мы подошли к узкому ущелью, которое с каждым шагом делалось все круче и непроходимее и заканчивалось могучей крепостью, смыкавшейся с высокими скалами. Это было тайное убежище Матаи Шанга, отца жрецов. Здесь, окруженный горсткой правоверных, жил хеккадор древней веры, некогда властвовавшей над всем Барсумом. Отсюда посылал он свои духовные наставления тем немногим народам, которые упорно держались старой религии.
Солнце садилось, когда мы достигли неприступных стен старой крепости. Опасаясь быть замеченным, я спрятался с Вулой за гранитную глыбу в зарослях колючего красного кустарника, который покрывает бесплодные склоны Оца. Мы лежали, пока не наступила полная темнота, затем выползли и приблизились к крепостным стенам.
По небрежности ли или из сознания полной неприступности убежища, массивные ворота оказались приоткрытыми. За ними виднелась группа стражников, весело смеющихся и занятых одной из непонятных мне барсумских игр. Ни один из них не принадлежал к партии, сопровождавшей Матаи Шанга и Турида. Поэтому, вполне полагаясь на свой маскарадный костюм, я смело прошел сквозь ворота и остановился перед ними.
Люди прекратили игру и взглянули на меня без признаков подозрения. Точно так же взглянули они на Вулу, недовольно ворчавшего.
– Каор! – произнес я марсианское приветствие.
Воины встали и поздоровались со мной.
– Я только что прибыл с Золотых Скал, – продолжал я, – и мне необходима аудиенция у хеккадора Матаи Шанга. Где я могу найти его?
– Следуй за мной, – сказал один из стражников и повел меня через внешний двор ко второй крепостной стене.
Удивительная легкость, с которой мне удалось обмануть их, почему-то не вызвала у меня никаких подозрений. Вероятно, мои мысли полностью были заняты мимолетным видением возлюбленной, ни о чем другом я думать тогда не мог и поэтому добровольно и так беспечно последовал за своим провожатым прямо в объятия смерти. Позже я узнал, что шпионы за несколько часов предупредили жрецов о моем приходе. Ворота были оставлены открытыми нарочно, чтобы заманить меня. Стражники великолепно сыграли свою роль. И я, опытный воин, преодолевший столько опасностей, попал, как мальчишка, в расставленную мне ловушку!
В дальнем углу двора виднелась узкая дверь; сторож вынул ключ и отворил ее, затем, отступив назад, он жестом пригласил меня войти и сказал:
– Матаи Шанг во внутреннем дворе.
Я спокойно вошел с Вулой в открытую дверь. Она быстро захлопнулась за нами, щелкнул замок. Насмешливый хохот, донесшийся в этот момент из-за толстой стены, был первым предупреждением о том, что все не так гладко, как мне представлялось.
Я очутился в маленькой круглой комнате внутри стены. Передо мной была дверь, которая, по всей вероятности, вела во внутренний двор. Минуту я колебался. У меня возникли подозрения. Однако, пожав плечами, я открыл дверь и шагнул во внутренний двор, освещенный факелами.
Прямо против меня возвышалась массивная башня высотой в триста футов. Это был прекрасный образец архитектуры в новом барсумском стиле; вся поверхность ее была покрыта сложным, вычурным орнаментом. На высоте тридцати футов находился широкий балкон, на котором действительно стоял Матаи Шанг. Его окружали Турид, Файдора, Тувия и Дея Торис – обе последние были закованы. Несколько воинов-жрецов охраняли их.
Когда я вышел во двор, глаза всех находившихся там устремились на меня. Злая усмешка искривила тонкие губы Матаи Шанга. Турид бросил мне какое-то оскорбление и с фамильярным видом положил руку на плечо моей возлюбленной. Я увидел, как с яростью тигрицы обернулась она к нему и сильно ударила его своими цепями.
Он, наверное, прибил бы ее, если бы не вмешался Матаи Шанг. Я сразу же заметил, что оба союзника были не слишком дружески расположены друг к другу. Матаи Шанг надменно и властно объяснил перворожденному, что принцесса Гелиума является его личной собственностью и никто другой трогать ее не смеет. В отношении Турида к бывшему хеккадору тоже не было заметно особого почтения.
После этого Матаи Шанг обратился ко мне.
– Человек Земли, – сказал он, – ты заслужил гораздо более страшную казнь, чем та, к которой наша слабая власть может приговорить тебя. Но чтобы смерть твоя сегодня была вдвойне горше, знай, что, как только ты умрешь, твоя вдова сделается на целый марсианский год женой Матаи Шанга, хеккадора жрецов. К концу же этого срока, как полагается по нашему обычаю, она будет смещена. Но она не станет вести спокойную и почетную жизнь высшей жрицы в какой-нибудь святой обители, как это обычно бывает. Она сделается предметом забавы моих помощников и, может быть, твоего врага датора Турида.
Он ожидал, очевидно, взрыва ярости с моей стороны, что сделало бы его месть еще слаще. Но я не доставил ему такой радости, а, наоборот, вызвал досаду, и это лишь усилило его ненависть ко мне. Я был уверен, что в случае моей смерти Дея Торис найдет способ умереть раньше, чем им удастся опозорить ее.
Из всех предметов, которые почитают жрецы, самым святым является для них желтый парик, прикрывающий их лысую голову, и золотой обруч с драгоценным камнем, обозначающим принадлежность к десятому циклу. Зная это, я снял парик и обруч и с пренебрежением бросил их на плиты двора. Затем я спокойно вытер ноги о желтые кудри, а когда с балкона раздались крики бешенства, плюнул прямо на священную диадему.
Матаи Шанг затрясся от гнева, но на губах Турида промелькнула довольная улыбка. Для него эти вещи не были священными. Я не хотел, чтобы мой поступок доставил ему слишком много удовольствия, и воскликнул:
– Я поступил так же со святынями Иссы, вашей шарлатанской богини вечной жизни, перед тем как швырнул ее саму на растерзание толпе.
Эти слова прекратили веселье Турида. Он был одним из любимцев Иссы.
– Покончим с этим богохульником! – вскричал он, обернувшись к отцу жрецов.
Матаи Шанг встал и, перегнувшись через перила балкона, издал зловещий клич. Подобный клич в былые времена раздавался в Золотых Скалах с маленького выступа, выходящего на долину Дор: жрецы таким образом созывали полчища белых обезьян и растительных людей на кровавый пир, жертвами которого были несчастные, плывущие по таинственной реке Исс к мертвому озеру Корус.
– Выпустите смерть! – закричал отец жрецов.
Немедленно внизу башни открылись двенадцать дверей, и двенадцать злобных бенсов выскочили во двор.
Не в первый раз встречался я лицом к лицу со свирепым марсианским львом, но мне никогда не приходилось видеть перед собой целую дюжину: несмотря на помощь Вулы, у такой неравной борьбы мог быть только один итог.
Ослепленные факелами, звери на минуту остановились. Но вскоре глаза их привыкли к свету, они увидели меня и Вулу и, ощетинив гривы,
