— Ваш транспорт уже на подлёте, будет на посадочной площадке через двадцать минут. С транспортниками для персонала сложнее: оборудование и контейнер с неисправными «суперами» сможем вывезти только через полтора часа, и это при условии, что скорость распространения огня не увеличится в ближайшее время.
— Отлично. — Сенатор повернулся к опешившему от ураганной быстроты с которой изменилась обстановка Эндерсу — Шон, дайте приказ «суперам», сворачиваться и выходить в запасную точку эвакуации. Мы сможем забрать их в любой точке на побережье, это реально?
— Не могу этого гарантировать, господин сенатор: в их оперативную память такой вариант загружен, но ни разу ещё не отрабатывался в реальных условиях…
— Вот мы и проверим, как это получится, начинайте эвакуацию.
— Но сэр, — Эндерс говорил севшим от волнения шёпотом — Если мы свернём центр управления, то не смоем гарантировать точный выход образцов в намеченную точку, технология ещё не отработана.
Сенатор снова лишь тонко улыбнулся, от чего его рот стал напоминать резаную рану. Шон так и не уловил причину его поразительного, в сложившихся обстоятельствах, спокойствия. Барнет подошёл к нему и положив неожиданно тяжёлую ладонь правой руки на плечо опешившего учёного, крепко его стиснул. Звенящим голосом, чеканя каждое слово он произнёс, как бы подводя черту под умершей в зародыше дискуссией:
— Значит, пусть остаются на месте, мы вышлем ударную группу истребителей, следов не останется. Не возражайте, майор, это приказ. И вы лучше остальных знаете, что я имею полномочия отдать такое распоряжение. Выполняйте!
— Это восемь лет моей жизни, сэр. Чёрта с два я подставлю своих парней под бомбёжку!.. Шон высвободился из цепких рук старика и пошёл было к командной консоли, но в этот момент повинуясь едва заметному кивку головы Барнета, в дело вступил майор Рид. Охранник мгновенно оказался рядом с Эндерсом и резко подняв автомат, коротко тюкнул прикладом по затылку, не ожидавшего такого поворота событий Шона…
В себя Эндерс пришёл только спустя пару минут, от затылка к вискам шли пульсирующие волны боли, руки оказались надёжно скованы за спиной наручниками. До него донёсся визгливый голос Тэлли:
— Капитан Грэхем, вам отдан прямой приказ!..
— Сэр, я не отказываюсь выполнять приказы — Грэхем говорил совершенно ровным тоном, словно ничего особенного и не происходило — Но вся сеть накрылась, связь с подразделением снова потеряна. Произошёл очередной сбой системы, нужно подождать…
— Времени нет, капитан — Это вступил уже совершенно успокоившийся сенатор Барнет — Приступайте к эвакуации оставшихся «образцов», уничтожайте всё, что нельзя быстро взять с собой. На сборы вам даётся полтора часа, майор Эндерс полетит вместе со мной, ему просто нужен отдых. Позже, прибудет пара транспортных «чинуков»[114] и вы лично, капитан, отвечаете за сохранность оборудования. Это всё, выполняйте.
Шон снова начал терять сознание, всё подёрнулось мутной пеленой и очнулся он от свежего, необычайно холодного ветра, обдувающего лицо. Его пристёгивали ремнями к креслу двое морпехов из числа подручных Рида. Майор Эндерс было дёрнулся, но ремни уже были прочно закреплены, ему удалось только качнуться вперёд. Кисти затекли, пальцы плохо слушались, а руки по-прежнему оказались скованы, браслеты были застёгнуты необычайно туго, резали запястья. В створе люка, сенатор о чём-то говорил с Ридом, охранник озабоченно оглядывался по сторонам. Слов Шону расслышать не удалось, он вдохнул пахнущий гарью воздух. Только теперь он понял, что предметы потеряли чёткость очертаний не только из-за позднего времени или его травмы после удара по голове: белёсый туман стелился по земле и поднимался вверх, люди суетливо бегали возле стремящейся взлететь машины почти скрытые молочно-сизой пеленой. Вдруг сенатор вскрикнул и откинулся внутрь салона, зажимая левое колено. Светлая брючина его дорогой пиджачной пары окрасилась тёмным, Барнет цедя проклятия замахал Риду, стремясь вползти в глубину салона как можно дальше. Двигатели взвыли на более высокой ноте и вертолёт тал тяжело отрываться от земли, уходя вверх и назад. Сенатор сел в кресло рядом с пристёгнутым инженером и не стесняясь разорвал окровавленную брючину снизу вверх, открывая залитую кровью ногу. Цедя ругательства, Барнет взял из рук второго пилота аптечку и перетянув ногу выше колена жгутом, вколол себе прямо возле раны содержимое небольшого шприц-тюбика с обезболивающим, регулируя натяжение перетяжки. Дождавшись, пока лекарство начнёт действовать и боль немного отступит, Барнет начал обрабатывать рану бесцветным, похожим на воду раствором. В тесной кабине резко запахло больницей, Шон постарался отвернуться. Спустя какое-то время, сенатор обратился к нему:
— Шон, не стоит меня ненавидеть, я только что спас вашу задницу от партизан и смею уверить, что смогу поднять вам настроение ещё больше, когда мы прибудем на «Энтерпрайз». Поверьте, что ни случается, всё к лучшему. Вы и ваши «суперы», обретаете в данный момент новое будущее!
В голове снова помутилось, Эндерс закрыл глаза и сосредоточился на своих внутренних ощущениях. Боль волнами накатывала, сквозь шум винтов и полуобморочную тьму он слышал обрывки фраз, но до сознания ничего не доходило. Потом, его куда-то тащили, взяв под руки, два раза он чувствительно ударился головой обо что-то железное. Морской воздух смешивался с гарью от выхлопов реактивных двигателей, ревели на форсаже уходящие куда-то за спину истребители, чей голос Шон не с чем бы ни спутал. Потом звуки стали тише, мысли сумбурно всплывали в заполненном болью до краёв сознании. Что же будет с его детищем, неужели Судьба отвернулась, после стольких лет, когда на карту поставлено всё!.. Отчаянье даже не успело полностью овладеть им, настолько стремительно рухнуло всё, к чему он стремился. Дальнейший ход событий представлялся теперь предельно ясно: нормальных, полностью функционирующих бойцов отключат от Сферы, а место полевой операции зачистят с помощью бомб палубной авиации. Работу как минимум придётся начинать заново, и это при условии, что в джунглях действительно засела кучка безграмотных латиносов, которых без труда отгонят охранники базы. Если же это снова русские, то о новых полевых испытаниях можно вообще забыть на несколько лет, всё откатится на пять-шесть лет назад… Боль злыми толчками заполняла всё вокруг, лишая Эндерса воли к тому, чтобы сумбурно жалеть себя. Думать вообще стало нестерпимо, а чистый белый огонь затопил самые отдалённые уголки сознания. Наконец, последний, самый яркий всполох, оказался наиболее сильным и Шон провалился в спасительную тьму небытия…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
