Рейтинговые книги
Читем онлайн Солона ты, земля! - Георгий Егоров

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 263

— Вы — гражданин Валерий?

— Я, — спокойно ответил отец Евгений.

— За вами числится пятьдесят пудов недоимок по продовольственной разверстке.

— Я сдал все, что у меня было. Больше у меня нету.

— Разрешите вам не поверить, — с оттенком торжества промолвил уполномоченный.

— Дело ваше, — ответил священник и отвернулся, затянулся несколько раз подряд, бросил окурок под ноги. Поднялся резко, рывком. — Ищите! — сказал он уполномоченному. — Найдете, можете расстрелять меня здесь же. Не найдете… — он задышал, раздувая ноздри, — … не найдете, расстреливать не буду. — Он вдруг поднес огромный кулак- кувалду к самому носу уполномоченного. — Во! Одним ударом вдребезги расшибу башку. Понял?

— Но-но, ты поосторожнее, — отшатнулся уполномоченный. — А то я ведь быстро…

— Я быстрей тебя успею… — И снова сел на крыльцо. — Иди, ищи!..

По тому, как уверенно и независимо вел себя поп, уполномоченный волревкома Кульгузкин понял: показательного выгребания хлеба здесь не будет. И не то, чтоб очень уж он испугался поднесенной ему под нос волосатой кувалды (хотя чего там скрывать — струхнул порядком), но одно понял: надо вовремя и с достоинством уходить из этой ограды. Не первый месяц ездит Кульгузкин по селам и выколачивает хлеб. Всяких видел хозяев: и истеричных, и затаенно злобных и открыто агрессивных, но с таким, как этот поп, встречаться не доводилось — он наверняка убьет, коль пообещал.

— Ну, ладно, мы тебе верим, гражданин… — Он заглянул в список. — Квалерий. — Постоял перед сидящим на крыльце попом и, не нашелся ничего другого сказать: — Чего фамилию не сменишь? Мысли всякие по поводу этой фамилии могут быть. А сейчас всем разрешено менять фамилии на какую угодно.

— Меня устраивает отцовская фамилия… Давай топай отсюда!

Кульгузкин не оскорбился такому обращению. Он был из тех, которые признают только силу. И ничего больше.

За воротами уполномоченный, оба чекиста и председатель сельсовета сгрудились посовещаться.

— Я ж говорил вам, что нету у него, — обиженно высказался Дочкин.

— Говорил, говорил вас слушать, так… вы все тут круговой порукой повязаны. Защищаете друг друга.

— Что ж искать не стал? Испугался?

— А это не мое дело. Я не ищейка. Это ты должен искать.

— Все, что я должен, я сделал. А ты приехал дополнительно искать, вот и ищи.

Председатель сельсовета повернулся спиной к уполномоченному волревкома, оскорбившись. Стоял молча, засунув руки в карманы полупальто. И тут среди толпы на глаза ему попался Леонтьич. Дочкин сам себе не поверил. Может, обознался? Поманил его пальцем к себе.

— Это ты, что ль, Юдин?

— Ну, знамо дело.

— Ты ж в каталажке должен быть?

— А чо там делать? Там окна нет, настеж распахнуто, — сбрехнул Леонтьич. — Вот я и притопал сюды.

— Ладно. Ты только на глаза ему не попадайся.

— А я уже попадался. Он меня не узнал. Да и вообще должно быть, забыл обо всем…

— Председатель! — позвал уполномоченный Кульгузкин. — Где председатель?.. Иди сюда.

Подошедшему Дочкину сказал:

— Пойдем к Хворостову. Мне сейчас сказали, что там есть хлеб. И довольно много.

3

Колонна двинулась. Впереди бежали ребятишки. Между подводами торопливо семенили девушки, молодые женщины, кое-где — мужики. Всем хотелось зрелища. Бедна деревенская жизнь событиями. В прошлом году здесь хоть партизаны наезжали, отряды стояли, костры жгли — все развлечение было. А нынешнюю зиму скучища была для молодежи.

Весенняя продразверстка прошла спокойно, деловито, без эксцессов. Собралось собрание села — сход сельский — мужики обсудили задание — насколько обложили село, сами поделили, кому, сколько везти (друг друга ведь не обманешь, знают, у кого сколько намолочено, у кого какая семья, сколько, скотины). Хворостов тогда выкрутился, не все, причитающееся с него вывез. В недоимщиках остался.

Вот поэтому-то сейчас с таким интересом и бежал народ, к нему на двор. Многие рассуждали между собой, предполагали, где мог старый Фатей спрятать — не пуд ведь, не два! — свою пшеничку.

Но вот голова колонны — уполномоченный, два чекиста, председатель сельского Совета ввалились уже во двор к Хворостову. Затихла толпа — каждому хотелось слышать, как будет разыгрываться сцена отымания хлеба. Прежде всего интересен сам поиск ямы с зерном. А то, что она есть, эта яма, никто не сомневался.

