Когда я изучал варианты вооружения Ми-24, экипаж которого по-муравьиному старательно передвигал взад-вперед тяжеленные телеги, стал свидетелем диалога между полковником и капитаном – командиром экипажа. По всему было видно, что для капитана в этой жизни авторитетов нет. На все указания полковника он отвечал дерзко, не стесняясь в выражениях. Полковнику это явно не нравилось, и он, все более и более распаляемый вольностями капитана, придумывал для него всякие заморочки. Дело дошло до элементарной перепалки. В конце концов, когда полковнику все это надоело, вспомнив про разницу в званиях, он перешел на приказной тон:
– Товарищ капитан! Переставить вертолет с этой площадки вот сюда! – он ткнул указательным пальцем на свободное место в пятидесяти метрах от вертолета.
– Вам все понятно? Выполняйте! Через полчаса доложите лично мне!
– Есть! – четко, по-военному громко ответил побагровевший капитан и полушепотом, но так, чтобы слышал полковник, добавил:
– Давно бы уволился из армии, но люблю цирк, и особенно клоунов, у которых одна извилина, и та от фуражки!
Полковник сделал вид, что не услышал последней реплики капитана, и пошел дальше давать указания.
Я с любопытством стал наблюдать за действиями бравого капитана. Его гнев можно было понять. Ведь для того чтобы переместить вертолет на указанное полковником место, надо было откатить несколько десятков тонн разнообразного вооружения, перерулить туда на вертолете и затем все установить снова строго в соответствии с вариантами вооружения. Безропотный экипаж, каждый член которого был как минимум на десять лет старше своего командира, молча выслушивал его отборный мат. Наконец, когда заряд брани иссяк, капитан, напоследок послав всех к чьей-то матери, отработанным рывком занял место в пилотской кабине. Через секунду раздался свист нарастающих оборотов двигателей, и винты начали медленно вращаться. Полковник, успевший отойти метров на сто, оглянулся на этот звук. Винты быстро набирали обороты, экипаж, как почетный караул на траурном мероприятии, трагически склонив головы, стоял немного в сторонке от его левого борта. Полковник, позабыв о своем звании, бросился бежать к недавнему месту перебранки. Но было поздно. Подняв умелой рукой винтокрылую машину на один метр, капитан, в одно мгновенье пролетев на этом метре над разложенным штабелями вооружением, оказался над указанным ему местом и мягко приземлился.
Мне показалось, что от всего этого у полковника приподнялась папаха от вздыбившихся волос. Безнадежно махнув рукой, полковник побрел дальше, как побитая собака.
Экипаж, преисполненный гордостью за своего командира, с удвоенной силой стал перетаскивать средства вооружения. Капитан, небрежно взглянув на удаляющегося полковника, тоном победителя произнес:
– Еще указания будут?
Естественно, что Шеварднадзе в семь утра к показу не приехал. Мы вполголоса роптали на «ефрейторский зазор», на то, что с нами обращаются хуже, чем со скотиной: ту хоть кормят и поят вовремя. Холод, похмельная жажда и чувство голода мучили нас на протяжении пяти часов ожидания. Наконец, без десяти одиннадцать, показался кортеж из черных лимузинов. Сопровождаемый спереди и сзади милицейскими машинами с проблесковыми маячками, он неспешно въехал на аэродром. Впервые в жизни я видел живого члена Политбюро нашей партии. Шеварднадзе, конечно, был не Бог, но обитал явно где-то недалеко от него.
Наши самолеты показывались одними из первых. Небольшая кучка народу окружала «члена» плотным кольцом. Когда расстояние позволило более детально рассмотреть высокопоставленную группу, в глаза бросилось то, что в основном это были люди молодого возраста, почти мои ровесники. При этом вели они себя раскрепощено, чуть ли не на «ты» обращаясь к своему шефу. Большинство из них были в длинных, ладно на них сидевших черных кожаных плащах, напоминая мне рыцарей плаща и кинжала из фильмов про шпионов. Наверняка, ребята из КГБ, профессионалы своего дела, готовые в любой момент показать, на что они способны. Эта небольшая группа людей неотвратимо двигалась в нашу сторону, из нее выделялась колоритная фигура Командующего округом, который был в наглухо застегнутой полевой форме генерал полковника, обтянутый портупеей. Килограммов сто тридцать было в этом двухметровом рыжем детине.
Настал мой черед. Я в своем затрапезном костюме четким строевым шагом двинулся навстречу знакомому по теленовостям лицу. Небольшого, если не сказать маленького, роста, сплошь седой, Шеварднадзе на фоне великана-командующего казался карликом. Он с готовностью протянул мне руку. Только я успел подержаться за царственную длань, как чья-то нечеловеческой силы лапа с густым волосяным покровом на пальцах сгребла меня в охапку и отставила в сторону. Эта рука принадлежала Командующему, который вблизи представлял собой что-то сверхчеловеческое. Я и в жизни-то таких людей не встречал, а тем более с погонами генерал-полковника.
Не дав мне раскрыть рот, он сам начал рассказывать о моем родном самолете:
– А вот это, Эдуард Амвросиевич, самый уникальный самолет в мире МиГ-двадцать пять. Он летает на скорости три с половиной тысячи километров в час на высоте тридцать километров. Помните шум, поднятый Израилем и Западной Европой? Вот именно такой самолет пролетел над ними, учинив переполох! – уверенно вешал лапшу на уши члена Политбюро Командующий, по всей видимости, сам толком не разбирающийся в самолетах, стоящих на вооружении его округа.
Показывая мой самолет, он не только завысил его тактико-технические данные – он еще и называл его «разведчиком», несмотря на то, что рядом стоял громадный плакат, на котором черным по белому было написано, что это перехватчик. Но, видно, для Высокой делегации модификации самолета особой роли не играли. А то, что на самолете висели ракеты, так на это никто не обратил внимания.
– А какая у него дальность полета? – полюбопытствовал Шеварднадзе.
– Три тысячи километров! – не задумываясь, так же уверенно завернул очередной виток лапши командующий.
– А это он может бросать атомные бомбы?
– Так точно! Он! С высоты тридцать километров положит как в пятак!
– Да! – восхищенно воскликнул член Политбюро.
– И что, на такой технике летают такие мальчишки?
– Это кажется, что мальчишки! Технику сюда пригнали лучшие асы округа! – сделал комплимент мне и всем участникам показа командующий.
Я почувствовал на себе уважительные взгляды и члена Политбюро, и его окружения. Мой покрасневший то ли от холода, то ли от двухсуточного пьянства нос самопроизвольно стал задираться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
