумин. — Отчего же Шамус Килрони вернулся сюда в столь неприглядное время?
— Герцога Каласа король срочно вызвал в Урсал. Вместо себя герцог направил сюда Моуина Сэтера — офицера из Бригады Непобедимых, — объяснил Шамус. — Сэтер — мой давний друг. Он знал, что у меня родственники в Палмарисе, и потому предложил поехать вместе с ним.
— А как поживает Колин?
— Я слышал, что она уехала в Кертинеллу, — ответил Шамус.
— Рад, что ты вернулся, — сказал настоятель Браумин.
Он повел друга в свои покои.
— Возможно, ты знаешь, что со времени битвы в Чейзвинд Мэнор отношения между церковью и государством стали весьма напряженными.
— Герцог Калас никогда не жаловал церковь, — заметил Шамус, — особенно после того, как королева Вивиана заболела и умерла, а монахи из Сент-Хонса ничего не смогли сделать для ее спасения. Думаю, с Моуином Сэтером тебе будет легче договориться.
— И как долго он будет замещать герцога?
— Трудно сказать, — признался Шамус. — Потому-то я и пришел к тебе. Герцог Калас объявил, что его вызывают ко двору, но никто из оставшихся в Чейзвинд Мэнор ничего толком не знает. По словам самого Моуина, герцог не рассчитывает на скорое возвращение в Палмарис. Возможно, он вообще не вернется сюда.
Настоятель Браумин не мог удержаться от улыбки. Даже не верится, что на герцога так подействовали его угрозы. Поспешный отъезд Каласа — еще одно доказательство тайного сговора герцога с «кровавыми беретами».
Браумин налил Шамусу и себе по бокалу вина.
— За более дружественные отношения между церковью и государством, — провозгласил он тост и поднял бокал.
Шамус охотно с ним чокнулся.
— Ты бы мог оказать мне одну услугу, — сказал Браумин, размышляя вслух. — Если, конечно, захочешь.
— Если смогу, — добавил Шамус.
— Расспроси своего друга Моуина об одном сражении. Оно произошло в позапрошлом году, в калембре, незадолго до отъезда короля из Палмариса. Сражение на поле, к западу от города.
Шамус удивленно поглядел на него.
— Твой друг должен помнить это сражение, — убежденно сказал настоятель Браумин. — Быстрая и бескровная победа над отрядом поври. Такое не забывается.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