Но поиска, как такового, не было.

Дед Хворостов встретил местную и волостную власть с понятыми у ворот. На вопрос:

— Где хлеб?

Ответил:

— Нету вам хлеба.

Но кто-то, видать, донес, где спрятан хлеб, подсмотрел — Советская власть на этом и держится с первого дня существования — на доносах. Вот и тут кто-то уже успел, потому уполномоченный прямиком направился в огород, а за ним всей оравой двинулась свита. Уполномоченный вел всех прямехонько в прошлогодние конопли, в дальний угол огорода. Там Кульгузкин долго топтался, рассматривая что-то под ногами — искал наружные признаки. И нашел. По еле заметным трещинкам на земле, по покосившимся в разные стороны будылям конопли, воткнутым зимой, нашел.

Дед Фатей Калистратович был уверен, что не найдут — конопля и конопля в конце огорода, недодерганная осенью. Поэтому был в шоке. Рушилось всё: сына Советская власть убила, лошадей половину забрала в восстание под партизанские нужды, а теперь и последнее — хлеб. Все на хлебе держится.

Как только стукнули лопаты о перекрытие ямы, сорвался Фатей Хворостов с места, д — Уйди-и! — закричал.

Схватил стоявшую у навеса березовую заготовку для оглобли.

— Уйди-и-и!! Расшибу!

Люди шарахнулись из огорода. Уполномоченный вынул наган из кобуры. Взвел курок. И все это спокойно, уверенно. Видать, действительно уже привык к таким сценам — не у первого выгребает. Выстрелил вверх. Дед Фатей не дрогнул. Шел на кожаную куртку, как бык на красную тряпку. Уполномоченный стоял, не сходя с места. Выстрелил еще. Не подействовало. Но тут Фатея догнал кто-то из молодых активистов с такой же заготовкой для оглобли в руках. Не успел Фатей оглянуться, как тот ударом сзади по оглобле вышиб ее из рук Фатея. И он обезоруженный, как-то сразу обмяк. Сел на землю.

Сколько дед Фатей сидел на земле, никто потом не смог вспомнить. И как он исчез — тоже никто не видел. Вдруг появился он с ружьем в правой руке и с большой тряпкой — в левой. Тряпка тащилась по земле.

— Р-р-разойдиись!! — закричал он и бабахнул вверх.

Ломая прясло, люди кинулись на выгон за огородом.

Выскочили и те, которые сидели в яме и насыпали в мешки зерно. Дед подбежал к яме. Бросил на железную плицу тряпку, а в тряпке была четверть с керосином. Она — вдребезги. Дед выстрелил из второго ствола в упор в яму. Вспыхнула тряпка, пшеница, облитая керосином, мешки, валявшиеся там.

— Сож-жгу-у! Все сожгу! Но вам не отдам! Ни зернышка.

И вдруг он замолк. Стоял около ямы и смотрел на полыхающий огонь. Он смотрел как дикарь, не отрывая глаз и не мигая. В эту минуту сзади к нему неторопливо подошел уполномоченный Кульгузкин и выстрелил ему в затылок… Дед рухнул в яму. В пламя. Толпа ахнула.

Для многих до этого выстрела все казалось захватывающим зрелищем. Недолюбливали в селе и старика Хворостова и его погибшего сынка Кирюшку. И тем не менее все вдруг прозрели: не Хворостова — человека убили! Старика убили за зерно! За его же собственное зерно лишили жизни… Толпа угрожающе загудела. И стала надвигаться на приехавших. Те встали спинами друг к другу, заняв таким образом круговую оборону, обнажили наганы… Никто не тушил зерно в яме. Еще несколько минут назад люди с удовольствием смотрели, как ее обнаруживали. И восхищались придумкой деда, навтыкавшего сверху будылья конопли. Смотрели, как копали землю, как начали плицей насыпать в мешки отборное золотое зерно. И горе деда Хворостова для большинства вообще не было горем. Многие думали: так ему и надо, старому куркулю — зимой снега не выпросишь. И вот один револьверный выстрел сменил настроение. Перевернул все.

Толпа надвигалась угрожающе.

Кульгузкин выстрелил первым выше людских голов. Толпа дрогнула, чуть замедлила движение. Но не остановилась…

Кульгузкин шарил глазами по толпе — искал председателя Сельсовета Дочкина. Может, он в состоянии будет задержать толпу? И наконец, увидел — он был в гуще людской. В самой ее середине. Что-то тоже кричал. Как потом объяснял он следователю ЧК, он успокаивал толпу, а не подзуживал ее, как показалось это Кульгузкину…

Кульгузкин не рискнул стрелять в толпу — разорвет. А на выстрелы выше головы толпа не реагировала. Кульгузкин со своими чекистами стал отступать из огорода в ограду, к подводам, время от времени стреляя выше голов наступающих.

1 ... 104 105 106 107 108 109 110 111 112 ... 263
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Солона ты, земля! - Георгий Егоров бесплатно.

Оставить комментарий