Это не оправдание, но это правда.
“Еще одна причина заставить тебя кончить в них”, - говорю я с легким смешком.
“Боже, ты прекрасна”, - говорит он, благоговение наполняет его тон, когда он изучает меня.
Мой смех затихает, чистая радость струится по моим венам. Я не отрываю от него взгляда, мои пальцы все еще сжимаются вокруг его члена. Мы потерялись друг в друге, воздух между нами становится тяжелее с каждой проходящей секундой.
Машина останавливается, и водитель говорит по-французски, давая нам знать, что мы прибыли в отель. Уит мягко отстраняется от меня, моя рука убирается, и следующее, что я помню, мы выходим из машины, Уит сопровождает меня в вестибюль отеля, мой мех снова накинут на плечи, полностью закрывая меня.
Здание великолепно, над нами висят многочисленные сверкающие люстры, большие цветочные композиции наполняют пространство своим сладким ароматом. Он не такой элегантный, как "Ритц", но впечатляющий, хотя я и не ожидала меньшего от "Ланкастера".
Мы входим в лифт одни, Уит нажимает кнопку самого верхнего этажа.
“Номер в пентхаусе?” Я спрашиваю.
”Достаточно близко", - протягивает он, его взгляд скользит по моему телу, где мое пальто распахнуто. “Это платье неприлично”.
“Я сказала так Монти. Он настоял, чтобы я его взяла,» - говорю я.
“Он сделал это для меня”. Его взгляд прожигает меня насквозь. “Я сказал ему найти платье, которое лучше всего подчеркивало бы твое тело”.
Я пристально смотрю на него. “Все еще занимаешься со мной проституцией?”
“Никогда. Я хотел тебя увидеть. Всю тебя. Только для меня. Я хотел, чтобы ты дразнила меня, не говоря ни слова и не посылая мне взгляда. Это платье - произведение искусства, но оно ничто по сравнению с тобой. Твое тело - само совершенство.”
Я таращусь на него, потрясенная щедрыми комплиментами. Это совсем не похоже на того Уита, которого я знал в школе Ланкастер.
Даже близко.
Лифт останавливается, двери открываются с тихим свистом, и Уит кладет руку мне на поясницу, выводя меня в короткий коридор, останавливаясь перед парой внушительных двойных дверей. Он достает ключ-карту, взмахом руки открывает дверь, и я слышу отчетливый звук поворачивающегося замка.
Через несколько секунд мы оказываемся внутри комнаты, в которой царит обманчиво спокойная тишина. Я даже близко не спокойна. Я - буйный беспорядок, внутри и снаружи. Мое сердце колотится. Мое дыхание учащается, у меня перехватывает горло, а руки заметно дрожат.
Дверь захлопывается, окутывая нас темнотой, и он хватает одну из моих трясущихся рук, ведя меня вглубь комнаты.
“Пройди посмотреть на вид”, - говорит он, его глубокий голос омывает меня, напоминая мне, что да, я действительно здесь, и да, мы действительно вместе. В этом гостиничном номере в центре Парижа холодной ранней весенней ночью.
Это не сон. Или кошмар. Он подводит меня к окну и распахивает его простым движением руки, порыв холодного воздуха ударяет в меня, заставляя мои и без того твердые соски болеть. Я следую за ним, высовывая голову из окна, отмечая звездный вид. Город расстилается перед нами, как одеяло, вдалеке маячит Эйфелева башня, все еще демонстрирующая свое сверкающее световое шоу. Я зачарованно наблюдаю за происходящим, позволяя себе погрузиться в романтизм момента. Уит позади меня, его руки дрейфуют. Отталкиваю пальто от шеи, вниз по рукам, пока оно не падает мягкой грудой к моим ногам. Он прижимается своим твердым, теплым телом ко мне сзади, поддерживая меня, и я не могу перестать дрожать. Из-за холода.
Из-за него.
“Это кажется нереальным”, - бормочу я.
“Это реально”, - говорит он мне в шею, обвивая руками мой центр, кладя руки мне на живот. “Я наконец-то нашел тебя, Сэвидж. И я не собираюсь тебя отпускать.”
Его слова, то, как он их произносит, не изменились. Они звучат как обещание.
Угроза.
Я довольна и тем, и другим.
Несмотря на все, что произошло, и на то, что он делает со мной, я счастлива.
Так счастлива.
