Тихо, не шумя, Тобиус попятился, развернулся и, по середину голени в жидкой грязи, пополз к берегу. Беспокойно кудахтнул петух. Чары заклинания Приручение ослабли, и крошечный птичий мозг смог сбросить их. Тут же над рекой раздался пронзительный звериный вскрик, и Тобиус рванул вперед. Воинственный рев, врезавшийся в спину, ускорил его лучше любого фордевинда. Гиканье и стрекот, топот тяжелого зверя, несущегося следом, заставляли сердце бешено колотиться, а ноги — почти порхать над водой. Волшебник вырвался на берег и побежал быстрее, а когда горячее дыхание буквально обожгло затылок, Тобиус бросился вправо и вниз. Звероящер проскочил мимо по инерции, и благодаря тому что волшебник прильнул к земле, огромный меч не снес ему голову.
Расчет Тобиуса был верен — двуногие бегуны в живой природе гораздо стремительнее четырехногих, но при этом длинный хвост, обеспечивавший звероящеру баланс, мешал ему быстро маневрировать. Наезднику пришлось замедлить и провести своего скакуна широким кругом, чтобы вновь оказаться лицом к добыче. Он воинственно потряс мечом, издал рык и врезал ящеру пятками по бокам.
— Я кое-что забыл, — пробормотал Тобиус ошалело, — но теперь вспомнил!
По его воле из воздуха начала концентрироваться влага в виде крупных водяных сфер. Маг пустил по ним морозный импульс, вытягивая тепло, и силой воли стал швырять получившиеся ледяные ядра во врага. Семью попаданиями позже и зулан, и его животина валялись на земле мертвые, с переломанными костями, присыпанные дробленым льдом.
— Я волшебник, ахог побери! — прорычал Тобиус, приближаясь к трупу. Он был зол на себя за то, что со страху едва не лишился головы, хотя мог прикончить варвара одним Магматическим Копьем. Воистину тысячу раз правы наставники Академии, говоря, что волшебник, потерявший самообладание, — это мертвый волшебник.
У его ног лежал зулан. Существа, подобные этому, были бедствием для западных земель Ривена на протяжении веков. Во времена Грогана и долго после падения империи они являлись в Вестеррайх вместе с так называемыми Дикими Ватагами — неисчислимыми ордами самых разнообразных чудовищ, которых вела единая дикая воля убивать и порабощать людей. Те страшные времена, к счастью, давно минули, но сами зуланы никуда не исчезли. Мелкие набеги этих чудовищ все еще тревожили и закаляли запад, как и встарь. Однако то, что происходило ныне, являлось настоящим вторжением.
Зуланов по праву считали варварами в самом худшем значении этого слова. Обычный представитель их вида превосходил даже самого массивного человека головы эдак на три в росте и почти вдвое шириной плеч. Они имели монолитные толстые кости и стальные мускулы, обтянутые толстой и твердой кожей.
Тобиус приглядывался к изломанным телам, не теряя бдительности. Возможно, такие повреждения и убили бы человека на месте, но зуланы славились невероятной живучестью. Хорошенько наглядевшись в распахнутую пасть, полную крупных клыков, магистр констатировал гибель. Единственный глаз зулана, крупный, налитый кровью, с вертикальным зрачком и красной радужкой, уставился Тобиусу в лицо.
Присутствие ящера неподдельно удивляло. В летописях и хрониках зуланы описывались пешими, благо выносливости и скорости им от природы было не занимать, да и какая лошадь сможет поднять такую гору мяса? Тело громадного зверя явно было приспособлено для быстрого бега — вытянутое, жилистое, оно имело мощные задние лапы и длинный толстый хвост, в противовес грудине, шее и голове. Беговые конечности были снабжены задранными вверх крючковатыми когтями, в дикой природе этот хищник наверняка мог ударом ноги вспороть брюхо крупной дичи… или разрубить человека пополам. Передние конечности измельчали в процессе эволюции и потеряли какую-либо полезность. Форма узкой костистой головы, строение пасти и зубов наводило на мысль, что эта тварь хорошо могла удерживать и терзать добычу, жевательных зубов не наблюдалось. От затылка до кончика хвоста у ящера имелся потрепанный пернатый гребень яркой расцветки.
Тобиус перерезал ножом подпруги, отделяя грубо сделанное седло от ящера, пошарил в седельных сумках, нашел несколько кусков лиановой веревки, сушеные листья, несколько глиняных коробков с густыми вонючими субстанциями и… вяленое человеческое предплечье, которое тоже несладко пахло. Недоеденное.
— Похоже, я нарвался на одинокого разведчика, — бормотал маг, скармливая Лаухальганде неизвестные мази. Он собирался изучить их позже. — Вот почему по уставу ривенской армии разведывательный расчет не может состоять меньше чем из двух солдат, а обычно состоит из четверых — одного легко убить, и никто не узнает…
Тревожная мысль закралась в голову. Волшебник заторопился — он и так уже слишком долго откладывал дело с этим ахоговым черным петухом.
Процесс подготовки к ритуалам призыва у него был отработан, хотя большого опыта в этом разделе Искусства Тобиус не имел. С помощью трансмутации он превратил квадратный участок земли семь на семь шагов в плоскую монолитную платформу из серого камня. Ритуальным ножом, следуя рисунку, перенесенному в книгу заклинаний из анналов Шангруна, маг нанес на выбранный участок все нужные линии и знаки. Поскольку вызывать какого-то уникального и могущественного духа он не намеревался, особых ритуальных действ и предметов не потребовалось. Обычно чем сильнее дух или демон, к которому взывает заклинатель, тем больше и сложнее система ритуалов, имеет значение наличие, количество и расположение уникальных вещей, связанных с призываемой сущностью или несущих определенный символический смысл.
Тобиус вспорол горло петуху и стал терпеливо смотреть, как густая кровь из затихающего тела льется в желобки вырезанного ножом по камню рисунка. При этом он шептал бессвязный текст заклинания, раз за разом называя одно и то же имя на разные лады. На последнем слове Тобиус с размаху ударил петушиным тельцем о центр магического чертежа и отпрыгнул. С громким хлопком в клубах дыма появился… черный петух, размерами в полтора раза превосходящий взрослого коня. Птица-переросток повернула голову, увенчанную пылающим алым гребнем и устрашающим клювом, скосила красный глаз и нетерпеливо царапнула камень ногой, оставляя на нем глубокие борозды. Шпоры на ногах птицы длиной превосходили двуручные сабли, а черные хвостовые перья отливали синевой.
— Получилось. — Тобиус посмотрел на свою правую ладонь, где запечатлелась миниатюрная копия чертежа призыва. Пока этот знак не исчезнет, зверь будет послушен, но если затянуть и не отпустить его вовремя, то когда разрушатся чары, магическое чудовище, скорее всего, покусится на жизнь своего создателя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
