— Он собирался разрушить мост?
— А ты думаешь, зачем он в эту авантюру ввязался? Не из патриотизма же! Его родитель из Бельницы родом, нас, как бы там ни было, во все беды морвацкий владыка вогнал. Вдобавок Цедрих при демократах в школу ходил, и ему в голову вколотили, что если феодалы дерутся, так это их личное дело и простому человеку незачем в их авантюры вмешиваться.
— Правда, — поддакнул Збрхл. — Одурачили народ этой демушной пропагандой, аж вспоминать противно. Знаешь, коза, — обратился он к Ленде, — что тогда хроники обязательно под каждым заголовком писали? «Демократии всех стран, объединяйтесь». Бумага, черт побери, дорогая, а эти из номера в номер к объединению призывают, причем крупными рунами.
— Во всяком случае, — гневно взглянула на него Петунка, — раньше Цедрих в политику не вмешивался. Но когда подвернулась возможность напасть на мост группой, да еще и под королевский трибунал не угодить… Только из-за этой чертовой ворожейки до уничтожения дело не дошло. Наши насыпали бруствер из камней, с землей-то там тяжеловато и…
— Не видел, — удивился Збрхл.
— Видел, — уверила она. — Только в другой форме. После боя камни из этого укрепления Пискляк на окружающие взгорья перетаскал, превратив их в оружие.
— Ага. — Збрхл глянул на дыру в потолке. — Значит, мост защищать они из-за вала собирались? Ну, ничего не скажу, довольно профессионально. Головной дозор на свой берег пропустить, тылы, скопившиеся на мосту, с флангов обстреливать. Неглупо. Хоть, командуя крестьянами, я бы так рисковать не стал…
— План баталии выглядел немного иначе, — прервала его Петунка с мертвенной улыбкой. — Вначале предполагался поединок.
— Не понял?
— Цедрих надумал вызвать Гвадрика и прикончить его посредине пролета. В результате бельницкая армия, феодальная, а значит, лишенная высших идеалов, в панике разбежится. Потому что без хозяина, интересы которого предстояло защищать, ей не за что будет драться…
— Дерьмо и вонь! — выругался Збрхл. — Вот какой мякиной набили демократы беззащитные детские головы. Разумный, казалось бы, парень, потому как одной с тобой крови, а такое дурное мышление… Ты не могла ему объяснить, что…
— Я себя что-то плохо чувствовала. Ослабела немного… — Она заметно покраснела, и Дебрен подумал, что, возможно, не только болезнь тогда удержала ее от того, чтобы воззвать к разуму брата. В конце концов, она была старше, на несколько лет дольше впитывала демократическую пропаганду. — Слишком поздно на мост собралась. Не знала, что он намерен Гвадрика на бой вызвать. Мне он сказал, что попытается пристрелить князя из-за бруствера. Даже раздумывал, не будет ли слишком далеко, если из кудабейки.
— Любительщина, — вздохнул Збрхл, покачивая головой.
— Теперь-то я это понимаю. Но тогда план вовсе не показался мне глупым. Первоначальный, значит.
— Разрушение моста? — уточнила Ленда.
— Нет. Убийство Гвадрика, когда тот во главе армии галопом ворвется на мост.
— Князь, галопирующий во главе армии на мосту?! — Збрхл аж схватился за голову. — Сколько же вам в то время было лет?! По шесть?! Нет, что я говорю… Моя средняя в шесть из школы с грохотом вылетела!
— Это аргумент? — переспросил Дебрен.
— А как же! Ее выгнали за рисунок. Училка, чтобы памятную годовщину отметить, велела ребятишкам нарисовать громкую победу Претокара Великого под Черной Горой. Моей девчоночке кол влепила за то, что на ее картинке короля из-за спин гвардейцев не было видно, а сами гвардейцы едва-едва кончики копий из-за обоза и пехоты высовывали. Впрочем, и пехоты было почти не видно, потому что Дагмарочка всюду в основном пыль намалевала, всю коричневую краску истратила и половину желтой.
