Ворон, уже успевший встать с мостовой сам и протянувший мне руку, чтобы помочь подняться, лишь улыбнулся. А потом я оказалась стоящей спиной к нему и лицом — к стене. Спустя каких-то пару секунд смогла вздохнуть свободно. Причем сделала это так выразительно, с наслаждением и громко, что когда осознала, то поворачиваться лицом к Ару было даже слегка стыдно. Но пришлось. И, желая скрыть смущение, я поспешила спросить:
— А кого ты преследовал?
— У меня встречный вопрос: как ты здесь оказалась? — если бы ворон не задал его, то он не был бы вороном, который доводит любой вопрос до ответа, а допрашиваемого — до нервного тика.
— Понимаешь… — я, слегка замявшись, попыталась объяснить культурным, литературным языком, приличествующим воспитанной эйре, то, что со мной случилось. Попыталась, но не смогла, поэтому объяснила вкратце, но матом. Ибо цензурных не то что слов — эмоций не было!
— Твоя очередь.
Уперла указательный палец в грудь карателя и… Впервые увидела, как ворон смутился. И это заставило меня насторожиться:
— Что? — подозрительно уточнила я.
— Тай, кажется, я знаю, кто поднял всю нежить на погосте в ночь твоей смерти…
— И-и-и? — тоном «не буди во мне умертвие» протянула я.
— Это был я, — покаянно признался ворон, сжав губы. А затем пояснил: — Тот ренегат, который запустил в тебя нитями Изиды… Он ушел от слежки. Каратели, ждавшие в засаде, упустили его. Я… прошлый… упустил. И решил, что, если я, нынешний, начну преследование… В общем, кинул в этого вора заклинанием. Но после перемещения в прошлое мой дар словно с цепи сорвался, и…
— Структура плетения распалась, — вместо Ара закончила я, прекрасно зная, как может сдетонировать нестабильная сила. А потом буквально кожей почувствовала на себе обжигающий взгляд Арнсгара. И прошептала невпопад: — Значит, у нас есть несколько дней…
— У нас есть вечность этой ночи… — голос ворона прозвучал близко. Слишком близко. Целуя, лаская. Я была пьяна им. И услышала следующую фразу, как в тумане: — Я не хочу сделать тебе больно прикосновениями, моя сила может…
Я вспомнила слова Кортес о том, что не каждая чародейка способна быть рядом с Арнсгаром, что его сила карателя болезненна и порою может убить, но… мне было плевать. Хотелось прикоснуться. До дрожи, до безумия и…
Наши губы встретились.
Это была буря. Страсть. Безумие. Мы были счастливы в этот миг. Эти минуты и были всей нашей жизнью. И мы впитывали их. Жадно, дико, неистово, забывая себя. Ворон целовал меня, будто хотел поглотить, присвоить. А я чувствовала пламя его дара, как оно тянулось ко мне, но не чтобы сжечь, а узнавая как старого знакомого. Будто когда-то во мне осталась его часть. Хотя… может, так оно и было, ведь сегодняшней ночью я, в квартале отсюда, привидением на погосте, прошила его тело и взяла частицу его огня. Сегодня… Казалось, что это было миллион лет назад.
Сейчас мое тело, прижатое к каменной стене, дрожало от прикосновений ворона, подавалось ему навстречу, плавилось.
Ар с шумом втянул воздух, на миг отрываясь от меня. Я поймала затуманенный взгляд разноцветных глаз. И… никто никогда на меня так не смотрел. Я ощутила себя самой дорогой, нужной, единственной и бесконечно любимой.
— Тай… — он произнес это хрипло, будто не веря в реальность происходящего.
Я кивнула, без слов подтверждая, что его сила не обжигает меня. Этот простой жест словно разрушил цепи, сорвал якоря, унеся меня вместе с вороном.
Губами, едва касаясь губ… Скользя руками по телу, рождая дрожь… Вздохами поцелуев… Шепотом и едва сдерживаемыми стонами… растворяясь друг в друге… Ловя одно на двоих дыхание… Проникая внутрь, под кожу… Разносясь с током крови по венам… Плавясь от желания… Обжигая друг друга. Запредельно близко. Невыносимо остро… Желая Большего. Мы целовались. Дико, аритмично, отчаянно. Страстно. Без слов признаваясь в самом сокровенном.
— Тай… — ворон простонал мне в губы. — Я не железный. Только не рядом с тобой. Ты сводишь меня с ума…
если бы его руки не держали меня, я точно бы упала, потому что не то что не чувствовала ног, я себя вообще не ощущала, тяжело дыша. И единственное, чего хотела в этот миг, — чтобы Ар не останавливался. Только не сейчас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но он остановился, отстраняясь. И лишь после этого я ощутила, как капли холодного дождя барабанят по моим плечам, и что блуза насквозь промокла, и… Как меня вмиг окутало согревающее заклинание ворона.
