Я оглянулся на Мелихова и увидел, что у того глаза как фары. На что бы он у себя в лаборатории ни насмотрелся, такое для него точно внове. Я уже выяснил, что он с начала Беды никуда из Центра не уходил и, в сущности, благополучно пропустил все неприятности. Ни драться ему не пришлось, ни даже с мертвяками столкнуться вне вивария. Такой вот везучий.
Машина проскочила через разрушенный сильным взрывом накопитель – когда-то через него заезжали в этот закрытый город и выезжали из него. Кирпичное здание караулки, обугленное и опустевшее, свернутые на сторону ворота, несколько обглоданных костяков на земле.
Шкабара просто вывез нас из города, после чего начал огибать его по «патрульной дороге» – той самой, по которой катались в свое время машины, приглядывавшие за периметром. Тут все всерьез было, не мелочились.
– Там, что ли, за мостиком? – спросил водитель.
– Точно. Нам бы к самой опушке.
Тот только хмыкнул. Свернул с дороги на заросшую грунтовку и действительно остановил «Патруль», чуть не упершись бампером в ствол сосны.
– Нормально? – усмехнулся он.
– В самый раз, спасибо, – поблагодарил я неожиданных помощников. – Надеюсь, что больше не увидимся.
– Тебе того же, – ответил тот.
Мегрел просто кивнул. Я еще обратил внимание на то, что он долго смотрел нам вслед, пока мы забирались дальше в лес и окончательно не потерялись из виду.
– Куда дальше? – спросил Зудин, едва мы остановились и я вытащил из кармана рюкзака карту.
К счастью, GPS еще работал. Кажется, начал немного врать, метров так на сотню уже, но все же работал исправно. Поэтому определение на местности много времени не заняло.
– Туда, – показал я рукой направление. – Васька, давай вперед, в дозор. Мы следом в пятидесяти метрах.
– Давай лучше ты в дозор… – начал было майор, но я его прервал:
– Что тут лучше – мне виднее, понятно? Охота командовать – ходи со своим отрядом. Вопросы?
Он чуть не поперхнулся, столкнувшись с такой борзотой, но все же проглотил, лишь хмыкнул иронически. Затем половчее передвинул «сто третий» с подствольником, сказал:
– Командуй давай, Ковпак.
Пошли быстро, Васька сразу взял хороший темп. Вариант с пешей погоней совсем сбрасывать со счетов не следовало, так что покинуть это место нужно было как можно быстрее. Майор шел легко и умело, а вот ученый сопел, чем-то брякал, путался в своих ногах и вообще быстро запыхался. Но пока держался, подгонять его не приходилось.
Идти по мягкой лесной почве было легко, разве что о корни иногда наш спутник спотыкался. Утреннее солнце начинало припекать, птицы расчирикались, словно все хорошо и в порядке вокруг, где-то дятел садил очередями. Даже кукушку слышал, но вопросов ей не задавал. Не хрен. Приходилось отмахиваться и от комаров, которых здесь тоже хватало, самый сезон в разгаре.
В таком темпе отмахали километров пять, и как я ни был против, но деваться некуда – пришлось у Мелихова забрать и рюкзак, и автомат, и подсумки с магазинами. Забирая оружие, я спросил:
– Ты хоть стрелять умеешь?
– Учился, – кивнул он. – У нас теперь всех учат, в принудительном порядке.
– И как?
– Со ста метров в человека попаду.
– Ну ладно, достаточно, – одобрил я. – А в мертвяка стрелять приходилось?
– Конечно, в Центре, – к моему удивлению, ответил Мелихов.
– В Центре?
– А куда их девать после экспериментов? Гордеев пистолет в руку сует – и давай отстреливай.
– Это хорошо, хорошо… – одобрил я.
Разгрузившийся ученый снова приободрился, зашагал веселей, хоть постоянно отирал пот со лба, оттягивал камуфляжную куртку в тщетных попытках проветриться, в общем, делал все то, что делают люди, слабо знакомые с пешими походами.
После двух часов марша я объявил остановку и привал.
– Почти на месте, надо оглядеться, – сказал я.
Зудин кивнул, пообещал присмотреть за «ценным грузом», а мы с Васькой двинули вперед, уже медленно и осторожно, приседая за каждым кустом и вслушиваясь в лесные звуки, надеясь определить присутствие противника, случись тому оказаться у нас на пути. Но ничего подозрительного не происходило. А когда далеко, в просвете между деревьями, показалась залитая солнцем поляна, я взялся за короткую рацию:
– Большой, Большой, здесь Серый.
– Здесь Большой! – сразу же послышался радостный голос. – Мы на месте, у нас все в норме.
– Выходим.
– Стой! – схватил меня за рукав Васька. – Замри!
Кричать «почему?» я не стал, сказали замереть – и замер.
– Собаки, – шепнул он, указав куда-то в сторону от поляны.
