Под откровенно неприязненным взглядом дежурного из-за застекленного окна она подошла к будочке. Даже ее теплая улыбка не заставила его изменить выражение лица.
Выходящее к ней окно было наглухо задраено, двери не видно. Внутри другой дежурный сидел перед батареей мониторов.
— Я хотела бы узнать, не можете ли вы помочь мне… я интересуюсь приобретением сезонного билета, — сказала она с той стороны защитной решетки.
Ее встретил взгляд, в котором ничего нельзя было прочесть.
— У нас все заполнено.
— А у вас есть лист ожидания?
— В данный момент — на три года.
Монти задумалась.
— О'кей, я думаю… я хотела бы вписать и себя. Но могу ли я сначала осмотреться у вас тут? — И, лишь произнеся эту фразу, она осознала, насколько глупо это здесь прозвучало.
Дежурный с каменным выражением лица посмотрел на нее:
— Это автостоянка. И тут нечего смотреть.
Она стала лихорадочно искать предлог, чтобы проскочить мимо него.
— Похоже, что тут у вас очень хорошая охранная служба. У меня очень старая машина — но классическая! — и я боюсь, не станет ли она жертвой вандализма. — Она понимала, что городит полную ахинею, но ее уже несло.
— Никакого вандализма тут не бывает, — коротко ответил дежурный.
— Хорошо. Отлично. Вы… э-э-э… вы все отслеживаете?
— У нас работает система видеонаблюдения. — Его взгляд не отрывался от лица Монти.
— И какой у нее радиус охвата?
— Вам-то что до этого?
Она покраснела.
— Я… мне просто интересно, вот и все.
Коллега дежурного из-за плеча глянул на Монти и несколько секунд внимательно рассматривал, словно стараясь запечатлеть в памяти ее облик. В ответ она попыталась разглядеть экраны его мониторов, но не увидела на них ничего особенного — линии машин, бетонных колонн и погруженных в темноту участков.
— В какое время вы закрываетесь по вечерам?
— Мы вообще не закрываемся. — Дежурный явно давал понять, что теряет терпение.
— Ладно, спасибо. Если я все же решу внести себя в лист ожидания, к кому мне обращаться?
— Можете ко мне.
— А где ваш основной офис? Если я захочу вписать…
Наконец взгляд собеседника упал на нее.
— Если вы изъявите желание связаться, можете сделать это здесь.
Она еще раз одарила его рассеянной улыбкой:
— О'кей, спасибо.
Когда Монти вернулась на улицу, то увидела инспектора дорожного движения, стоящего рядом с ее машиной.
— Эй! — крикнула она, кинувшись бежать. — Я уже уезжаю!
Инспектор оказался молодой женщиной примерно ее лет.
— Еще тридцать секунд, — весело улыбнулась она, — и я бы выписала вам штраф.
— Уф! — Отдышавшись, Монти показала на многоэтажное здание у нее за спиной. — Я пыталась купить у них право на стоянку. Мрачновато у них там внутри.
— Они платят высокий налог за землю, — сказала инспектор и понимающе взглянула на нее. — Но вам бы это обошлось дешевле, чем получить повестку в суд.
Оказавшись в своем кабинете, Монти, не обращая внимания на ждущую ее груду корреспонденции, включила компьютер и вывела на экран телефонный справочник из главной архивной системы компании. Она выбрала раздел «Н-М» для Лондона и напечатала распоряжение найти «Автостоянку LRG».
Ответ появился едва ли не в ту же секунду: «Данные не найдены».
Она позвонила в информационный отдел справочника, но там ей сказали, что под таким названием ничего не числится.
Положив трубку, Монти в раздумье откинулась на спинку кресла. Пожарная безопасность, внезапно пришло ей в голову. На автостоянке должны проходить постоянные проверки. Она связалась с муниципалитетом Вестминстера и попросила дать ей номер Главной пожарной инспекции. Ей ответил женский голос.
— Я пытаюсь, — объяснила Монти, — найти руководство компании «Автостоянка LRG», прямо на Юстон-роуд. Она нигде не числится, и я подумала, что у вас должен быть адрес, по которому вы отправляете им корреспонденцию…
— Наведу для вас справку…
Ожидая, Монти принялась рассматривать послания по электронной почте и с возмущением заметила еще одно от отца по поводу очередного пропавшего досье, но тут снова услышала в трубке женский голос:
— «Автостоянка LRG», Чэлтоу-стрит, 11.
— Да, это она и есть! — возбужденно сказала Монти.
— У нас зафиксировано, что их управление находится на Ломбард-стрит, 216, ЕСЗ 6ВК.
Монти нацарапала адрес и повесила трубку.
