— Уж не знаю, на что надеяться, — мрачно заметил Боромир. — Гэндальф ли найдет то, что ищет, или, подойдя к стене, мы обнаружим, что ворот там больше нет. И то и другое не сулит добра, а самое вероятное из всего — что мы окажемся зажатыми между стеной и волками. Веди!
Гимли подгоняло пылкое нетерпение, и он шагал впереди, рядом с Гэндальфом, который вёл отряд назад, к горам. Когда-то у Ворот Мории бил родник, питающий небольшую речку Привратницу, или, как называли ее эльфы, Сираннону, и Гэндальф надеялся отыскать эту речку, чтобы выйти по древней приречной дороге — единственной дороге, которая вела из Остранны в Морию — к Воротам. Однако то ли Привратница пересохла, то ли маг взял неверное направление, но ему не удалось отыскать русло там, где он рассчитывал.
До полудня путники блуждали по каменистой равнине, иссечённой сетью извилистых трещин и усеянной россыпями бурых камней, но так и не смогли заметить блеска воды или услышать её журчание, — только бесплодная, иссохшая почва да красноватые камни. Вокруг ни души, в небе ни птицы. Путники обречённо шагали за Гэндальфом и старались не думать, что с ними будет, если ночь застигнет их посреди этой пустоши.
Неожиданно Гимли, ушедший немного вперёд, обернулся и подозвал их. Гном стоял на бугре и указывал вправо. Путники поспешили к нему и увидели у своих ног глубокое узкое русло пересохшей речки. По его дну едва сочилась тонкая струйка воды, то и дело пропадающая среди красно-бурых камней, но на ближнем к ним берегу ещё были заметны остатки некогда мощёной и огороженной стенками дороги.
— Ага, наконец-то! — воскликнул Гэндальф. — Вот она, Привратница, или, по-эльфийски, Сираннона. Раньше это была быстрая, звонкая речка; понятия не имею, что с ней стряслось, однако идёмте! Надо спешить. Мы припозднились.
Невзирая на боль в ногах, уставшие путники шли и шли по разбитой, извилистой дороге на протяжении многих миль. Полдень давно миновал, солнце начинало клониться к западу. Хранители сделали короткий привал, торопливо поели и отправились дальше. Перед ними маячили неприветливые горы, но дорога не поднималось из глубоко врезанной речной долины, поэтому они видели лишь плечи высоких хребтов и далёкие восточные пики.
Наконец отряд добрался до крутого поворота. Здесь дорога, до сих пор тянувшаяся на юг по извилистому берегу глубокого канала, резко забирала к востоку. Обогнув угол, они очутились перед невысокой — футов в тридцать — скалой с неровным, зазубренным краем, через который капал тонкий ручеёк, хотя некогда, судя по оставшейся промоине, здесь низвергался бурный водопад.
— Да, все изменилось! — сказал Гэндальф. — Но, вне всякого сомнения, место то самое. Вот и всё, что осталось от Приморийского Порога. Если я правильно помню, в скале должны быть вырублены ступеньки, а основная дорога сворачивает налево и, сделав несколько петель, поднимается вровень с Порогом и снова идёт вдоль русла Сиранноны. Сразу за этой скалой начинается неглубокая долина, которая ведёт к Морийской Стене. По ней-то и бежала раньше Сираннона. Давайте поднимемся и посмотрим, как обстоит дело сейчас!
Они без труда отыскали ступеньки, и Гимли тут же побежал по ним наверх; Гэндальф и Фродо последовали за ним. Добравшись до вершины скалы, они поняли, почему пересохла Сираннона: на месте долины чернело озеро. Заходящее солнце вызолотило небо за их спинами, но в матовой, неподвижной воде не отражались ни небо, ни закат. Сираннону, видимо, запрудил обвал, и она затопила долину. На противоположном конце зловещего озера вздымались отвесные утесы — их монолитные, неприступные стены хмуро серели в меркнущем свете. Фродо не смог разглядеть в них не то что ворот, но даже маленькой трещинки.
