Соловьева с особым старанием засылала своих «агентов влияния» во властные структуры. Не прошло и двух лет, как по спискам «Властилины» (если бы они велись) можно было составлять адресный справочник административных и правоохранительных учреждений. Деньги привозили не только из городов России, но и с Украины, из Белоруссии и Казахстана.
Валентина Соловьева
За очередью у дверей офиса «Властилины» в Подольске следил специальный наряд милиции. Деньги Соловьева принимала только от коллективов и по очереди с предварительной записью. Ежедневно «Властилина» собирала до 70 миллиардов рублей. Многие удивлялись, что муж Валентины Ивановны работает в ее фирме шофером и грузчиком. Хотя в этом как раз не было ничего удивительного. Он перевозил мешки и коробки с пачками денег. В банке рубли пересчитывали и обменивали на крупные купюры в упаковке.
В подольский концертный зал «Октябрьский» зачастили лучшие творческие силы столицы – сатирики Шифрин и Петросян, актер Лановой, певцы Кобзон, Пугачева, Киркоров и многие другие. Особой любовью Соловьевой пользовалась исполнительница народных песен Надежда Бабкина.
Но к осени 1994 года отлаженный механизм пирамиды Соловьевой начал давать сбои. С высшими чинами силовых структур, которые вкладывали средства по примеру своих подчиненных, «Властилина», разумеется, расплатилась. Простым же клиентам Соловьева говорила, что у фирмы «временные трудности».
В начале октября 1994 года налоговая инспекция вознамерилась проверить бухгалтерию «Властилины». Однако преодолеть барьеры частной охраны фирмы, а также дружеских и деловых связей Соловьевой в кругах власть имущих удалось лишь офицерам налоговой полиции.
Проверка показала, что фирма «Властилина» инвестиционно-коммерческой деятельности не ведет и никогда не вела. Соловьева не имела ни серьезной бухгалтерии, ни полного реестра вкладчиков. Заявления о том, что проценты по вкладам она выплачивает за счет доходов от удачных вложений в производственные и коммерческие предприятия, оказались мифом. Система была предельно проста. Получали деньги от клиентов, часть собранной суммы присваивали, остальное уходило на выплаты тем, кто вложился раньше. 7 октября 1994 года прокуратура Подольска возбудила уголовное дело против фирмы «Властилины» по обвинению в мошенничестве.
Встревоженные слухами о неплатежеспособности «Властилины» вкладчики требовали расчета в установленный соглашением срок. И тут выяснилось, что при подписании договора лишь немногие обратили внимание на пункт следующего содержания: «Все возникающие спорные вопросы при исполнении данного договора решаются сторонами путем переговоров без обращения в органы арбитража и суда». Соловьева была женщиной предусмотрительной.
В ночь с 19 на 20 октября 1994 года Валентина Ивановна вместе с мужем и детьми скрылась в неизвестном направлении. Позже Соловьева будет утверждать, что во время ареста один из оперативников должен был убить ее «при попытке к бегству», чтобы она не дала компрометирующих показаний на верхушку силовых структур. Делом «Властилины» занялась специальная следственно-оперативная группа.
Соловьеву разыскивали семь месяцев. И чего только за это время о ней не сочиняли! Для того чтобы выйти на ее след, МВД якобы привлекало экстрасенсов, по указаниям которых милиционеры в поисках ее трупа перекапывали газоны, дворы и подвалы старых домов. Но искали мошенницу напрасно: труп ее растворили в кислоте.
Существовали и менее драматические версии. Мол, она вместе с семьей под надежной охраной спокойно отдыхает то ли в Париже, то ли на секретной даче МВД под Москвой. Соловьева сделала пластическую операцию и теперь ее не узнать.
На самом деле сразу после побега хозяйка «Властилины» жила в доме своего вкладчика в Сергиево-Посадском районе. Через месяц Соловьева съехала, и ее след теряется вплоть до появления на Кутузовском проспекте, 45. Офис на Кутузовском она получила незадолго до задержания у Белорусского вокзала 7 июля 1995 года.
Соловьева написала письмо председателю комитета по безопасности Государственной думы Илюхину с подробным списком, кто из генералов с полковниками МВД и госсоветников юстиции и сколько миллионов принес ей в надежде быстро разбогатеть. Тогда же она изобразила этих высокопоставленных персон на рисунке, позже приобщенном к уголовному делу.
