Часто то, что мне нравилось, скажем, 30 лет назад, совсем не нравится теперь. А этот фильм нравится бесконечно. Это редкое совпадение таланта и профессии, совпадение творческих личностей. Ведь как бывает с музыкой. Она может лежать неисполненная, пока не найдется исполнитель, который ей соответствует, который поймет ее и раскроет. И она становится знаменитой. Огромная удача, что песни поет Кобзон. В картине я не помню ни одной, даже крошечной, роли, которая была бы не очень хорошо сыграна артистами.
– Вы помните Вашу первую встречу?
– Микаэл Леонович – истинный интеллигент. Я увидела его в первый раз, когда он пришел ко мне вот сюда, домой, с романсами. Это было очень давно. Он понравился мне сразу. Такой красивый мужчина, армянин. Но без всех этих армянских словечек, чего я не люблю. Я ведь тоже армянка, но родилась и выросла в Москве. Знаете, когда армянин с армянином встречается, и начинается такое панибратство… А он с большим тактом сказал, что хотел бы показать мне романсы. Сел за рояль и стал своим милым голосом их напевать. И сразу у меня не было ни секунды сомнения, что я буду их исполнять. Знаете, как иногда берет исполнитель ноты, на всякий случай, подойдет не подойдет, еще неясно. Мне было ясно сразу, сомнений не было – это мое, я буду это петь. И я не ошиблась. Я пела это много-много лет. Я очень рада, что с ним встретилась.
Дружбы в обычном понимании у нас не было. Но он был для меня своим, родным человеком, хотя виделись мы редко. Я вообще не дружу в таком обычном понимании с людьми. Просто бывают люди, с которыми сразу легко, я их люблю, хотя встречаюсь редко. Все они в моей памяти.
Его образ у меня сложился, и я его изменить уже не могу. У меня почти всегда так бывает. Я интуитивно чувствую человека, и я этот образ не меняю. Или когда я берусь за исполнение новых вещей. Я сразу знаю, как я их буду петь. Я специально не слушаю другие исполнения, потому что хочу сделать по-своему, передать свое ощущение от музыки, а не повторять чужие находки, как многие сейчас делают. Вот приходят ко мне мои ученики, наслушаются разных исполнений и говорят: «А этот спел вот так». Это, по-моему, неправильно.
А Микаэл Таривердиев сразу запечатлелся у меня как светлый, жизнерадостный, удивительно красивый человек. Я никогда не видела его мрачным, недовольным. Наверное, он, как хорошо воспитанный человек, умел скрывать свои неприятности и переживания. Умел себя подавать, умел держаться, одевался красиво и элегантно. Будете смеяться, он умел подавать пальто. Подавал так, что рукава сразу попадали на руки. Я это замечала несколько раз.
Его помнят многие. Все, с кем он когда-либо сталкивался. По жизни или на экране. Его музыку знают, не только имя знают, но именно музыку. Даже то, что он сделал в кино, – это несравнимо высоко. Он просто в человеческую душу проникает. Он – отражение нашего века. Он нашел свой язык, совершенно неординарный и единственно ему присущий. Я не знаю другого такого композитора, кто умеет писать так изысканно и в то же время просто. Сколько таких, которые пишут простую музыку, но которая по сути своей невероятно примитивна. Она создается и вскоре умирает. А его музыку знают, помнят и любят и хотят слушать вновь и вновь.
И я вот еще что скажу. Эта музыка проста для восприятия, но она совсем не проста для исполнителя. Она требует высокого профессионализма, тонкости. Да и ноты совсем не просты, даже в самых его популярных вещах. Это огромный дар – писать вот так, чтобы взять за душу слушателя.
Как это объяснить? Почему такую музыку писал? Он глубоко знает композиторское искусство, он может проявить свои требования, он знает и пишет по закону. Если сложить все это вместе, можно сразу понять, что разговор идет о Таривердиеве.
Его музыка безупречно ложится на самые изысканные поэтические тексты. Он удивительно чувствует слово. Даже когда в стихах меняется ритм, настроение только лишь на два слова, он тут же в музыке на это реагирует. В этом смысле его легко петь. Для него нет проблем в сочетании музыки и слова. Даже когда в тексте все не так просто, когда с ходу его не поймешь. Например, когда в первый раз слушают «Листья», не совсем понимают, о чем идет речь. Но это настолько образно, выразительно, и это воздействует на публику – этот шелест листьев, эти отголоски, словно эхо… Выразительность его музыки совпадает с выразительностью поэта. А как часто этого не происходит! Он музыкой продлевает выразительность поэтического образа.
Например, у поэта иногда строфа обрывается, а в музыке Микаэл Леонович повторяет слово еще раз и еще раз, усиливая этим выразительность. Но эта выразительность не противоречит самой поэзии, этого требует музыкальное развитие, и Таривердиев очень точно это делает. Для меня,
