в него? Следовало бросить его уже после встречи в кинотеатре. Но и подумать не могла, что он сам нас сведёт… Будто нарочно!»
– А что ты скажешь, Настя Сановна?– оглянулась на меня Иванец, отвлекая от мыслей.– Как прощать таких мужиков, которые сначала «люблю, трамвай куплю», а потом нагадили в душу как за здрасте?
– Это надо ещё посмотреть, кто кому нагадил,– терпеливо ответила я, наконец, ставя свою чашку под носик кофемашины.
– Как ты можешь быть такой бесчувственной?! Ей изменили и бросили!– оскорблённо возмутилась Казанцева.
– Сама виновата, вот пусть и разгребает последствия,– припечатала я, едва сдерживаясь от более резких слов.
Такую и я бы на кол посадила. А муж просто нашёл более благодарную женщину. Хватило же ему терпения прожить с ней пятнадцать лет!
– И ты так цинично об этом говоришь?! Ты же сама её успокаивала неделю назад?! Получается, твоя психология – сплошное лицемерие!– надулась Лилия.
– Мы к тебе ходим, о сокровенном рассказываем, а ты так судишь о нас?– заметил ещё кто-то.– Где же твоя солидарность?
– А при чем тут все вы?– холодно ответила я и недовольно дёрнула на себя чашку кофе.– Чтобы о ком-то судить, нужно смотреть с двух сторон, а вы тут развели курятник и заклевали одного петуха. У вас же есть мозги – пользуйтесь ими!
– Настя, ты же психолог!– возмутилась Иванец.
«Ой, ну всё!»– с шумным выдохом оглянулась я.
– Я – не психолог! Я – человек! Психолог я за закрытыми дверями кабинета номер девять. Или вы думаете, что я робот и всегда в режиме «хэлп»contentnotes0.html#note_15? Извините, но у меня и своё мнение имеется. И иногда я хочу быть такой, как мне удобно! И вот ещё что: вы не ходите к психологу – вы ноете мне – вашей коллеге, поймав в коридоре или за чашкой кофе на обеде. А я вам не мусорный мешок!
И в эту минуту стало как-то тихо, а за спиной щёлкнула дверная ручка. Я глянула через плечо и, прикрыв веки, шумно выдохнула:
– Добрый день, Вячеслав Аркадьевич…
– Добрый-добрый, Анастасия Александровна,– и главврач строгим взглядом окинул кухню.– Полагаю, коллеги, обед закончен?
Все быстро посмотрели на часы и стали молча расходиться.
– Анастасия Александровна, зайдите-ка ко мне после приёма.
– Хорошо, Вячеслав Аркадьевич…
* * *
«Как теперь будешь выкручиваться, Настя?»– морщилась я перед дверью в кабинет главврача, понимая, что переступила черту своих же правил.
Что-то неконтролируемое и злобное проснулось во мне сегодня, разбудив и обострив все чувства. Был ли тому причиной разговор с Гоноровой, или это нечто только ждало повода вырваться наружу, – я не знала. Это не поддавалось анализу. Только с каждым днём всё больше ощущала, что что-то очень сильно давило изнутри, выталкивая меня с моими разумными доводами и просчётами, пожирая волю и желание найти равновесие, но оставляя такую пустоту, которую ничем не заполнить…
Наверное, с минуту стояла у двери, пока сам Астафьев случайно не распахнул её. Он пригласил войти и, кивнув на кресло у стола, сурово хмурясь, уселся в своё.
– Ну, и что случилось, Анастасия Александровна? Что это за показательное выступление?
– Вячеслав Аркадьевич, могу я задать вопрос?– спросила тихо и виновато посмотрела на главврача. Тот только в ожидании вскинул брови.– Насколько вы знакомы с Натальей Боговой?
Астафьев задумчиво поводил глазами по кабинету, будто вспоминал, кто это, и вполне искренне ответил:
– Да что-то не припомню такую.
– Это юрист «ПрофМашТока»,– напомнила я.
– Ах, эта… Ну-ну… Обмолвились мы парой фраз, когда Елена Борисовна приводила обговорить условия обслуживания…
У меня словно камень с шеи сняли, ведь это он порекомендовал ей «хорошего психолога». Но я ссутулилась и долго просидела с опущенной головой, теребя манжету рубашки, хмурясь, сминая губы, а потом вздохнула и… всхлипнула…
Слёзы полились рекой, покрыв пятнами светлые брюки. Астафьев прямо, как ужаленный, подскочил с места, нашёл салфетки и сел передо мной на корточки. Тут я и рассказала о разговоре с ЕБ, кто пришёл, кому и чем угрожал… Не грех было упомянуть, что я одна поднимаю дочь, у которой жуткая депрессия… Разревелась, хлюпала носом, вытирая бульбы салфетками… Трудно сказать, что так уж и притворялась: столько накопилось за всё это время – чувства несправедливости, тоски, жалости к себе и злости, что эмоции сами собой прорезались.
Астафьев долго переваривал, а в конце я добавила разгона молоту справедливости:
– А вообще, Вячеслав Аркадьевич, легко принять на веру наговоры тому, кто ищет замену на моё место, считая меня малоперспективной в части доходности клиники.
– Да что вы такое говорите, Настя?!– поразился Астафьев и поднялся, захлопав ресницами.– Мне Елена Борисовна никогда и не намекала об этом! Да и какая замена? Вы прекрасный специалист! Я не слепой: благодарности клиентов на сайте вижу, коллеги о вас хорошего мнения… Разве вот сегодня недопонимание вышло… А Нонна?! Я уже месяц как не узнаю дочь: никакой депрессии – дочку будто подменили. И всё это ваша заслуга…
– Не моя. Нонна просто кое-что осознала и повзрослела,– отмахнулась я от его любезностей и шумно высморкалась в салфетку.– Вот как я теперь с таким лицом пойду домой, господи?!
– А давайте-ка чаю выпьем, а? Успокоитесь, а потом я вас сам отвезу?– засуетился Астафьев. Глазки его засверкали. Шаловливые мыслишки так и замелькали на их дне. И смешно, и грешно…
– Да уж нет, Вячеслав Аркадьевич,– горестно выдохнула я.– У меня дочь голодная сидит под дверью. Ключи забыла…
Серьёзный аргумент остудил пыл главврача.
– Спасибо вам. Извините за срыв. Не ожидала, что меня кто-то захочет так оговорить… Даже не понимаю, за что… Это же несправедливо!
– Не переживайте, Настя. Я поговорю с Еленой Борисовной…
– Нет, что вы… Это я вам из уважения раскрыла, чтобы вы понимали причину моего поведения, а так молчала бы… Я уважаю Гонорову, не хочу, чтобы обиделась. Пожалуйста, пусть всё утихнет…
– Ну, дело ваше. А вы работайте и ни о чём таком не думайте… У меня планов вас менять нет.
Я поднялась, поправила рубашку, обняла себя за локти и с дрожащей улыбкой сказала:
– Я пойду… Извините ради бога…
Астафьев лишь сжал губы и проводил «бедную сиротку» сочувственным взглядом.
«Ладно, ЕБ, не я начала войну!– с решительным настроем вышла из клиники и покосилась на небо.– И ты, Богова, лучше не попадайся мне на глаза!»
* * *
Жизнь невероятная: словно самим богом ко мне сегодня были посланы дети. Илона и Семён решили отметить окончание практики ужином. Они уже ждали меня с пиццей, роллами и кучей