— Вот она, Морийская Стена, — сказал Гэндальф, указывая на утесы. — Когда-то в ней была дверь, которую называли Эльфийскими Воротами, потому что к ним подводила дорога из Остранны, по которой мы пришли. Но путь напрямик отрезан. Думаю, никому из Отряда не захочется плавать в этой мрачной воде на ночь глядя. У нее нездоровый вид.
— Нужно попробовать обогнуть это озеро с севера, — сказал Гимли. — Давайте поднимемся по основному тракту и посмотрим, куда он нас приведёт. Даже если бы здесь не было озера, мы не смогли бы поднять пони по лестнице в скале.
— Мы в любом случае не сможем взять несчастное животное в Морию, — заметил Гэндальф. — Дорога под горами идет в кромешной темноте, и там иногда встречаются такие узкие, крутые переходы, через которые ему никак не протиснуться.
— Бедный Билл! — пробормотал Фродо. — Я об этом как-то не подумал. И бедный Сэм! Что-то он на это скажет?
— Мне очень жаль, — сказал Гэндальф. — Старина Билл служил нам верой и правдой, и мне тяжело бросать его на произвол судьбы. Я ведь предлагал не брать вьючное животное, особенно Билла, который так дорог Сэму, а идти налегке, ибо с самого начала подозревал, что нам придётся воспользоваться этим путем.
Меркла, догорая, вечерняя заря, и в небе уже поблескивали звезды, когда спешившие изо всех сил путники преодолели последние склоны и вышли к берегу озера. В самой широкой точке его размер не превышал двух-трех фарлонгов. Как далеко оно простирается к югу, в сумерках было не разобрать, но его северный край находился всего в полумиле от них, и между водой и замыкающим долину каменистым хребтом тянулась узкая полоска земли. Хранители торопливо двинулись дальше, потому что до другого берега, куда вел их Гэндальф, оставалась ещё пара миль, а ведь им ещё предстояло найти дверь.
Добравшись до северной оконечности озера, они обнаружили, что путь им преграждает узкий залив. Вода в заливе была зелёная и затхлая, и весь он походил на слизистую руку, протянутую к скалам. Гимли отважно шагнул вперёд и обнаружил, что вода неглубока: у края она едва доходила ему до щиколоток. Вслед за гномом цепочкой двинулись и остальные путники, осторожно нащупывая дно, потому что под водорослями скрывались скользкие, предательские камни. Фродо невольно содрогнулся от омерзения, когда тёмная вонючая вода коснулась его ног.
Когда замыкавший шествие Сэм вывел на Билла на полоску земли с другой стороны залива, раздался приглушённый всплеск, как будто из воды вдруг выпрыгнула рыба и тотчас же шлёпнулась обратно. Все резко обернулись и увидели, что по озеру вкруговую расходятся волны — чёрные в сумеречном вечернем свете. Они начинались где-то далеко в озере. Потом раздалось прерывистое бульканье, и над озером снова сомкнулась тишина. Последние отблески вечерней зари скрылись за тучами; сумрак сгущался.
Гэндальф торопливо шагал вперёд; остальные поспевали за ним, как могли. Теперь они опять двигались по полоске суши между утёсом и озером; полоса была узкой — местами шириной всего в дюжину ярдов, кроме того, её сильно загромождали обломки скал и скатившиеся вниз камни, но пройти по ней было все-таки можно. Путники старались не отходить от Морийской Стены, даже придерживались за неё руками, чтобы тёмная вода подозрительного озера была от них как можно дальше. Когда они одолели около мили, перед ними неожиданно возникли падубы. На мелководье догнивали ветви и остовы почерневших стволов, которые когда-то образовывали заросли или живую изгородь вдоль дороги через затопленную теперь долину, но у самого утёса сохранились два живых дерева. Их громадные корни тянулись от скалы к воде. Фродо никогда не видел ничего подобного и даже не подозревал, что падубы могут быть такими высокими и могучими. Издали, с Порога, они казались кустарником, выросшим под отвесной стеной, но сейчас древние деревья возвышались над головами Хранителей неподвижные, тёмные, безмолвные, с глубокими тенями у подножья, словно сторожевые столбы в конце дороги.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