— Здесь недалеко есть конспиративная квартира.
Он взял мое лицо в ладони, как иные берут драгоценный кубок, и поцеловал. Уже неспешно, нежно, чувственно. Словно хотел все оставшиеся нам дни заполнить этим поцелуем.
Я чувствовала, как мурашки бегут по спине, и не могла остановиться. И все казалось в этот миг удивительно легко: ни преград, ни боли потерь, ни отчаяния. Только я. Только он. И жидкий огонь, что тек по венам, выжигая любые сомнения.
Мы шли по улице и целовались так, как целуются только безнадежно, безумно влюбленные. Открыто. Всюду. Всегда. Касаясь друг друга не губами — душами. Черный магомобиль, промчавшийся мимо по пустой улице, сверкнул фарами, чтобы скрыться за поворотом.? ворон прижал меня к себе еще крепче, словно я могла исчезнуть, испариться.
Дом, один из десятков таких же. Дверь. Скрежет ключа в замочной скважине. Задвигаемый засов. И наша с Аром мокрая одежда, упавшая на пол прихожей. В эту осеннюю ночь в пустой конспиративной квартире мы были вместе. Живые смертники, любящие друг друга до исступления. Нам было отпущено всего несколько дней, но они стоили целой жизни.
Прихожая, коридор, спальня… Мы ни на миг не отрывались друг от друга. И лишь когда я ощутила спиною прохладу простыней, то Ар отстранился, приподнимаясь надо мною на локтях.
— Тайрин… Моя Тай… Я не просто встретил тебя. Я словно наступил на разрывное проклятие. Еще немного — и оно рванет, отставив от меня лишь щепки. Я хочу этого. Безумно. Я хочу тебя, Тай…
Я чувствовала тяжесть его тела. Тела моего мужчины. Первого, единственного и любимого. Мы застыли на миг неподвижно, глотая горький аромат осенней ночи. Ворон провел рукою по моей груди, которая затвердела от этого легкого прикосновения. Оно, нежное, осторожное, отозвалось во всем моем теле, заставив кровь буквально вскипеть.
Он склонился, прикоснувшись губами к шее, к ямочке меж ключиц. Его губы заставляли меня стонать, помимо воли выгибаясь навстречу ласкам. Желать его. Ар медлил, давая мне возможность привыкнуть к нему. К новым ощущениям. Сдерживал себя. Вена на его шее лихорадочно пульсировала. Я чувствовала, как бешено бьется его сердце в груди, которая была прижата в моей.
Я ощущала его тело. Оно, покрытое отметинами ран и шрамов, готовое потерять контроль, сводило с ума. Моя рука прошла по его плечу, груди, животу, бедру, заставляя его замереть, прикрыв глаза от наслаждения, и выдохнуть единственное:
— Еще…
Моя вторая рука скользнула на спину ворону, пройдясь по впадине позвоночника, выше, к шее, чтобы зарыться в жесткие волосы на затылке. И ахнула, когда его ладонь, поднявшись по внутренней стороне бедра, начала ласкать меня, рождая дрожь нетерпения.
Это дождливая промозглая ночь не дарила нам прохлады, тонкие простыни сейчас казались для нас раскаленным песком. А единственным спасением было прижаться друг к другу как можно ближе. Разделить один вздох на двоих.
Ар все же не выдержал. Наши тела ещё теснее прижались, словно стараясь вобрать друг друга. Ворон. Сильный, загорелый, с литыми плитами грудных мышц, узлами напряженных сухожилий. Мой.
Он вжал меня в простыни, отчего я на миг замерла, ощутив его твердое желание. В голове не было ни единой мысли. Меня захлестнули ощущения.
Медленное проникновение, когда боль и радость сплетаются воедино, заставило меня выгнуться дугой, запрокинуть голову, открывая шею. Я могла лишь дышать, лишь стонать, с упоением принимая каждый толчок, покоряясь ритму, древнему, как сама жизнь.
Мы любили: прикосновениями, губами, пальцами, даря поцелуи, ласки, сгорая и рождаясь в объятьях друг друга. Ар, каратель из стали, холодный, расчетливый, сейчас был варваром, диким зверем, драконом. Его хриплый рык отдавался во мне. И я сама была дикаркой, вцепившейся в его плечи руками, ногтями, царапавшей спину ворона, когда он прикусывал мою кожу.
