послушанья.
Чего же ты хотел, о чем же ты мечтал,
Когда б, поверженный, у ног твоих я пал?
Свободу дать стране от слишком тяжкой власти?
Коль мысли я твои понять мог хоть отчасти,
Спасение ее зависит от того,
Кто крепко держит жезл правленья своего.
А если замышлял ты родины спасенье,
Зачем мешал ты мне дать ей освобожденье!
Из рук моих ты б мог свободу эту взять —
И было б незачем к убийству прибегать.
Так в чем же цель твоя? Сменить меня? Народу
Опасную тогда приносишь ты свободу.
И странно, что, в душе стремленье к ней храня,
Одно препятствие находишь ты — меня!
Коль тяжкой родину я награждал судьбою,
То легче ль будет ей, забыв меня, с тобою?
Когда я буду мертв, ужель, чтоб Рим спасти,
Власть к одному тебе достойна перейти?
Подумай: вправе ль ты довериться расчетам?
Ты в Риме так любим, ты окружен почетом,
Тебя боятся все, готовы угождать,
И у тебя есть все, что мог бы ты желать,
Но и врагам своим внушал бы ты лишь жалость,
Когда бы власть тебе, ничтожному, досталась.
Осмелься возразить, скажи, чем славен ты,
Какой в достоинствах достиг ты высоты,
Чем похвалиться бы ты мог передо мною
И чем возвыситься по праву над толпою?
Тебе могущество, тебе дал славу я,
Тебе опорою была лишь власть моя.
Всеобщее не сам стяжал ты поклоненье,
В тебе моих щедрот все видят отраженье,
И если б я хотел, чтобы ты пал скорей,
Поддержки стоило б лишить тебя моей.
Но уступить хочу я твоему желанью.
Бери отныне власть, предав меня закланью.
Ужель Сервилия, Метелла славный род,{106}
Потомки Фабия, которых чтит народ,
Потомки тех мужей, какими Рим гордится,
В чьих жилах пламенных героев кровь струится,
Забудут хоть на миг о прадедах своих
И примирятся с тем, что ты стал выше их?
Ну, говори теперь!
Цинна.
Я чувствую смущенье.
Не гнев твой страшен мне, не смерти приближенье.
Я в думы погружен. Я кем-то предан был
И не могу понять, кто делу изменил.
Но мысль о том хочу я отогнать скорее.
Я все же римлянин, потомок я Помпея.
Что деда моего осмелились убить —
И гибель Цезаря не может искупить.
Я предан цели был высокой, благородной.
Коль низостью тебе считать ее угодно,
Не жди, что я себя готовлюсь упрекать,
Бесплодно сожалеть и слезы проливать!
Тебя судьба спасла, меня же погубила.
Мы оба сделали, что сделать нужно было.
Ты славу приобрел для будущих времен
И гибелью моей в опасностях спасен.
Август.
Опять упорствуешь ты в дерзости признаний,
Не каешься в вине, не ищешь оправданий.
Посмотрим, до конца ль отважен ты душой,
Ты свой исполнил долг, и я исполню свой.
Суди же сам себя, возмездье избирая.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Те же, Ливия, Эмилия и Фульвия.
Ливия.
О заговорщиках все рассказать пришла я.
Эмилия средь них — сейчас узнала я.
Цинна.
О боги! То она!
Август.
Ты тоже, дочь моя?
Эмилия.
В том, что он совершил, себя винить мне надо!
Ведь я всех дел его причина и награда.
Август.
Как! Лишь сегодня ты успела полюбить —
И жизни для него порвать готова нить?
С какой поспешностью ты жертвуешь собою
Тому, кто только что тебе вручен был мною!
Эмилия.
Любовь, с которой я пришла сюда сейчас, —
Не долг покорности, не отклик на приказ,
И ты не властен в том, чтобы сердца пылали.
Четыре года мы любовь от всех скрывали.
Любила Цинну я, и мне был предан он,
Но ненавистью был союз наш вдохновлен.
Надежду светлую ему я подавала,
За моего отца пусть отомстит сначала,
И он поклялся мне, собрал своих друзей…
Все ж сбыться не было дано мечте моей.
Нет, не с покорностью стою я пред тобою,
Я Цинну не спасу своею головою.
Он за вину свою достойно осужден,
И справедлива казнь презревшего закон.
Но смерть с ним разделить, с отцом соединиться —
Вот то, чего хочу я от тебя добиться.
Август.
Так вот какую мысль тая в душе своей,
Ты мне желала зла под крышею моей!
Я Юлию изгнал,{107} хоть мне и тяжко было,
Эмилия ее мне в сердце заменила.
Но недостойная не ценит свой почет!
Та честь мою взяла, а эта смерть несет.
В обеих страсть горит и горе мне готовит:
Одной был мил разврат, другая жаждет крови.
Так платишь ты за то, что я тебя любил?
Эмилия.
За доброту отца так сам ты заплатил.
Август.
Усердно я твоим был занят воспитаньем…
Эмилия.
С таким же он тебя воспитывал стараньем,
Но воспитателя убил ты своего
И путь тем указал для мщенья моего.
Виновны оба мы, в одном лишь расхожденье:
Тобой был мой отец казнен без преступленья, —
Мой справедливый гнев не уставал пылать,
Чтоб за невинного тебе сполна воздать.
Ливия.
Постой, Эмилия! Исполненный вниманья,
Тебе он оплатил отца благодеянья.
Смерть, за которую ты хочешь мстить сполна,
Вина Октавия — не Цезаря вина.
Пойми: в борьбе за власть губительные страсти
Прощаются тому, кто достигает власти.
Тот, кто высокою удачей вознесен,
Перед грядущим прав, перед былым прощен,
Достигший своего не отягчен виною:
Он сделал только то,