Я обернулся. Несколько темных грязно-серых псов трусцой двигались через кусты. Это не мертвые собаки, те неуклюжие. Это живые, и это…
– Вась, а ведь это волки, – шепнул я. – Ты понял, а?
– А чего тут понимать? Земля пуста стала, вот и возвращаются на свое место.
Александр Васильевич Пасечник
29 мая, воскресенье, утро
– Александр Васильевич, прослушку решили ставить только в лаборатории – и конкретно в кабинете Домбровского, – докладывал Усимов. – В квартиры я решил не лезть, чтобы меньше риска засветиться было.
– Почему?
– Дома они не станут встречаться, – объяснил опер. – Зачем им? Там они чай пьют и спать ложатся. А общаются в лаборатории, они там вместе, и самое главное – вся система внутреннего контроля завязана на их же компьютеры. Что им?
– Разумно, – кивнул Пасечник. – Что-то есть уже интересное?
– Пока нет, только начали слушать, – покачал головой опер. – К вечеру первый отчет выложат. Но уверенности в том, что они о чем-то интересном для нас болтать начнут, пока нет.
Пасечник Усимова знал хорошо. Если тот начинает делать забросы в стиле: «Работаем, конечно, но не уверен, что от этого результат будет…» – то это означает, что у него есть какая-то идея. Но идея такая, что даже решиться ее выложить надо решиться. И важно еще то, что обычно такие идеи, Усимовым высказываемые, давали результат.
– Ваня, не тяни кота за хвост, говори, чего придумал, – сказал генерал, глядя собеседнику в глаза.
– Александр Васильевич, вопрос разрешите? – спросил тот.
– Валяй.
– Вы сами как думаете? Они все это устроили или нет?
– В прокуратуру дело бы пока не передавал, – подумав, ответил Пасечник. – Но для себя решил, что они. Баллончики для распыления, стертые записи, старательное подсовывание своих людей в лабораторию, все остальные детали – все за это говорит. Процентов девяносто за то, что это они.
– Я еще детальку добавлю – Домбровский сейчас словно сцепи сорвался, если присмотреться, – дополнил Усимов. – У него кроме секретарши, которую он по пять раз в день на рабочем столе пользует, еще лаборантка, и еще горничную сейчас вдруг подбирать взялся. Я такое уже видел раньше, когда тихий и интеллигентный как с цепи срывается.
– Верно, бывает с ними, – усмехнулся Пасечник. – Когда думают, что банк сорвали. На этом и палятся чаще всего. У бандитов ума хватает подчас тихо себя вести, а у этих прет осознание того, что они самые умные и поэтому всех поимели.
– Так точно, – ухмыльнулся Усимов. – Вот и по Домбровскому такая же картина.
– Картину я вижу, – сказал Пасечник, зачем-то передвинув настольные часы. – Ты говори, что сделать хочешь.
– Домбровского трогать нельзя, – начал издалека Усимов. – Бермана тоже, нет реального повода для того, чтобы его, например, в командировку отправить. Так?
– Ну Ваня! – поторопил опера Пасечник. – Докладывать по делу разучился? Экстрактно давай.
– Тимохина надо отправить в командировку. Пусть что-нибудь наладит, сетку например, на новой территории, у города. Или примет готовую работу, вам виднее.
– Это на какой территории? – чуть нахмурился, задумавшись, Пасечник. – На совместном с вояками КП?
– Так точно.
– А почему там? – удивился генерал. – Можно загнать его к угольным шахтам, там даже проще.
– Зато из шахт наши уши торчат – подозрительно может быть, – пояснил Усимов. – А КП по военной линии числится, по Салееву. Оттуда подвоха никто не ждет.
– Верно, хотя с Салеевым договариваться придется, – поморщился Пасечник. – И дальше?
– Дальше в подвал и потрошить, – жестко сказал Усимов. – По полной программе, не жалеючи. Это все их работа, и гуманизм будет лишним.
– А потом? Или если мы все же ошиблись?
– Тогда несчастный случай на производстве. Проникновение морфа на охраняемую территорию и нападение на системного администратора. На почве личной неприязни, из хулиганских побуждений. Торжественные похороны, мы все рыдаем.
– Вот так?
– Да, так, Александр Васильевич. Или мы еще век будем ждать, пока они проболтаются.
Пасечник задумался. Усимов хотел сделать уже шаг за линию. Генерал верил в то, что все, даже самое тайное, рано или поздно становится явным. И если ситуация повернется так, как предполагает Усимов, то есть от Тимохина придется избавляться, не получив ничего ценного, рано или поздно это вылезет. Пусть случайно, пусть еще как-то, но вылезет. Но вероятность того, что Тимохин с коллегами ни во что не замешан, очень низка. Против нее протестовал весь его опыт многолетней службы, да и мнение муровца Усимова сбрасывать со счетов не стоило, опером он был отличным. Девять против одного, что они получат нужные сведения. Если человека запереть в подвал и начать убеждать, он всегда раскалывается. Всегда.