Своим вкладчикам Валентина-Великомученица (так теперь она себя величала) писала слезные письма: «… С подачи следователей мне приклеили ярлык “мошенницы”, что меня глубоко оскорбляет и нарушает мои права. Я никого никогда не обманывала и не собиралась этого делать ни за что. Если мне дадут возможность продолжить работу, я гарантирую, что рассчитаюсь с каждым из вас в течение недели! Автомашины буду выдавать сама по одной тысяче каждый день. Все квартиры, приобретенные для вас, будут предоставлены вам в течение двух месяцев с момента возобновления работы фирмы и безо всяких доплат. Меня поддерживает только вера в Господа Бога, ваше доверие и сознание того, что я смогу рассчитаться со всеми вами, независимо от положения и ранга. Да храни вас и меня Господь Бог»…
Поразительно, но в ее гений продолжали верить. И даже был создан комитет в защиту Соловьевой, принимавший дополнительные вклады для того, чтобы дело «Властилины» завертелось вновь.
Следователи проверили более двадцати двух тысяч индивидуальных и коллективных заявлений вкладчиков «Властилины» из семидесяти двух регионов России. Проверили данные о связях фирмы с 70 предприятиями и 170 банками и их филиалами по всей стране. Сомнений не оставалось: фирма «Властилина» – классическая финансовая пирамида, мошенническая операция по выкачиванию денег из доверчивых граждан.
Сама же Соловьева убеждала следователей, что ее фирма рухнула лишь потому, что она доверилась управляющим известного коммерческого банка. Коварные финансисты выманили у нее наличными 370 миллиардов рублей якобы для очень перспективного вложения в нефтедобычу и обещали через полгода вернуть три триллиона рублей. Этого хватило бы для рассчета по всем долгам «Властилины». Посредником в этой сделке выступал председатель Совета Федерации Владимир Шумейко, кстати, вкладчик «Властилины». Банкиры ее «кинули» и деньги не вернули. Однако эта версия не нашла подтверждения.
Генеральному директору «Властилины» Валентине Соловьевой было предъявлено обвинение мошенничестве в особо крупных размерах. Следователи опросили свыше 16 тысяч обманутых вкладчиков (общее число потерпевших – 24 тысячи). Сумма причиненного ущерба оценивалась в 536 млрд рублей и 2,6 млн долларов (хотя к моменту обвала подольской «пирамиды» в июле 1995-го задолженность составляла триллион рублей).
Помимо 180 млн рублей, обнаруженных на счетах в четырех банках, следователям удалось найти и описать имущество «Властилины» – в том числе квартиры в Москве и два недостроенных поселка в Подмосковье на 17 и 44 коттеджа – на общую сумму 30 млрд рублей.
В июне 1999 года Реутовский городской суд Московской области приговорил Соловьеву к семи годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима и с конфискацией имущества. Но уже в октябре 2000 года она была освобождена условно досрочно. Помогли влиятельные покровители?
Когда Соловьева пообещала вернуть долги вкладчикам, руководитель следственной группы Владимир Витковский с усмешкой заметил: «Да, я в этом убежден, что вернет. Знаете, каким способом? Построит новую “пирамиду” и совершит еще одно мошенничество. Она говорит откровенную чушь, а все ей почему-то верят».
Владимир Витковский оказался провидцем. Освободившись из Можайской женской колонии, Валентина Соловьева открыла благотворительный «Российский купеческий фонд». Она предлагала всем желающим приобрести автомобили по сниженным ценам или просто сдать деньги под 90—100 процентов в месяц. На этот раз пирамида была построена с учетом всех юридических тонкостей.
Очередное уголовное дело о мошенничестве в отношении Валентины Соловьевой было заведено в ноябре 2005 года. На этот раз суд приговорил ее к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима.
Поддельные шедевры Джона Майатта
Жажда обладания уникальными произведениями искусства породила «смежный» бизнес – качественные подделки. Однако лишь немногим фальсификаторам удается создать настоящие поддельные шедевры, которые ценители принимают как самостоятельные произведения искусства. Редким исключением является творчество английского художника Джона Майатта.
Как же случилось, что он стал писать картины под известных мастеров? Все началось с того, что Майатта бросила жена, оставив его с двумя малолетними детьми. Джон работал учителем рисования в школе. Как вспоминает сам Майатт, ему было горько и обидно сознавать, что он весь день обучает чужих детей, а на своих у него не хватает ни денег, ни времени. И тогда Джон вспомнил, что несколько лет назад по просьбе знакомого написал копию картины французского постимпрессиониста Дафи. Копия оказалась настолько удачной, что ввела в заблуждение экспертов. Майатт подал объявление в сатирическую газету, предложив всем желающим купить «подлинные подделки» живописи XIX–XX веков по цене от 150 фунтов. «Мне показалось это легким заработком, – говорит Джон, – ведь многие не прочь приобрести копии картин Моне, Пикассо и других художников».
