— Тот ангел, с головой горгоны… он ожил, предостерег меня. Сказал, что в лесу небезопасно. И это еще не все. Он сказал что-то насчет жертвы: «Если тебя принесут в жертву в Зимних землях, вся магия перейдет к ним, и все будет потеряно».
Картик в раздумье некоторое время жует губу.
— Ты уверена, что это было не видение?
— Не похоже. И потом там, на тропинке, я увидела тех рабочих, и они выглядели как призраки. Они сказали, что пришли за мной.
Внезапный сдавленный крик доносится из лагеря цыган. За ним следуют новые крики.
— Оставайся здесь! — приказывает Картик.
Но я и не думаю его слушаться. Я мчусь следом. С каждым шагом в ушах снова и снова громыхает голос ангела: «В лесу небезопасно…» В лагере царит настоящий хаос — крики, проклятия, ругань мужчин. И никаких призраков. Это мистер Миллер и его люди. Они выволакивают из шатров женщин и обыскивают фургоны, попутно засовывая в карманы все, что им попадается под руку. Женщины пытаются защитить свое имущество, а рабочие мистера Миллера тычут в них факелами. Одна женщина налетает на не самого крепкого бандита и колотит его по лицу, пока не получает мощный удар от другого.
Собаки просто взбесились. Они нападают на рабочего, валят его на землю, и он кричит и сжимается от страха. Уже выхвачены кинжалы.
— В школу приехал инспектор Кент, — говорю я. — Бегу за ним!
Но когда я вспоминаю о неспокойном лесе, где, кажется, ждут меня призрачные фигуры, ноги наливаются свинцом. И в этот момент мистер Миллер вскидывает пистолет и дважды стреляет в воздух.
— Отлично. Кто хочет получить пулю в брюхо? Я хочу знать, где мои пропавшие люди.
Он целится в цыган. За инспектором бежать уже нет времени. Необходимо предпринять что-то прямо сейчас.
— Прекратите! — кричу я.
Мистер Миллер козырьком прикладывает руку ко лбу, всматриваясь в темноту.
— Кто это сказал?
— Я.
И я выхожу вперед, на свет.
Мистер Миллер расплывается в широкой усмешке.
— Вы? Да вы ведь здешняя ученица? И что вы тут делаете? На чай забежали?
— У нас в школе сегодня в гостях инспектор Кент из Скотленд-Ярда, — говорю я, надеясь, что выгляжу увереннее, чем чувствую себя. — Если вы немедленно не уйдете отсюда, я пошлю за ним. Впрочем, он, возможно, уже спешит сюда.
— Никуда вы не пойдете.
Мистер Миллер кивает своим бандитам, и двое шагают ко мне. Картик встает между нами. Он с силой отталкивает одного и второго, но к ним присоединяются другие. Их много. Картика бьют кулаком в лицо, на губах выступает кровь.
— Прекратите! — кричу я.
Мистер Миллер снова злобно ухмыляется.
— Я же говорил миссис Найтуинг, что эти грязные цыгане попортят ей девочек. Похоже, я был прав.
Я переполняюсь ненавистью к нему за эти слова. Мне хочется выразить эту ненависть, и магия взрывается во мне с чудовищной силой. Я уже внутри мистера Миллера, как незваный гость.
«Я знаю, чего вы боитесь, мистер Миллер, чего вам хочется…»
Мистер Миллер бешено вертит головой.
— Кто это сказал? Который из вас?
«Лес знает ваши тайны, мистер Миллер. И мне они тоже известны. Вам нравится причинять боль и зло. Вам это очень нравится».
— Покажись! — кричит мистер Миллер охрипшим от страха голосом.
«Однажды вы утопили котенка. Он царапался, он сражался за свою крошечную жизнь, и вы сжали его как можно сильнее. Вы его сжимали до тех пор, пока он не умер в вашей руке».
— Вы что, не слышите? — кричит мистер Миллер на своих рабочих.
Они таращатся на него как на сумасшедшего, потому что, конечно же, не слышат ничего.
Желание воздать ему по заслугам растет в моей душе. Я заставляю ветер набрать силу. Он сотрясает деревья, и мистер Миллер бросается бежать, а его рабочие несутся за ним, забыв о намерении отомстить цыганам. Магия утихает, и я, задыхаясь, падаю на колени. Цыгане посматривают с опаской, как будто меня следует бояться не на шутку.
— Это ты принесла проклятие, — говорит мать Елена.
— Нет, — возражаю я, но и сама не знаю, верю ли себе.
Женщины сразу же принимаются наводить порядок в разоренном лагере, очищая свой дом от зла, принесенного нами, инородцами. Они выливают воду из всех кувшинов и ведер. Я вижу, как кое-кто из женщин прячет в карманы маленькие кусочки хлеба; Бригид объясняла нам, что это охраняет от несчастий.
Картик протягивает мне руку, и я принимаю ее.
