Татьяны Голиковой на замечание Дмитрия Медведева относительно увеличения продолжительности жизни в стране. Министр здравоохранения (?!) сказала, дословно: «У нас количество людей, которые находятся за границей пенсионного возраста, тоже, к сожалению, растёт. Но, с одной стороны, это – к сожалению, а с другой стороны, это означает, что мы должны очень чётко представлять себе, как будет развиваться инфраструктура, обеспечивающая этих граждан». Татьяна Голикова сожалеет о том, что несколько десятков миллионов людей живы. Россия по продолжительности жизни на 146-м месте в мире, но и это слишком высокий показатель для министра здравоохранения. Сегодня Голикова – советник президента страны… За годы её руководства российской медициной в стране не осталось ни одного (!) специализированного научно-исследовательского института. НИИ геронтологии Минздрава РФ потерял свою самостоятельность и теперь является филиалом Российского научно-исследовательского медицинского университета им. Н. И. Пирогова – НКЦ геронтологии. Утратил статус Самарский НИИ «Международный центр по проблемам пожилых», которому вернули его прежнее название Областного клинического госпиталя ветеранов войн. Закончилась лицензия и лишился статуса при Северо-Западном отделении РАМН Санкт-Петербургский институт биорегуляции и геронтологии.
Но вернёмся в Новосибирск к съезду. Как когда-то в 1999 году на съезде в Самаре, В. Н. Шабалин и О. Г. Яковлев провели через голосование старую идею создания новой Российской ассоциации геронтологов и гериатров, которая, мол, объединит практических врачей-гериатров и за два года выполнит поручение нашего президента довести ожидаемую продолжительность жизни до 74 лет. Наши с Хавинсоном и немногочисленными биологами попытки объяснить делегатам съезда, что дедушка Крылов уже давно описал пример безуспешности рассаживания непрофессиональных исполнителей (осёл, козёл, мартышка и косолапый мишка) по-новому как способа решить конкретную задачу, услышаны не были. Президентом Ассоциации избрали академика РАМН В. Н. Шабалина. Владимир Николаевич прочел пленарную лекцию «Фундаментальные механизмы старения», в которой выдвинул новую теорию старения и передачи накопленной за долгую жизнь ценнейшей информации от умерших особей потомкам. Делегаты съезда весьма неоднозначно оценили теорию президента новорожденной Ассоциации: рукоплескало подавляющее большинство делегатов съезда – главных врачей госпиталей ветеранов войн, доцентов и профессоров медвузов нашей необъятной страны. Упоминанием «святой троицы» («отца и сына и святаго духа» в виде электромагнитной волны), посредством которой реализуется передача накопленной индивидом за всю жизнь информации через пищеварительный канал в ноосферу для усвоения будущими поколениями, он окончательно лишил дара речи немногочисленных биологов, которые и без того подавленно молчали во время лекции. Растерянной выглядела довольно большая когорта аспирантов и ординаторов, никогда не слышавших о столь дерзновенных прорывах отечественной академической мысли в ноосферу. Объективности ради процитирую услышанный мной комментарий одной симпатичной аспирантки на новую концепцию: «Лысенко отдыхает!» Мне, к сожалению, не удалось установить названия вуза или НИИ, где окопались еще не окончательно усвоившие новые идеи преподаватели и профессора, отравляющие неокрепшие головы научной молодежи космополитическим дурманом… А поскольку симпатичных девушек у нас везде много, я не нашел той, которая заронила во мне робкую надежду, что точка невозврата еще не пройдена…
Вот как написала в заметке о съезде, опубликованной в «Вестнике Геронтологического общества» № 9–10 за 2012 год, профессор Н. Г. Колосова:
«Самым удивительным событием на съезде, особенно поразившим аспирантов и студентов Новосибирского государственного университета и вызвавшим у них множество недоуменных вопросов, стала пленарная лекция академика РАМН В. Н. Шабалина, посвященная фундаментальным механизмам старения. Осталось непонятным, на чем основано утверждение, что „живая материя создается из атомов, которые на определенном этапе эволюции получили коммитацию на формирование органических структур“. И, тем более, как, владея знаниями хотя бы в объеме школьного курса биологии, воспринимать заявление о том, что “белковая молекула, синтезированная клеткой, представляет собой информационный блок, в структуре которого сосредоточены все основные сведения о данной клетке”? Как понимать такие, например, утверждения докладчика:
– "Жизнь – это высший вид движения материи, а важнейшим элементом этого движения является старение".