— Неудивительно, что кол заработала, — пожала плечами Ленда. — Я глазами воображения вижу это произведение. И не стану говорить, с чем оно у меня, учитывая колористику, ассоциируется, а то еще меня тут кто-нибудь в антиморвацкости обвинит и… хм-м-м… поливании дерьмом национальных святынь.
— Замолчи, коза дурная. Картина отличалась реализмом и знанием дела. На что Дагмушка вежливо обратила внимание училки. В тот день наши отряды именно в таком строю стояли, за что знатоки очень хвалят Претокара. Да и пыль, поднятая искусством наших магов, немало помогла в победе. Однако училка запретила ей, соплячке, дерзить и сказала, что она оскорбляет величество, помещая короля сзади, откуда он может видеть не битву, а в лучшем случае конские яблоки. На что Дагмушка храбро возразила, что короли и прочие владыки к виду дерьма привычны, поскольку ежедневно в нем копаются, так как искусство правления чистым не назовешь. И что по-настоящему оскорбить величество можно, изобразив Претокара кретином, мчащимся в атаку во главе войска.
— Вот паршивка, — покачала головой Ленда, улыбаясь себе под нос.
— В конце концов разругались они жутко, потому что Дагмушка хоть была девочкой тихой и скромной, но очень меня любит и терпеть не может, когда кто-нибудь при ней подрывает авторитет отцов. А училка подорвала, утверждая, что битвы выглядят совсем не так, как говорю я, о чем ей хорошо известно, ибо она изучала классическую живопись в самой дефольской Гаге. На это моя девчоночка, цитируя отца, сообщила, что с военной точки зрения классические картины не стоят тех досок, на которых их малюют. За что получила второй кол и вылетела за дверь.
— Тебе надо жениться, мишенька, — мягко и грустно улыбнулась Петунка. — Девочкам нужна женская рука хотя бы для того, чтобы они такими задиристыми не выросли.
Збрхл бросил на нее странный, вроде бы рассеянный взгляд.
— Ты так думаешь?
— Детям оба родителя необходимы. Как человеку две ноги, чтобы прямо по жизни идти. Если б у нас с Цедрихом отец был… я не говорю, что обязательно родной… но если б вообще мужчина в доме был, вероятно, тот бой на мосту по-иному б сложился. Но нас воспитала женщина темная в военных делах, как та учительша. Мы свято верили, что война выглядит так, как ее на картинах рисуют. Что вождь мчится в атаку первым, в серебристых латах, возможно, даже в короне вместо шлема, а армия бежит следом. И что самые консервативные князья готовы по древнему обычаю перед боем поднять перчатку вражеского вождя и выйти с ним один на один, чтобы не проливать попусту кровь своих солдат. Мы именно на этом весь свой план построили, — горько добавила она.
— Не занимайтесь самобичеванием, — буркнул Дебрен. — Поумнее тебя люди на ошибочной ворожбе обжигались. К тому же и сама идея была не совсем бессмысленной. Вспомни, когда это происходило. Первый год свободы, феодализм надо заново возводить, от основ, после семидесяти лет демократии. Владыки, даже из древних родов, весь опыт растеряли. И — не будем себя обманывать — демократизовались, как все остальное. Я помню, как это выглядело. Порой смешно. В Старогуцке король не то что в бой — даже в отхожее место в короне ходил, так как полагал, что именно так и следует. С придворным церемониалом большинство было знакомо по дедушкиным россказням или по восточным романам — более серьезной литературы цензура не пропускала. Многие годы рыцари шиковали, нося с рейтузами белые портянки, к тому же так, чтобы конец портянки обязательно из голенища выступал, а то и вообще болтался. Из-за отсутствия современных образчиков обращались к еще ранневековым, потому что, по правде-то говоря, Запад из ранневековья прямо в демократию сиганул. Поэтому не так уж глупо было ожидать от новоявленного князя, что он напялит на голову корону и помчится в бой впереди своего войска. Некоторым и сегодня кажется, что феодальные схватки ведутся именно так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
