Мой вскрик, рожденный нашим полным единением, когда тело прошила волна сумасшедшего удовольствия, вырвался помимо воли. Я подалась навстречу, чтобы стать еще ближе, чтобы сгореть в пламени, которое бесновалось в его разноцветных глазах. Тело прошило наслаждение.
Больше не было нежности. Лишь рывки, лишь вспышки молний за окном. Мои стоны, сплелись с его хриплым дыханием. Слились наши тела, наши души, которым было мало не только этой ночи — вечности, чтобы насытиться друг другом.
Мы так и уснули: в объятьях друг друга, кожей целуя кожу… А утро встретило нас солнцем и… онемением.
— Ш-ш-ш… — шипел ворон, на чьей руке я безмятежно уснула. И теперь конечность одного из самых могущественных магов империи была выведена из строя. Она банально затекла.
ГЛАВА 10
Но, как выяснилось, Ар даже с одной рукой оказался весьма проворен, ловок и хитер. Во всяком случае, он в два счета подмял меня под себя, требуя компенсации в виде поцелуя и… В общем, мое чувство вины компенсировалось чувством долга. Почти супружеского.
За окном загорался осенний рассвет. В звенящем от прозрачности воздухе расцветали пышным золотом клены. Казалось, что первые солнечные лучи, пронзающие начавшую оголяться природу, сейчас выдавят стёкла, вольются в нашу спальню, и мы захлебнемся в них, опьянев, как от сухого вина. Ощутим терпкий привкус счастья и разбитых надежд. Все, что у нас было, — это сегодняшнее утро. Оно закончится, и время вновь начнет свой неумолимый бег.
Так и произошло. Нам пришлось вернуться в этот мир. А за завтраком ворон предложил план. Мы не могли вмешаться в события, которые произошли. Это нарушит ток времени. Нельзя было предотвратить разрушение дворца, но кто сказал, что нам не под силу сделать так, чтобы во время взрыва там уже не было императора?
— Как ты себе это представляешь? Ты ворвешься в зал посреди совещания, схватишь своего отца и сиганешь в окно? — Я нацелила на Ара пустую ложку.
В тарелке, к слову, тоже было пусто. Но до этого — весьма вкусно. И да, готовил завтрак ворон. Единственное, что меня терзало: это было приготовлено в порыве «сделаю завтрак любимой» или «хоть смерть близка, но предпочел бы не от яда»?
— Вообще-то, это сделаешь ты….
От такого заявления я даже закашлялась. Ворон заботливо похлопал меня по спине и пояснил:
— Наши дела пока еще не настолько плохи, чтобы мы могли рассчитывать на лучшее. Придется всё делать самим, — причем произнес это так, что я даже не поняла: в его голосе больше иронии или суровой правды жизни.
— Угу, это говорит человек, которому к концу недели умирать… — тоном «на сегодня у меня запланированы скандал и парикмахер» напомнила я. Но потом усовестилась: сама же еще недавно была вполне себе бодрым трупом, так что… Но, увы, на этот раз путевка за грань была гарантированной, и билеты обмену или возврату не подлежали.
— Тай, думаю, у нас есть шанс не только найти того, кто стоит во главе этого заговора, но и оставить ему посмертный подарок.
— Разрывное проклятие или тюремную камеру? — Я приподняла бровь.
— Как минимум. Но я бы предпочел спасенную империю.
— Хорошо, — произнесла я буднично, пожав плечами, а потом встала из-за стола, стряхнув с одежды крошки.
— Ты куда? — не понял ворон.
— Спасать страну, — как само собой разумеющееся сообщила я ворону. Ну, правда, в нашем случае, когда смерть стала закадычной подругой, а ренегаты, взрывы и погони — перманентным состоянием, предотвращение дворцового переворота было по значимости, как для обычных людей — поход на рынок за морковкой. — А заодно и сохранить жизни твоим арховым родственничкам.
— Тебе не нравится моя семья? — Ар хитро глянул на меня.
— Твой брат — бездушный интриган, отец — хладнокровный и беспощадный правитель, дед — безжалостный диктатор, — припомнила я новейшую историю. — Одним словом — демонова семейка!
— Я предпочитаю говорить династия, — педантично поправил ворон и добавил: — И я хочу, чтобы ты стала ее частью.