– "Старость обеспечивает защитно-приспособительные процессы, направленные не на сохранение организма, а на сохранение его отдельных элементов, несущих специфическую информацию, важную для дальнейшего эволюционного развития живой материи. Данные информационные структурные элементы встраиваются в ткани вновь возникающих организмов, учитываются ими, совершенствуются и передаются далее по эстафете эволюции".
– "Глобальность проблемы старения состоит в том, что стареет не только индивид и не только биологический вид, а вся биосфера в целом".
– "Молекулы „разговаривают” между собой с помощью волновых процессов. С помощью этих процессов они узнают друг друга, обмениваются информацией, определяют формы межмолекулярных контактов".
– "Быстротекущий процесс изомеризации является важнейшим отличительным признаком живого от неживого".
– "В итоге своих поисковых исследований белковая молекула… выбрасывается в общую биосферу как информационный квант для использования другими организмами преимущественно через пищевой канал передачи информации".
– "Старение и смерть – механизм перехода фрагмента живой материи из обособленной (индивидуализированной) фазы развития в фазу интегрированного развития биосферы".
– "Смерть есть момент слияния человека с праосновой бытия".
Прямо скажем, весьма нетривиально для XXI века. Будет что обсудить на семинарах!»
Невозможно отделаться от ощущения, что мы возвращаемся если не в Средневековье, то уж, наверное, в не столь отдаленные приснопамятные времена, когда громили отечественную генетику и кибернетику, обозвав их «лженауками», клеймили всяческих вейсманистов-морганистов и мухолюбов-человеконенавистников, но изучали труды О. Б. Лепешинской и Т. Д. Лысенко. Мысль о «точке невозврата» в российской науке последнее время меня посещает всё чаще и чаще. За пятьдесят лет, прожитых мной в науке и фактически в одном Институте, многое изменилось. Мы живем в другой стране, в другом городе, среди других людей. Изменилось отношение государства и общества к науке. В 60–70-е годы прошлого века её престиж в стране был как никогда высок. Это определялось не только выдающимися успехами советской науки – спутниками, полетом Гагарина, но и всей атмосферой общества и общественного сознания. В литературе и искусстве героями были ученые. «Здравствуй, страна героев, страна мечтателей, страна ученых!» – неслось из репродукторов во время демонстраций на революционные праздники. Бестселлерами были «Искатели» и «Зубр» Д. Гранина, «Белые одежды» и «Не хлебом единым» В. Дудинцева, «Открытая книга» В. Каверина. В театре шли пьесы «Иду на грозу», «Физики», в кино – «Девять дней одного года», «Дорогой мой человек». Быть ученым было престижно. Государство стимулировало приток талантливой молодежи в науку. Зарплата младшего научного сотрудника – кандидата наук тогда в два раза превышала зарплату врача. Конкурсы в аспирантуру были огромными. Стать младшим или старшим научным сотрудником было мечтой многих пришедших в науку в те годы.
Где-то в середине 1990-х годов решили повысить зарплату ученым-клиницистам, как это было сделано в медицинских вузах, когда сотрудники клинических кафедр получали на 75 % больше своих коллег, работавших на теоретических кафедрах. Когда К. П. Хансон на учёном совете рассказал об этом, я с места задал ему вопрос: «Что ж, экспериментаторы у
