В животе урчит, и я поднимаю на него взгляд. “Бекон?”
“В этом отеле подают американский завтрак”, - объясняет он. “Хочешь круассан?”
“Пожалуйста”.
Наблюдать, как он выполняет мои просьбы, заботится обо мне, просто сногсшибательно.
“Кофе?” - спрашивает он, его пристальный взгляд встречается с моим.
«Да, со сливками, пожалуйста.»
“Шампанское?”
Заманчиво, но сейчас мне не нужен алкоголь. ”Через некоторое время".
Он приносит мне тарелку, на которой так много еды, что я знаю, что не смогу съесть все, и протягивает ее мне вместе с салфеткой и столовым серебром. Он ставит очень полную чашку кофе на тумбочку, а затем делает то же самое для себя, устраиваясь на кровати рядом со мной, подпирая спину подушками.
Мы едим в дружеской тишине, напряжение между нами становится все сильнее и сильнее по мере того, как мы приближаемся к концу. Я не могу перестать грызть круассан, разрывая его на мелкие кусочки, и я уже съела все свои фрукты, большую часть яиц и, конечно, бекон давно закончился.
“Ты нервничаешь”, - говорит он после слишком долгого молчания. “Я чувствую это”.
Я ставлю тарелку на стол рядом с собой, вытираю руки и рот тканевой салфеткой, а затем поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. “Конечно, я нервничаю. Я все еще не понимаю, что происходит. Или почему ты здесь. Почему именно ты был в сговоре с Монти и организовали вчерашний ужин. Я не понимаю, Уит.”
“Я знал, что ты никогда не согласишься встретиться со мной, если я просто попрошу. Мне пришлось использовать некоторый элемент неожиданности, чтобы снова привести тебя в ту же комнату, что и я”, - объясняет он.
“И теперь я здесь, как идиотка, голая в твоей постели. Твоя идеальная маленькая шлюшка.” Я бормочу последнюю фразу себе под нос, стыд захлестывает меня, заставляя пожалеть, что я только что так много съела.
“Не называй себя так.” Его голос тверд.
"Почему нет? Это правда. Это то, как ты всегда называл меня, с тех пор, как мы впервые встретились. Это то, чего ты хотел от меня с самого начала. Ты хотел мое тело. Ты хотел разрушить мою самооценку и полностью контролировать меня. Ты хотел, чтобы я исполняла все твои прихоти, играла с тобой, трахалась и мучилась. Разве тебе не достаточно?”
Он с громким стуком роняет тарелку на тумбочку, тянется ко мне, но я убегаю от него, нуждаясь в дистанции. “Это не так. В твоих устах то, что мы разделили, звучит так... мерзко.”
“Это потому, что это отвратительно”. Одеяло падает, и я скрещиваю руки, прикрывая грудь, не желая, чтобы он на них смотрел.
Но, конечно, он смотрит на них. Уставился на них. Смотрит на меня, как будто не может насытиться мной.
“Ты хочешь правду? Я одержим тобой», - шепчет он хриплым голосом, его взгляд... умоляющий. “Сначала я ненавидел тебя и то, что ты представляла. Тогда меня потянуло к тебе, несмотря ни на что. В конце концов, я должен был заполучить тебя, и как только я это сделал, я не мог насытиться.”
Я смотрю на него, все мое тело дрожит от каких-то неизвестных эмоций. Боже, когда он так близко, я совершенно запутываюсь. Он - это слишком много. “Ты знаешь, насколько ты сильна? Как ты чертовски красива? Ты разгуливала по кампусу, как будто это гребаное место принадлежало тебе, несмотря на то, что я пытался разрушить твою репутацию при каждом удобном случае. Я восхищался твоей силой. Я также уважал это”, - признается он.
“Уважал меня? Пожалуйста. Ты получал самый большой кайф, унижая меня при каждом удобном случае,» - парирую я, опуская руки. Нахуй. Пусть он увидит. Прошлой ночью его руки, рот и член были по всему моему телу. Какое это теперь имеет значение?
Он продолжает, как будто я ничего не сказала. “А потом ты появляешься на ужине в честь моего дня рождения, сидишь с моей семьей, как будто ты принадлежишь ей, в то время как я появляюсь с этой шуткой в виде девушки, на которой я должен был жениться. Я трахнул тебя в ванной только потому, что мне чертовски отчаянно хотелось войти в тебя. Я не мог себя контролировать.”
