обычно мехами, кожами, воском и другими экспортными товарами. С учетом значительной разницы цен на эти товары в Западной Европе и в России, профиты иностранных купцов резко увеличивались. Выгоды российских властей заключались прежде всего в том, что приобретение западных монет было необходимым источником денежного хозяйства и денежного обращения в стране. Рейхсталер, учрежденный в 1566 г., был заметно тяжелее восьмиреаловой монеты, но серебро в нем было низкой пробы (88,9 %), так что содержание чистого серебра в них было весьма близким (25,5603 в реале и 25,9855 в талере). Маржерет только упоминает о ввозе золотой монеты, а именно дукате. Помимо старого венецианского дуката (или первого), в Европе имели тогда хождение многие золотые монеты, носившие во Франции (и не только) название дукатов с дополнительным определением — старый испанский, арагонский и кастильский, сицилийский, венгерский и т. д. Ко второй половине XVI в. вес этих монет постепенно понижался (по сравнению со старым венецианским) и колебался вокруг 3,4525 гр. при пробе в 23,5–23,75 карата. Названная Маржеретом цена в 16 алтын была невысокой, но и диапазон в 18–21 алтын не обещал продавцам заметной прибыли (см. цены на дукаты во Франции во 2-й половине XVI в. —
Richet D. Op. cit. P. 390–392). Капитан верно подчеркивает обстоятельства, когда цена на дукаты резко поднималась (до 24 алтын): в особо торжественные дни коронации (он наблюдал коронацию «царя Дмитрия»), царской свадьбы (в мае 1606 г.), крестин в царской семье (см. также коммент. 228 в наст, разделе относительно чеканки русских золотых монет). —
А. Б., В. Н. 229
Должность конюшего в царствование Бориса Годунова занимал его дядя, боярин (стал им в особом дворе Ивана IV не позднее 1578 г.) Дмитрий Иванович Годунов. При Лжедмитрии I «великим конюшим» назван его «дядя» по мнимой матери, боярин Михаил Федорович Нагой. Пост конюшего, бесспорно, важный и весьма престижный, не был, тем не менее, высшей должностью в России (см. коммент. 162 в наст, разделе). О Конюшенном приказе и его истоках см. коммент. 147 в наст, разделе. — В. Н.
230
В конце царствования Ивана Грозного царской аптекой и врачами ведал любимец и фаворит царя Богдан (Андрей) Яковлевич Бельский. Существовал ли тогда Аптекарский приказ — вопрос проблематичный. Он же, уже в статусе окольничего, возглавлял Аптекарский приказ осенью 1600 — в середине 1601 г. (до опалы). Затем, в том же 1601 г. во главе ведомства встал близкий родственник царя, окольничий, а с 1602 г. боярин Семен Никитич Годунов. Кто руководил приказом при Самозванце — не известно (Назаров В. Д. Бельский Б. Я. // БРЭ. М., 2005. Т. 3 С. 296). — В. Н.
231
В царствование Бориса Годунова приказ Большого дворца возглавлял его близкий родственник, боярин Степан Васильевич Годунов. В правление Самозванца во главе приказа был поставлен боярин кн. Василий Михайлович Рубец-Масальский (он рано перешел на сторону Лжедмитрия I и остался верен ему в критические моменты января-марта 1605 г.). О Большом дворце, его истории см. коммент. 135, 136 в наст, разделе. — В. Н.
232
Кравчие ведали одной из важнейших сфер царского обихода — царским питьем. Документально эта должность известна не позднее начала XVI в. Обычно (по крайней мере, во второй половине XVI — начале XVII в.) должность давалась «с путем», в который входил гор. Гороховец с волостью. В царствование Бориса Годунова кравчими в Думе последовательно были Иван Иванович Годунов (с сентября 1598 г. по октябрь 1602 г.), а затем Иван Михайлович Годунов (с октября 1602 г.). При Лжедмитрии I кравчим состоял окольничий кн. Борис Михайлович Лыков-Оболенский. — В. Н.
233
Заключение Маржерета о названных четырех должностях как «первых в Совете» (т. е. в Думе) — неверно. Эти учреждения были ведущими (по разным причинам) в системе дворцовых приказов и ведомств, но не управления страной в целом. В разного рода перечнях членов Думы названные выше лица отнюдь не занимали первые места, во главе Думы стояли кн. Бельские (до 1571 г.), Мстиславские, Шуйские. Стольники и стряпчие не были, конечно, должностями. Стольники и стряпчие суть чины (статусные позиции) в структуре Государева двора. Ряды стольников заполняли молодые люди из семей титулованной и нетитулованной знати, несшие разнообразные придворные службы (главным образом на дворцовых приемах и церемониях) и исполнявшие отдельные поручения монарха за пределами столицы (военные, административные, дипломатические). Из стольников попадали в Думу или в состав «московских» дворян. Стряпчие также служили по дворцовым ведомствам (в первую очередь обслуживавшим обиход царской семьи), их пребывание в этом чине не ограничивалось юношескими годами (в отличие от стольников), пополнялись они по преимуществу из рядов старомосковских родов, служивших московским монархам в данном чине на протяжении нескольких поколений. Кого понимает Маржерет под пажами, сказать с определенностью нельзя. Под это определение подходят, скорее всего, жильцы — низшая страта «московских чинов» государева двора, состоявшая из молодых людей, не от-носившихся по происхождению к первостатейной титулованной и нетитулованной знати (о стольниках, стряпчих и жильцах см.: Павлов. Государев двор. С. 109-113, 117-119). — В. Н.
234
Маржерет определяет московских стрельцов как «императорскую гвардию» по их функциям (они несли охрану Кремля, царского дворца в нем и учреждений, сопровождали царя во время поездок по монастырям и т. п.), организации и привилегированному статусу по сравнению со стрельцами в других городах (они ведались в особом Стрелецком приказе, жалованье московских стрельцов было выше и т. п.). Исследователи принимают численность московских стрельцов, приведенную у Маржерета. — В. Н.
235
Капитаном во второй половине XVI — начале XVII в. французы называли командира отдельной военно-тактической и военно-административной единицы — роты или батальона. Приравнивание стрелецкого головы, командовавшего приказом стрельцов в 500 воинов, к капитану роты и даже батальона вряд ли равноценно. Речь, скорее всего, должна идти о более высоком звании и чине. Почему Маржерет не уподобил сотников, командиров сотни стрельцов, лейтенантам — остается неясным, хотя он же видит в стрелецких десятских французских капралов. «Один Генерал» стрельцов — это, конечно, глава Стрелецкого приказа, в котором ведались вообще все стрельцы во всех отношениях, за исключением сферы военно-оперативного руководства во время военных действий (эта функция оставалась за Разрядом). Пост главы Стрелецкого приказа занимал боярин и обычно очень близкое
