— Можешь говорить такое любому человеку, и он ни на секунду не усомнится, но только не мне.
— Излагай, — лениво протянула Фарион.
— Во-первых: разум похолодел — он у тебя и не теплел нифига, по поводу души и сердца — точный диагноз мне не известен, уверена, тебе самой тоже. А то, что ты, наконец, сможешь проанализировать происходящее в конторе — ерунда. Ты и раньше это могла, так уж ты устроена — сначала расчёт, потом чувства. А вот не хотела, тянула, не стремилась — это факт.
София ненадолго замолчала, переведя дух. Её практически злило каменное лицо подруги, молча выслушивающей анализ собственной личности. Но в рукаве Гаремова припрятала козырь:
— И ещё: душу и сердце вспомнила, а по поводу тела ты ничего не сказала. С ним как?
Разговор начинал быть неприятно откровенным, что Джули устраивало далеко не всегда, а точнее, никогда, если дело касалось непосредственно её персоны. Но София заслужила честного ответа.
— С ним тоже просто, вроде искра проскочила, но при отсутствии Морана несколько дней погасла. Сегодня я с интересом разглядывала мужчину-продавца в обтягивающей майке, не думая ни о ком другом.
София тяжело вздохнула, грустно улыбнулась и перевела взгляд на чашку с кофе:
— Мне больно, когда ты такая…
Джули равнодушно ответила вопросом на вопрос:
— На всё есть причина, не находишь?
— И в чём твоя?
— Объясню, но после того, как выпью ещё кофе, — девушка скрылась в кухне.
Через минуту Гаремова ощутила пьянящий аромат молотых зёрен.
— Тебе сварить? — крикнула Джули.
— Нет.
Заполняя возникшую паузу очередной сигаретой, София против воли погрузилась в воспоминания о поцелуе Леонида.
— Ты здесь? — раздался над ухом голос подруги.
— Да. И готова слушать.
Джули сделала вид, что не заметила полёт мечты и сразу перешла к делу.
— Говорю прямо: я веду себя так потому, что впервые в жизни вижу тебя настоящую, но не могу удержать, ты ускользаешь, срываясь в прошлое.
Фарион почти поверила открытому рту и круглым глазам Гаремовой, ключевое слово «почти».
— Ты понимаешь меня… уже научилась понимать, играть бесполезно.
София скорчила рожицу, пытаясь разрядить обстановку. Но брюнетка не уступала:
— Ты любишь Леонида… я не знаю как, когда, где, но уже любишь… — серьёзно произнесла Джули, но затем весело добавила, — иначе бы ты не напала на меня, пытаясь отвлечь от темы и перевести стрелки.
Гаремова улыбнулась, но в глазах заблестели слёзы. Фарион поспешила добавить:
— София, не надо, пожалуйста… какой бы Леонид не был, он не стоит твоих слёз.
Рыжая бестия всхлипнула, но быстро взяла себя в руки.
— Не поверишь… стоит.
Видя отчаянную тоску в глазах подруги, Фарион в сердцах произнесла.
— Да что ж между вами было?
Гаремова склонила голову и обречённо произнесла:
— Он меня поцеловал… там, в морге… И вот я точно скажу банальность — этот поцелуй перевернул жизнь… С моим-то опытом… Бред!
Оправдываясь, София гордо добавила:
— Но пощёчина получилась звонкой.
Джули сделала глоток кофе, съела конфету и многозначительно произнесла:
— Так, я устраиваю обнимашки на кладбище, ты целуешься в морге. Скажи, это нормально?
София закашлялась, затем задумчиво хмыкнула.
— И я о том же, — выдала Джули, забавно сложив губы трубочкой.
Затянувшаяся пауза начинала действовать на нервы, Фарион решительно произнесла:
— Так, градус настроения в этой комнате заметно упал, пора покончить с чувствами и заняться серьёзным анализом того, что творится в конторе Морана.
Гаремова хотела возразить, но лишь в бессилии опустила голову, морально приготовившись к аналитической работе.
========== Глава 63 ==========
Земля
Она почти не кричала. Начав кровавую расправу, карон впрыснул яд, парализующий жертву и лишивший её возможности чувствовать боль. Монстр экспериментировал, анализируя взаимосвязь результата и параметров, заданных на начальном этапе.
А девушка лежала на берегу пруда разодранной тряпичной куклой. Не в силах пошевелиться, она лишь ощущала грубые толчки, когда острые зубы зверя вгрызались в плоть, отрывая кусок за куском. В широко раскрытых глазах ещё теплилась жизнь, она видела собственные внутренности, раскидываемые зверем. Одни падали в пруд, издавая характерный хлюпающий звук и окрашивая воду вокруг в красный цвет, другие приземлялись на пожелтевшую траву, отдаваясь в сознании мрачным шлепком.
Она не могла предположить, что умрёт так, она вообще не думала о смерти. Обычные проблемы, как у всех в её возрасте, сейчас казались пустыми и глупыми. Она слишком поздно поняла, на какие мелочи тратила драгоценное время своей короткой жизни.
С очередным вырванным куском плоти с губ сорвалось тихое:
— Мама, прости.
Возможно, ей было за что просить прощения, возможно, и нет. Но сегодня всё потеряло смысл, быстро и навсегда, осталась только дикая душевная боль от того, что не успела сказать, сделать, простить и попросить прощения.
Предсмертная дымка заволокла красивые глаза, небо перестало казаться таким безупречно голубым и насмешливым, становилось легче, но в последний миг своей жизни она встретилась взглядом с монстром…
Девушка умерла с мыслью о том, что её убил не дикий зверь, движимый инстинктами, её убило существо, разумное и трезвомыслящее, точно знающее, как нужно обыграть смерть.
Она была симпатичной, её кто-то любил, кого-то любила она… но близкие люди не узнают истинных чувств человека, который так и не смог найти подходящего времени для главного.
У грязного пруда в одном из московских парков найдут изуродованное тело. На мёрзлой земле красная кровь быстро станет тёмно-багровой, местами превратившись в чёрную. Но монстр рассчитал и это, рисуя идеальную картину смерти. Внутренние органы, разбросанные в радиусе десяти метров, заставят содрогнуться не одного эксперта, но неужели никто не увидит картину в целом, знак, идеально различимый с высоты птичьего полёта.
Конечно, в прежних убийствах подобный вид сверху сделать было проблематично, да и символ получался смазанным — карон набирался опыта, но сейчас всё иначе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