— Что-о-о? — Второй раз за утро ворон заставил меня закашляться. Я даже обратно на стул упала. Хорошо хоть, не мимо сиденья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Тай, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Пусть нам суждено быть вместе всего несколько дней, но всё же. Пока ты была умертвием, я не мог взять тебя за руку и войти в храм, чтобы обвенчаться… — С этими словами он встал из-за стола и опустился передо мной на одно колено. — Никогда не думал, что мне придется это произносить. Посему не готовился и не репетировал, и все же… Тай, ты выйдешь за меня?
Я хмыкнула: вообще-то мог. Пару шагов бы мы точно сделали. А потом моя душа вылетела бы из тела. Потому как сила, которая пропитывает храм, мягко говоря, плохо сочетается с некромантскими чарами.
— Просто скажи, что ты решил подстраховаться, чтобы за гранью точно найти мою душу, — хмыкнула я, памятуя, что, действительно, брачный обряд порою помогает умершим в загробном мире быстрее найти дорогу друг к другу.
— И это тоже, — ничуть не смутился ворон. — А еще я хочу поступить как порядочный эйр, потому что ночью вел себя ну очень непорядочно по отношению к одной невинной деве.
— Знаешь, я всегда считала, что это только мужчины могут попасть в ситуации, когда есть только один правильный ответ: «да», — начала я и на удивленный взгляд Ара пояснила: — Ну, например, когда девушка спрашивает, идет ли ей новая прическа, постройнела ли она после диеты или можно ли ее маме приехать погостить на выходные… Но ты умудрился меня загнать в угол…
Ворон стоически ждал моего ответа, и если бы я не знала его так хорошо, то подумала бы, что он спокоен. Что нет там под этой невозмутимой маской огненного шторма.
— Согласна, — выдохнула я, понимая: мы сошли с ума, это утро сошло с ума, весь мир сошел с ума.
Ворон подхватил меня и закружил на маленькой кухне так, что на полу оказались тарелки, которые я нечаянно смела со стола.
— Тогда сегодня в обед я буду ждать тебя у входа в базилику святого Айлера.
— А что ты будешь делать до этого?
— Наведаюсь во дворец повидаться с матерью. Мне кажется, у нее слишком мало свитских дам. Пора бы увеличить их число. Как тебе идея стать фрейлиной Ее Величества Ингрид Раннвейгской?
— А у меня есть выбор?
— Конечно, есть, — на чистом глазу согласился Ар и присовокупил: — Но альтернативы отсутствуют.
Вот ведь… кар-р-ратель!
Ворон покинул квартиру в восьмом часу, озадачив меня платьем, подобающим светскому приему. Я прекрасно понимала, что, как только мы выйдем из храма, мне сразу же придется ехать во дворец.
Ару же предстояло выследить того, кто стоит за заговором. Я лишь надеялась, что мне удастся не только спасти семью императора, но и хотя бы украдкой увидеть ворона до того, как проклятие Мороя возьмет с нас свою смертельную плату.
Но пока я была жива, в полном расцвете сил и истинно некромантской вредности! Посему могла попортить и кровь, и нервы, и планы ренегатам. Ободрив себя такой мыслью, я вышла из конспиративной квартиры, прихватив кошель, оставленный мне вороном.
Правда, решимость моя слегка погасла в доме мод. К наряду, в котором не стыдно бы было показаться во дворце, в обязательном порядке шел корсет. А с этим элементом гардероба у меня были после смерти натянутые отношения. Я бы даже сказала — затянутые: ребра все ещё помнили тиски шнуровки.
— Он обязателен? — Я мрачно смотрела на модель, которая замерла на подиуме, демонстрируя наряд, в комплекте к которому и шло это орудие пыток.
— Для выбранного вами туалета — да, — поджав губы, процедила хозяйка салона, словно я предложила ей что-то неприличное. Как минимум не более вольный вариант ношения творения известного модельера, а работу в борделе. Причем — в качестве поломойки. А потом эта сухая вобла мстительно добавила: — Корсет вшит в платье.
Ну да, я пришла к ней в скромной одежде. Той, которая нашлась на конспиративной квартире. Посему я никак не походила на богатую клиентку. Да что там не походила — не семенила рядом даже! Меня и пускать-то сюда не хотели. Но задержать в дверях, увы, не смогли. Хотя охранник очень старался. Целых десять секунд нашей милой беседы пытался, пока я не взяла его за грудки и тихим, проникновенным шепотом не предупредила: «Из нас двоих кто-то один выйдет отсюда в новом платье». Парень тут же согласился, чтобы этим одним была шгерова некромантка, а не он, сильный, брутальный и неустрашимый.
