— Не бойтесь! — сказал Арагорн. Гэндальф, стоя у развилки коридора, дольше обычного совещался с Гимли, и столпившихся позади них Хранителей охватила тревога. — Не бойтесь! Я путешествую с ним не впервые, хоть никогда наш путь не был столь темён; а в Раздоле мне доводилось слышать о его деяниях куда более опасных и серьёзных, чем те, которые я видел собственными глазами. Если дорога есть, он никогда не потеряет её. Он повёл нас сюда вопреки нашим страхам, и он выведет нас обратно, чего бы ему это ни стоило. В умении возвратиться домой даже в самую глухую ночь он не уступит кошкам королевы Берутиэль.
Такой проводник был спасением для Отряда. У Хранителей не было ничего, что годилось бы для факелов — во время свалки у Ворот никто об этом, разумеется, не подумал, а без света они не ушли бы далеко. Во-первых, коридор постоянно разветвлялся; во-вторых, на пути им попадались ямы, ловушки и глубокие колодцы, откликавшиеся гулким эхом на звук их шагов. Пол и стены пересекали щели и трещины, то и дело прямо под ногами открывались глубокие расселины. Через одну из них, шириной шага в три, со дна которой доносились звуки бурлящей воды, словно где-то очень глубоко под ними работало мельничное колесо, Пина едва уговорили перепрыгнуть.
— Верёвка! — бормотал Сэм. — Так и знал, что она понадобится, если её не будет!
Идти становилось всё труднее, и они продвигались удручающе медленно. Спуску, казалось, не будет конца. От усталости у них подкашивались ноги, однако отдыхать никто не хотел. Фродо опять стало не по себе. Сначала, после спасения от щупалец и глотка тоника, он как будто совсем успокоился, а теперь его снова одолевал страх. Хотя он полностью вылечился от раны, нанесенной ему Черным Всадником у Заверти, ранение не прошло для него бесследно. Он начал отчетливей воспринимать мир: ему нередко открывалось то, чего другие не замечали. И прежде всего, он видел во тьме лучше спутников, возможно, за исключением Гэндальфа. Кроме того, Фродо был Хранителем Кольца: оно висело на его груди и временами наливалось холодной тяжестью. Сейчас он с уверенностью ощущал, что зло ждет их впереди и зло крадётся следом за ними, однако ничего не говорил, только крепче сжимал рукоять своего меча и упрямо шагал дальше.
Хранители почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шёпота. Тишину нарушал лишь шорох шагов: глухой стук башмаков гнома, тяжелая поступь Боромира, легкие шаги Леголаса, тихий, едва слышный топоток хоббитов, а позади — размеренный, неторопливый звук широких твёрдых шагов Арагорна. Когда Гэндальф выбирал дорогу и путники поневоле стояли на месте, в чёрном безмолвии слышалось только журчание воды или падение тяжёлых капель. Но с некоторых пор Фродо стал улавливать — или ему это только казалось? — какой-то едва различимый звук, напоминавший осторожное шлёпанье босых подошв. Когда Хранители останавливались, шлёпанье обрывалось — однако не сразу и слышалось дольше, чем звучало бы эхо.
Отряд вступил в Морию в начале ночи. Они шли с небольшими перерывами уже несколько часов, когда Гэндальф впервые серьезно задумался. Перед ним возвышалась тёмная широкая арка, за которой открывалось сразу три коридора. Все они были попутными, ибо вели, в общем-то, на восток, но левый круто опускался, правый не менее круто поднимался, а средний тянулся вдаль горизонтально, но был очень узок.
— Решительно не помню этого места! — признался маг, неуверенно останавливаясь под аркой. Он поднял вверх посох в надежде обнаружить какую-нибудь надпись или другие указатели, которые помогли бы ему сделать выбор, но никаких знаков на стенах не было.
— Видимо, я слишком устал, чтоб решить сейчас, куда нам идти, — сказал он, покачав головой. — Да и вы, я думаю, устали не меньше, если не больше. Лучше будет провести остаток ночи здесь. Я, разумеется, о той ночи, что снаружи. Здесь всегда темно, но над горами луна уже клонится к западу и полночь давно миновала.
— Бедный Билл! — пробормотал Сэм. — Где-то он сейчас? Надеюсь, волки его ещё не съели.
Слева от арки путники заметили каменную дверь. Она была едва приоткрыта, но легко распахнулась от легкого нажима. За дверью оказалась просторная комната, вырубленная в скале.
— Назад! — рявкнул маг, когда Мерри и Пин рванулись было вперед, довольные, что наконец-то нашлось местечко поукромнее, чем голый пол бесконечного коридора. — Тихо! Мы еще не знаем, что там внутри. Я войду первый.
Гэндальф осторожно вступил в комнату, остальные гуськом потянулись за ним.
— Вот! — сказал он, осветив посохом пол в центре. Прямо у ног мага чернела круглая дыра, похожая на колодец. Рядом с ней валялась ржавая цепь, конец которой свешивался в дыру, и осколки каменной крышки.
— Кто-нибудь из вас вполне мог ухнуть вниз и, может быть, еще и сейчас гадал бы, когда ему суждено долететь до дна, — сказал Арагорн Мерри. — Если у вас есть проводник, незачем соваться вперед.
— Это помещение похоже на караульню для охраны тех трёх коридоров, — высказал свое мнение Гимли. — А дыра — это колодец, пробитый для стражников. Раньше его прикрывала каменная крышка, но сейчас она разбита, так что в темноте нам всем стоит быть поосторожнее.
Колодец словно бы притягивал Пина. Пока Хранители расстилали одеяла поближе к стенам и как можно дальше от чёрной дыры, Пин подполз к краю колодца и заглянул внутрь. Из незримых глубин веяло прохладой. Он непроизвольно нашарил мелкий камушек, разжал руку над отверстием и долго прислушивался к стуку собственного сердца, пока до его ушей донёсся отдаленный всплеск, многократно повторенный колодезным эхом.
— Что это? — воскликнул Гэндальф. Пришлось Пину во всём признаться, и тут-то ему довелось увидеть, как сверкают глаза разгневанного мага.
— Идиот! — сердито проворчал он. — Мы тут не на прогулке для развлечения юных Кролов. Когда опять соскучишься, прыгни туда сам, чтобы избавить Отряд от бестолкового неслуха. А сейчас угомонись и посиди молча.
Несколько минут всё было тихо, но вдруг из темной глубины колодца донеслось слабое постукивание: так-тук, так-тук. Потом оборвалось и, когда эхо смолкло, зазвучало опять: так-так, так-тук, тук-тук, так. Донельзя подозрительное и странное постукивание — как будто кто-то подавал сигналы; но вскоре оно стихло и больше не повторялось.
— Мы слышали молот, или я в этом ничего не смыслю, — объявил Гимли.
— Да, — согласился Гэндальф, — и мне это совсем не нравится. Возможно, что камень Пина тут ни при чём, но все же что-то явно было потревожено, и это что-то лучше было бы оставить в покое. Пожалуйста, не делайте больше ничего подобного! Будем надеяться, что нам удастся немного отдохнуть без прочих неприятностей. А тебе, Пин, в награду достается первая вахта, — ворчливо закончил он, заворачиваясь в одеяло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