Этот адрес почему-то вызвал у нее какие-то смутные воспоминания, но она не могла сразу же вспомнить, в чем дело. Ломбард-стрит, 216. Уставившись на него, она вдруг отстучала по клавишам распоряжение: «Лаборатория Баннермана — документы „Бендикс Шер“ по приобретению ее».
Она быстро просмотрела досье в поисках переписки, которую они вели с юристами «Бендикс Шер», фирмой «Дин и Уилсон». Ей бросился в глаза их адрес в Сити: Ломбард-стрит, 216, Лондон ЕСЗ 6ВК.
83
Северный Лондон. 1953 год
Дэниел, сидя на корточках в углу храма, держал в руках дароносицу и с отвращением смотрел на сцену, которая происходила перед его глазами.
Такие же, как он, адепты распростерлись на полу, неутомимо и с энтузиазмом занимаясь совокуплениями самых разных видов — от орального до вагинального и содомии. Большей частью они были парами, но одна группа совокуплялась втроем, а еще одна — вчетвером. Все это не было главным событием недели, а представляло собой главное содержание их существования.
Медленно поднеся дароносицу к губам, Дэниел сделал небольшой глоток. Он уже восемнадцать месяцев был в звании адепта, но так и не пришел к выводу, нравится ли ему острый металлический вкус напитка или нет. Еще не так давно, вспоминал Дэниел, он был в таком восторге от этих людей, так от всего сердца мечтал принимать участие в их сборищах; а теперь он испытывал лишь разочарование.
Он все еще ясно помнил ту гордость — и потрясение — своей инициации. Но сильнее, куда сильнее он помнил обретение той мощи.
И вкус ее.
Вкус невероятной энергии, силы и возможностей, которые она обещала. Где это было? Все проходили через тот же ритуал, что и он, все чувствовали вкус этой силы. Но что они делали с ней? Раз за разом проматывали ее ради нескольких моментов удовольствия.
Потому что постоянно, из недели в неделю, оно было одним и тем же. Разве что с небольшими изменениями ритуала по некоторым важным датам календаря. Тут больше ничего не менялось. И после завершения обряда маски исчезали и начинался разгул.
Из священных зелий был только этот напиток, содержащий крепкую смесь красного вина, джина, гвоздики, корицы и крови. В праздничные дни в него добавлялось небольшое количество мочи и семени.
Обычно Дэниел отпивал всего несколько глотков, чтобы содержимого его золотого кубка хватало на всю ночь. Но его было более чем достаточно для того, чтобы его возбужденные эмоции взлетели еще выше. Напиток сопровождался бутербродами, сосисками и печеньем. А после еды наступала пора секса.
Он был не на шутку ошеломлен, когда узнал, что его первая обязанность после инициации — это еженедельное совокупление с разными женщинами, участвующими в шабашах, — пока не покроет всех. После этого он свободен выбирать себе любую.
Из двадцати одной женщины Дэниел считал привлекательными лишь трех девушек. Было еще шесть, с которыми он мог совокупляться; они не были ни уродливыми, ни пожилыми и достаточно хорошо пахли, а поскольку секс еще продолжал оставаться для него в новинку и желания мощно бурлили в нем, то, когда он брал их, это, естественно, доставляло ему удовольствие.
Но все остальные в той или иной мере вызывали у него отвращение. А еще хуже были два случая, когда во время шабаша его брали сзади другие мужчины, — один раз он был предоставлен сам себе, а в другой раз он сам активно удовлетворял другую женщину. Как у младшего посвященного, у него не было иного выбора, кроме как подчиниться.
В те вечера, когда ему не удавалось найти подходящую пару, ему приходилось выпивать все содержимое кубка и порой не раз снова наполнять его. Результат всегда был один и тот же: он, спотыкаясь и ничего не видя перед собой, добирался до дому и будил мать, которая, чувствуя запах алкоголя, начинала вопить и оскорблять его.
Но он уже давным-давно перестал бояться ее воплей. Теперь они просто смешили его, и порой ему стоило больших трудов не расхохотаться ей прямо в лицо. Еще перед тем несчастным случаем, когда она потеряла руки, мать превратилась из объекта страха в морскую свинку, на которой он мог проверять пределы своей власти. Теперь он относился к ней не как к своей матери, а как к лабораторному животному в клетке.
Он сделал еще глоток зелья. Дэниел был доволен, что успел провести все обряды ритуала и сможет ускользнуть перед тем, как начнется свалка из-за выбора напарниц. Сегодня по болезни отсутствовали три женщины, но тут не будет недостатка в добровольцах, которые решат заняться с ним в те десять минут, когда закончатся первые совокупления. Он предпочел бы напиться так, чтобы его это не волновало.