— Те мужчины, которых ты видела в лесу… теперь ты понимаешь, что они не были призраками, они состоят из плоти и крови. И явились излить свою ярость на цыган.
Мне хочется ему верить. Я готова на все, лишь бы получить простое объяснение, отгоняющее страхи, вроде того, как гувернантка поглаживает по голове ребенка, приговаривая: «Да нет там ничего, тебе просто показалось!»
— А окно?
— Видение. Просто необычное. Ты сама же говорила, что все меняется.
Картик запускает пальцы в густые волосы, он всегда так делает в моменты раздумья. И я обнаруживаю, что скучала по этому. Я скучала по Картику.
— Картик… — начинаю я.
Среди деревьев появляется свет. Это пришел инспектор Кент, вместе с миссис Найтуинг, мисс Мак-Клити и двумя конюхами. Элизабет тащится следом за ними. Они зовут меня по имени, и оно звучит как иностранное, хотя это всего лишь имя девушки, которая несколько недель назад беспечно резвилась в сферах с подругами. Я уже и не помню ее. Я стала кем-то совсем другим, и я не уверена, что эта новая особа полностью в своем уме.
— Я здесь! — откликаюсь я, потому что мне хочется, чтобы меня нашли.
На лице миссис Найтуинг отражаются и облегчение, и ярость. Теперь, когда она убедилась, что мне ничто не грозит, она выглядит так, словно готова меня убить за причиненные хлопоты.
— Мисс Дойл, с вашей стороны было весьма нелюбезно сбежать и бросить мисс Пул, — бранит она меня.
Элизабет топчется за ее спиной.
Я открываю рот, чтобы возразить, но оно того не стоит.
— Мы слышали какие-то крики, — говорит инспектор Кент, беря дело в свои руки.
Сейчас он не похож на того добродушного мужчину, который попивал чаек у нашего камина. Это суровый представитель закона. Просто удивительно, как в мужчинах могут уживаться сразу две личности.
— Люди Миллера явились сюда и напали на цыган, — говорю я.
Картик подробно объясняет, что здесь произошло.
— Мне нужно переговорить с этим мистером Миллером, — мрачно заявляет инспектор Кент. — Он ответит за это. И вы говорите, что видели в лесу тех пропавших рабочих?
— Да, — шепчу я.
— А вы не проверите, нет ли там, на стоянке рабочих, Итала? — просит Картик. — Он до сих пор не вернулся.
— Не вернулся? — резко спрашивает инспектор. — С каких пор его нет? И почему мне об этом никто не сказал?
Картик сжимает зубы.
— Да ведь никого не интересует какой-то исчезнувший цыган.
— Чушь! — рявкает инспектор. — Я немедленно все проверю. Я обыщу их лагерь снизу доверху, если понадобится. Мистеру Миллеру всерьез придется держать ответ, это уж точно.
Миссис Найтуинг и инспектор Кент ведут нас через лес. У меня возникает ощущение, что это место уже не принадлежит нам, девушкам, здесь больше нельзя играть и гулять. На лес как будто заявил свои права кто-то другой.
— Миссис Найтуинг чуть не заболела от волнения! Она бы никогда не позволила вам пойти в церковь, если бы думала, что вам грозит хоть малейшая опасность, — говорит мне мисс Мак-Клити.
Но я не прислушиваюсь к ее словам. Я никому из них не верю.
Кусочек луны выглядывает из-за облаков, освещая крышу школы Спенс. Я невольно замедляю шаг. Крыша выглядит как-то необычно, хотя я и не могу понять, в чем дело. Я вижу шпили, кирпичи, ангелов, горгулий… Огромные крылья вытягиваются в коротком проблеске лунного света. Каменная тварь гордо выпрямляется…
«Она шевелится!»
— Мисс Дойл?
Мисс Мак-Клити переводит взгляд с меня на крышу и обратно.
— Что-то случилось?
«Они заставят тебя видеть то, что им хочется. Ты как будто сойдешь с ума». Евгения ведь предостерегала?
— Нет, ничего, — отвечаю я.
Руки у меня дрожат, и в памяти звучат слова Неелы, меняющей облик: «Как ты будешь сражаться, если ты ничего не видишь?»
Глава 49
— Как ты себя чувствуешь, Джемма? — спрашивает Энн.
Она сидит на краю кровати, на губах блуждает возбужденная улыбка. Она натянула перчатки и лучшее свое платье, то самое, которое отвергла Фелисити, сочтя его достойным разве что Бригид.
— Уставшей, — отвечаю я, потирая ноющую голову. — А почему ты так одета?
— Сегодня тот самый день, — отвечает Энн. — Разве ты не помнишь? Чарли Смоллз! Театр Гайети! От полудня до трех часов.
— Ох, нет! — ужасаюсь я, потому что из-за всех вчерашних происшествий совсем забыла об этом.