48 глава
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Саммер
Я просыпаюсь в оцепенении, сначала в моем мозгу роится смятение, пока я пытаюсь сфокусировать взгляд на комнате. Я убираю волосы с лица, щурясь в темноте, едва в состоянии что-либо разглядеть, даже когда мое зрение приспосабливается. Я слышу шум машин, доносящийся откуда-то снизу, тяжелый и настойчивый, с редкими неистовыми звуками сирены. Нетерпеливый сигнал клаксона.
Смена положения в постели, матрас проваливается. Теплое тело катится ко мне, сильные руки обхватывают меня сзади. Его большое тело прижалось ко мне, мускулистые руки крепко держат меня, его горячий рот на моей шее, его ищущие пальцы проверяют меня между ног.
Я стону, когда он прикасается ко мне там, но это не тот стон, который он хотел бы услышать. “Хватит”, - шепчу я в агонии, и он смеется, садистский ублюдок.
“Я измотал тебя”. Это утверждение, а не вопрос.
“Я не думаю, что смогу выдержать еще один оргазм”, - честно говорю я ему. Я сбилась со счета, сколько раз кончала прошлой ночью. Слишком много, чтобы поминать. Пока я не оттолкнула его, мой клитор горел, мое тело и разум были полностью истощены.
“Я же говорил тебе, что оттрахаю эту хорошенькую маленькую киску.” Он жадно целует меня в шею, двигая бедрами. Его эрекция скользит между моих ягодиц, тяжелая и настойчивая, и я закрываю глаза, собираясь с духом.
Если он снова трахнет меня там, я не знаю, смогу ли я это вынести.
“Ложись спать, моя сладкая маленькая шлюшка”, - напевает он мне на ухо, его пальцы скользят по моей щеке. “Отдохни немного. Тебе это понадобится”.
Через несколько минут я снова погружаюсь в глубокий сон и долго не просыпаюсь.
Я даже не вижу снов.
Это блаженство.
…
В следующий раз, когда я просыпаюсь, шторы раздвинуты, впуская много теплого света. Я вижу элегантно накрытый стол в ногах кровати, два блюда, накрытые серебряными крышками. Столовые приборы и стеклянная посуда, корзина, переполненная разнообразным хлебом, блюдо, полное сливочного масла. На подставке рядом со столом стоит бутылка со льдом, и я могу только предположить, что это шампанское.
Праздничный ужин? Мои надежды слишком высоки. Между нами нет ничего, что можно было бы праздновать, если только он не считает, что наше возвращение к нашим старым ролям является поводом для празднования.
“Ты проснулась”.
Я поворачиваюсь на звук его голоса и вижу, что он стоит в дверях ванной, прислонившись к косяку. Он держит руки в карманах, его бледно-голубая рубашка полностью расстегнута, открывая гладкую, мускулистую грудь. Его волосы влажные, как будто он только что вышел из душа, и, Боже мой, я не думаю, что когда-либо видела его таким восхитительным. Таким расслабленным.
Он такой душераздирающе красивый.
«Доброе утро,» - говорю я хриплым голосом.
”Уже ближе к вечеру". Он отталкивается от двери и шагает к кровати, останавливаясь с моей стороны, чтобы наклониться и запечатлеть поцелуй на моих удивленных губах. “Доброе утро, красавица”.
Я моргаю, глядя на него, прижимая к груди белоснежное одеяло, потеряв дар речи.
“Голодна?” Он бросает взгляд на стол. “Доставка еды и напитков в номер была произведена всего несколько минут назад”.
О Боже, они видели, как я растянулась голой в постели? Я проснулась, почти полностью укрывшись одеялом, одна нога вывалилась наружу. Как неловко.
Уит, должно быть, чувствует мое смущение, потому что выражение его лица смягчается. “Я отодвинул стол и встал ближе к кровати. Они оставили его прямо в комнате. Давай.” Он протягивает мне руку. “Давай поедим”.
“Эм, я голая”. Я подтягиваю одеяло ближе к себе, чувствуя себя странно неуютно. Я не привыкла к доброму Уиту. Это... сбивает с толку.
“Тогда я принесу тебе еду”. Он подходит к столу и снимает серебряные колпачки с каждой тарелки, открывая роскошное блюдо из пышной яичницы-болтуньи и хрустящих ломтиков бекона в сопровождении маленьких вазочек с разнообразными фруктами.
