— Дач, ты предлагаешь мне участие в заговоре против Императора! Мне, полковнику СИБ!
— Вы служили не Грею и не Империи. Вы служили человеческой расе — как умели и как считали нужным. Потому и должны меня понять… я такой же урод.
— Да?
— Я тот лейтенант с Хаарана, который был Корью.
Каховски замолчала, хватая ртом воздух.
— Вы можете проверить это. Алкарисы узнали, значит, информация где-то существует. Вы можете убедиться, что Томми — клон Кертиса. Это подтверждает мои слова.
— Или то, что Ван Кертис хочет чужими руками расчистить трон!
— Запросите информацию о Граале. О Злой Земле. Слетайте туда, в конце концов!
Сейчас Кей почти ненавидел эту старую женщину, перед которой преклонялся. Она не хотела поверить, не хотела вернуться в свои сны.
— Рашель, открой окно, — тихо попросила Ванда. Девушка беззвучно встала из-за стола.
— Поверьте мне, полковник, — прошептал Кей. — Пожалуйста.
— Томми, — старуха медленно повернула голову, — мне нужен будет соскоб твоей слизистой… пункция из мышцы… пара капель крови… — Она заколебалась, но закончила: — Семенная жидкость. Извини, мальчик. Я знаю методы фальсификации генотипа и не хочу рисковать.
Юноша едва заметно покраснел. Но голос его казался ровным.
— Я понимаю, госпожа Каховски.
— Генный код Ван Кертиса должен быть в военных архивах… не проблема… — сама себе пробормотала старуха. — Ладно… Кей, ты вел запись беседы с алкарисом?
— Конечно.
— Мне нужен оригинал.
— Я вел запись на диск и на оптокристалл. Вы их получите.
— Умный. Кей, твои записи прокрутят очень хорошие специалисты. Очень. Любая подделка будет раскрыта. Если хочешь, можешь уйти прямо сейчас.
— Я не лгал.
Дождь стучал за открытым окном — монотонный, затихающий. Рашель осталась стоять, не подходя к столу: молчаливая, словно бы повзрослевшая.
— Девочка, мне и впрямь интересно твое мнение, — хрипло произнесла Ванда.
— Кей не врет.
— Конечно… Рашель, тебе не стоит больше здесь появляться. Что бы мы ни решили. Понимаешь?
Секунду Каховски ждала ответа, потом резко спросила у Кея:
— Что она делает?
— Улыбается, — отводя глаза, ответил Дач.
— Дрянная девчонка. Какой черт тебя дернул прийти сегодня?
— Я почувствовала, наверное, — серьезно ответила Рашель. — Я с утра что-то чувствовала. Кей, вы меня проводите домой? Это недалеко.
— Давай уж на «ты», партнер. — Дач встал. — Позволите, полковник?
— Идите, — тихо сказала старуха. — Дьявол… опять все сначала… снова кровь, кровь…
Она смотрела им вслед, и веки ее бессильно дрожали.
6
— Возьмете зонтик? — спросила Рашель.
— Я люблю дождь.
Отражающее поле сияло над головой девушки, как смутный, прорезающийся нимб. В вечерней полутьме его свет казался таинственным и манящим. Кей взял Рашель за руку, почувствовав, как вздрогнули пальцы. Несколько минут они шли молча. Раскисшая земля хлюпала под ногами.
— Кей, а вы… ты не врал Генриетте?
— Ванде. Ее зовут Ванда Каховски… «Ванда-Кровь». Не врал.
— А почему она сменила имя?
— Поройся в архивах, поймешь. Она, наверное, много про меня рассказывала?
— Ну… кое-что…
Рашель поскользнулась, Кей легко поддержал ее.
— Понятно. И про категорию «С» тоже?
— За пять минут до вашего прихода.
Дач засмеялся:
— И впрямь буду долго жить.
— Ну… мы часто про вас говорим…
Остановившись, Кей взял девушку за плечи. Посмотрел в глаза — ласково и печально:
— Я, похоже, свалял дурака, улыбаясь тебе четыре года назад.
Рашель быстро покачала головой. Диадема на ее голове тонко пела, расширяя поле зонтика, пытаясь прикрыть от дождя обоих.
— Девочка, разлюби меня, хорошо?
— Почему? — резко спросила Рашель.
— Я очень хорошо к тебе отношусь. Но не так, как тебе нужно.
— Это… — Рашель заколебалась, — из-за Томми? Вы с ним любовники?
— О Боже! Ты только ему не ляпни. Мы шатались вместе четыре года, и это было общим мнением. У Томми и так комплекс на этой почве… Нет, конечно. Я стандартно ориентирован, а парню, по-моему, вообще на секс наплевать. Он любит дурацкие игрушки, виртуальную реальность.
— Тогда почему?
— Раш, я предпочитаю любить человечество в целом.
— Это удобнее…
— Умница, — нежно сказал Кей. — Гораздо удобнее. Особенно когда сотню раз получишь пинка от тех, кого любишь. Собственно говоря, тогда это становится единственным выходом.
— Я…
— Никогда бы меня не предала. Конечно. Ты сегодняшняя — нет. Но будет завтра. Я прожил достаточно, чтобы понять — завтра наступает всегда. Порой хочется не дожить до него… иногда это удается. Но завтра все равно наступает.
— Ну почему вы такой глупый! Я говорю, что я… что очень хорошо к вам отношусь. А вы мне про свои обиды!..
Рашель отвернулась.
— Извини. — Дач потер лоб. — Ты права. И зови меня на «ты».
— Ладно…
— Раш, мне просто показалось, что ты немного в меня влюблена. И я решил сразу же тебя от этого предостеречь.
— Спасибо!
— Мир?
Девушка молчала.
— Когда я влюблюсь в тебя, ты немедленно узнаешь об этом, — серьезно продолжил Кей.
— Когда я тебя разлюблю, ты тоже почувствуешь. — Рашель посмотрела на Дача. — А поцеловать меня рискнешь?
Если Кея и удивил ее неожиданный натиск, то это никак не отразилось на его лице. Он наклонился к девочке — силовое поле скользнуло по волосам и отключилось.
Ее губы были неожиданно опытными, умелыми, и это вдруг кольнуло Дача — странной, бессмысленной обидой. Словно неожиданная влюбленность Рашель была правильной. Словно в мире существовала верность и он, живший случайными романами, был вправе на нее претендовать.
— Пойдем? — Рашель отстранилась.
— Пойдем. — Он снова взял ее за руку. Молодой мужчина, гуляющий по вечернему саду с девочкой-подростком. Если мораль Таури не слишком изменилась за последние двадцать лет, то он ничего предосудительного не совершает.
Впрочем, по большому счету ему было на это плевать.
Дач замечал обратную дорогу каким-то краешком сознания. Он слишком устал, чтобы поддерживать нормальную беседу, хорошо хоть, что и Рашель молчала. Когда деревья кончились и они вышли на огромную, поросшую высокой травой поляну, скорее даже маленькое поле, в центре которого стоял дом, девушка остановилась.
— Пришли. Кей, хочешь чаю?
Он покачал головой:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