«Ты пытался унизить меня,» - перебиваю я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
”Абсолютно нет".
“Ты дотронулся до Летиции моими соками на своей руке”, — напоминаю я ему, закрывая глаза от унизительного воспоминания об этом моменте.
Он подходит ближе ко мне, и я чувствую тепло его тела. Запах его восхитительного, дорогого одеколона. “Ты пометила меня. Напоминая мне, что я твой. Разве ты этого не видела? Ты, блядь, запечатлелась на мне всю неделю в доме моей семьи. Я не мог насытиться тобой. Я пошел к своему отцу и умолял его освободить меня от соглашения с Летицией.” Я приоткрываю глаза и вижу его лицо прямо перед собой.
"Зачем? Чтобы ты мог быть со мной?”
Он не произносит ни слова. Даже не отводит взгляда. Он не говорит этого, но я вижу ответ в его глазах.
Да.
“Мы бы никогда не сработались”, - шепчу я.
Он касается моего лица. Слегка хватает меня за подбородок пальцами, запрокидывая мою голову назад. “Мы всегда будем работать, Саммер. Посмотри на нас.» Я встречаюсь с ним взглядом, отмечая напряженность в его светло-голубых глазах. “Мы были созданы друг для друга”.
Его рот накрывает мой прежде, чем я успеваю что-либо сказать, и я открываюсь для него. Конечно, я знаю. Это как дурная привычка, от которой я не могу избавиться, как бы сильно ни старалась. В тот момент, когда его язык обвивается вокруг моего, я хнычу, тянусь к нему, мои руки находят обнаженную кожу его груди. Я глажу его, хватаюсь за него, преодолеваю. Нуждаюсь в нем.
Из его горла вырывается низкий стон, а его руки повсюду, но этого недостаточно. Этого никогда не бывает достаточно, когда дело касается его. И меня. Я падаю обратно на кровать, и он расстегивает брюки, стягивая их и боксерские трусы вниз, обнажая свой возбужденный член. Я забираюсь на него сверху, оседлав его, дотягиваясь до основания, чтобы направить его внутрь себя.
В тот момент, когда я скольжу по нему вниз, мы оба стонем в агонии. Его штаны все еще спущены до лодыжек, рубашка все еще на нем, и я начинаю трахать его всерьез, гоняясь за блаженством, которое, я знаю, накроет меня через считанные минуты.
Он обхватывает меня руками за талию, контролируя темп. Он такой толстый, полностью заполняет меня каждый раз, когда я соскальзываю вниз. Я оседлала его, моя киска сжимается от желания, сжимается вокруг него, и он утыкается носом в мою грудь. Втягивает сосок в рот и сосет. Кусает.
Я прижимаю его к себе, мои колени на его бедрах, подпрыгиваю на нем, зарывшись лицом в его мягкие, ароматные волосы. Оргазм задерживается только на периферии, так близко, что я чувствую его вкус и принимаю его глубоко. Так глубоко, как только могу. Сдавленный стон вырывается из него, приглушенный моей грудью, а затем он кончает. Наполняя меня своей спермой, вызывая мой собственный оргазм. Мы извиваемся друг на друга, цепляясь, постанывая и задыхаясь, пока, наконец, наконец, все не кончается.
Я прижимаю его к груди, не желая больше слышать его слов или смотреть ему в лицо. Пока нет. Я хочу насладиться этим моментом. Близостью. Мы так близки, как только могут быть близки два человека. Я не знаю, сможет ли кто-нибудь когда-нибудь заставить меня чувствовать себя так, как чувствует Уит.
Я не знаю, хочу ли я кого-то еще, кроме Уита.
И это ужасающее осознание.
“Поехали со мной домой”, - шепчет он мне на кожу, его губы щекочут.
“Что ты имеете в виду?” Я глажу его по волосам. Целую его в висок. Если бы я могла, я бы гладила и целовала его весь день. Я бы никогда не захотела останавливаться.
“Возвращайся со мной в Штаты. Живи со мной. Будь со мной.” Он лижет другой мой сосок, тот, который он игнорировал все время, пока мы занимались сексом, и я закрываю глаза, мое лоно сжимается с каждым движением его рта.
”В качестве твоей любовницы? Это все, чем я когда-либо могу быть, помнишь? Хорошенькая маленькая шлюшка Уита.»
“Как равная мне. Как мой партнер. Может быть...наконец....как моя жена.”
