записи его мотива фонографом, посадил его подальше от фонографа, чтобы в фонографе не было дребезжания при исполнении; поэтому мотив вышел слишком тихим сравнительно с его пением. Выучил свою старину он в г. Мезени.
278. Илья Муромец и станичники
(См. напев № 37)
А-й ишша старой старицишшо фсё было седатишшо,
А-й седатишшо-бородатишшо;
Ишша ехал бы старой да на добром коне,
Ишша ехал бы старой и по цисту полю;
5. А доехал бы старой и до ростанюшок:
«Ишше ф леву дорошку ехать — да тут мне-ка убиту быть;
Ишше ф праву мне дорошку ехать — да тут мне-ка жонату быть;
А нащо мне-ка старому фсё будёт жонитисе?..
Молода жона как взять, то лекко будёт цюжа корысть:
10. Ишше фсё у старого не по-старому,
Ишше фсё у старого да корень не по-прежному.
А поеду же я ф ту дорожечку, где-ка мне убиту быть:
А у мня у старого плакушик не останицьсе!»
А ишша ехал бы старой и на добром коне,
15. Ишша ехал бы старой и по цисту полю;
Увидал тут-де старой: и семь идёт станисьницькоф,
А по-нашому, по-роськи, да семеро розбойницькоф.
Ишше вдруг старого фси обостали фкрук<г>.
Говорыл тут бы старой и таково слово:
20. «Ишша ой еси, станисьницьки удалыя!
Ишша бить-то старого вам будёт не за що,
Ишша взеть-то у старого вам будёт нецего:
Ишша ес<т>ь у старого да един доброй конь;
А немало он стоит — только петьсот рублей!..»
25. Того пуще станисьницьки обостали фкрук<г>.
Говорыл тут да старой таково слово:
«Ишша ой еси, станисьницики удалыя!
Ишша бить-то старого вам будёт не за що,
Ишша взеть-то у старого вам будёт нечего:
30. Ишша ес<т>ь у старого только една шуба,
А една-де да шуба да соболиная;
А немало она стоит только — петьсот рублей;
Ишша пугвици-петли стоят — друга петьсот!..»
Того пуще станисьники обостали фкрук<г>.
35. Говорыл тут старо́й таково слово:
«Ишша ой еси, станисьницьки удалыя!
Ишша бить-то старого вам будёт не за що,
Ишша взеть-то у старого вам будёт нецего:
Ишша есь у старого да една сун<м>оцька,
40. А во етой было сун<м>ки три стрелы калёныя;
Ишша перва стрела стоит петьсот рублей,
Ишша фтора-та стрела да-ка стоит да ф тысицу,
Ишша третьей-то стрелы да здеся цен нету:
А куда стрелу направлю, тут полетит она,
45. А кого велю бить-поранить, того убьёт она!»
Вынимал бы тут старой стре́лоцьку калёною,
Ишша сам он тут стрелоцьки наказывал,
Ишша сам он калёной наговаривал:
«Ишша ой еси, стрела моя калёная!
50. Полетай-ко-се ты да попади-ко-се,
Попади-ко-се фсех им по ретиву серьцю,
А убей их семь фсех етих станисьницькоф,
А по-нашому, по-руськи, да семь розбойницькоф!»
Ишша вдрук тут станисьницьки с ног пали фсе:
55. Ишша пала стрела дак на сыру землю,
56. На сыру на землю, на мураву-траву.
Долгая Щель
Долгая Щель, иначе Ще́лья, — село Долгощельской волости Мезенского уезда, в нижнем течении р. Кулоя, в 25—30 верстах от ее устья, на правом высоком берегу реки. Она имеет в длину до двух верст и делится на три части: верхнюю (за ручьем), среднюю (называется, кажется, Мостком) и нижнюю (называется Буты́рками, т. к. там много крестьян с фамилией Бу́торин). В средней части дома идут несколькими «порядками» (рядами). До д. Со́яны 30 верст, до д. Нижи 50 в., до с. Ко́йды 100 в. и до г. Мезе́ни 100 верст. В Долгой Щели есть церковь, министерское училище и волостное правление.
Буторин Василий
Василий Яковлевич Бу́торин, по прозванию Лагуно́в, — крестьянин Долгой Щели, 28 лет, среднего роста, неграмотен, совестлив. Он женат и имеет одну маленькую дочь, живет еще вместе со старыми отцом и матерью, у коих есть меньшие дети (один малый сын грамотен). Занимается В. Буторин земледелием и рыболовством. Он памятлив и передо мной хвалился тем, что он в состоянии за один раз перенять старину и содержание книги. Голос его средней громкости. Пел он хорошо обычным протяжным напевом. Сначала, не зная меня, он говорил, что не знает старин; потом, поговорив со мною, сказал, что поет за другими людьми; наконец, он сознался, что умеет петь их сам, и спел мне четыре старины: 1) «Женитьба Добрыни» (= Иван Годинович), 2) «Бой с богатыршей, женитьба на ней и отъезд Добрыни за данью и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича», 3) «Дунай» и 4) «Бой Добрыни с Дунаем». Последние две старины он спел в таком порядке, но так как, по его собственным словам, сначала надо пропеть о Бое Добрыни с Дунаем, а потом о Дунае, так как в первой Дуная за неуместные подрези сажают в погреб, а во второй Добрыня освобождает его из этого погреба, — то здесь поставлен сначала «Бой Добрыни с Дунаем, а потом «Дунай». Кроме того, так как он ушел на ловлю белуг, то я не записал еще двух старин, которые он хорошо знает: 1) «Сорок калик со каликою» и 2) «Исцеление и первая поездка Ильи Муромца». Первую старину он называет «еле́ньской стих»; ее, по его убеждению, «бацько должен слушать»; он выучил ее у своего соседа Якова Попова (Якуньки Порхаля), от коего мне удалось ее потом записать. Во второй старине он умеет петь только о первой поездке; об исцелении же Ильи странниками он рассказывает словами. В путях он поет, а другие ему подтягивают. Он часто употребляет для заполнения места в стихе частицу «ли».
279. Женитьба Добрыни (Иван Годинович)
А во стольноём городе во Киеве
А у ласкова князя да ю Владимера
Заводилось пированьицё, стол-почесьён пир,
Да про многих царей и сильных богатырей,
5. Да про тех же про купьцей, бояр прожытосьних.
Да и все-ли на пиру да напивалисе,
Да и фсе-ли на чесном да наедалисе,
Да и фсе-ли на пиру да приросхвастались:
Да как юмной-от хвастат да старой матерью,
10. Да как глупой-от хвастат
