с облегчением выдохнуть, когда заметил, что Эскер и остальные наемники все еще крепко держатся за перила корабля.
— Что-то не так? Мы должны были испугаться этого звука? — спросил Феликс у Дэя, но тот лишь кивнул в сторону большого корабля.
Теперь Феликс заметил то, чего опасался больше всего. Громадные челюсти на борту «Харибдиды» стали медленно открываться, образуя широкий проход, достаточный, чтобы проглотить их корабль. Вместе с этим Феликс увидел, что вода под ними пришла в движение, во много раз более сильное, чем обычное течение. С каждой секундой вода закручивалась все быстрее, пока не образовался настоящий водоворот, не позволяющий «Морскому Копью» двигаться вперед. Корабль стало безжалостно шатать, затягивая его в эти водные силки. Ненадолго Феликс потерял ориентацию в пространстве, чувствуя, как со всех сторон на него брызжет холодная морская вода, а голова кружится от бешеной тряски. Где-то сверху до него донесся радостный вопль Ареля. Капитан корабля стоял за штурвалом, и с безумной улыбкой хохотал во все горло. Ему, похоже, это доставляло неизгладимое удовольствие.
— Ну давай, морское чудище, попробуй сожрать меня! — прокричал он, грозя кулаком открытой пасти. — Я проломлю тебе хребет, и мы вместе отправимся к Рогатой Матери!
— Просто сохрани корабль, чокнутый идиот! — донесся до Феликса отдаленный голос Эскера.
Чувствуя, что долго он в этой качке не протянет, Феликс посмотрел на Дэя, чтобы узнать, не нужна ли ему помощь. С одной рукой ему явно тяжелее бороться с этой дикой тряской, чем Феликсу. Но пастух твердо стоял на ногах, держась одними пальцами за перила. Вид у него был такой, будто он тихим вечером вышел полюбоваться безмятежным закатом. Он даже нашел в себе силы тепло улыбнуться Феликсу.
— Скоро все должно закончиться. — проговорил он, и его голос был настолько четким, словно он сказал эти слова прямо в ухо Феликса.
И действительно, спустя мгновение водоворот понес их прямо в открытую пасть костяного чудища. Держась обеими руками за перила и борясь с нещадной качкой, Феликс направил свой взгляд на открытую пасть, пытаясь узнать, что же ждет их в животе этого морского зверя, но кроме удручающей темноты и тусклых огоньков он ничего не увидел.
— Безумная Силестия! — выругался он, когда самая высокая мачта их корабля царапнула потолок костлявой пасти, повредив корзину, в которой совсем недавно сидел впередсмотрящий.
Когда холодные тени полностью поглотили их корабль, Феликс стал ощущать, что качка постепенна стала утихать, пока совсем не смолкла. Теперь он видел лишь на небольшое расстояние впереди себя. Но постепенно его глаза стали привыкать к сырой темноте, и из теней стали проступать очертания огромной пещеры. Феликс больше не видел ни луны, ни неба, ни звезд. Казалось, что в одночасье он перенесся в совершенно иной мир, чуждый и покинутый. Соленый запах моря сменился на более неприятный и глубокий, словно он и вправду очутился в брюхе морского чудовища. Где-то в темноте плавали маленькие огоньки, но света от них почти не исходило, и было непонятно, фонари это или какие-нибудь неведомые ему морские светляки. Если это фонари, то они должны быть очень далеко. Присмотревшись к потолку, Феликс удивился насколько тот высокий. Место, в которое они попали было куда больше, чем казалось снаружи, и напоминало каменную пещеру с какими-то странными квадратными дырами вдоль стен.
Пока он старался сообразить, как такое вообще возможно, их корабль резко качнуло, а затем он встал, будто невидимая рука сжала его, не давая пошевелиться.
— Все целы? — раздался сзади него голос Эскера. — Черт, прокляни боги эту темноту!
Догадавшись, что качки больше не будет, и можно уже освободиться от канатов, Феликс стал возиться с узлами, раздумывая над словами Эскера. Наемник был прав, куда это подевался весь свет? И тут до Феликса дошло, что дело не в том, что они попали в закрытое пространство, в котором не было источников света. На их корабле ведь тоже висели железные фонари, так почему-же они не светят? Посмотрев на корму, он увидел маленькую оранжевую точку там, где должен был висеть светильник. Свет от него практически не исходил, будто кто-то решил подшутить, и за место живого пламени засунул в фонарь раскрашенный листок пергамента. И тем не менее с каждой секундой Феликс видел в темноте все отчетливее, чего нельзя было сказать о наемниках. Наверное, из-за своих железных масок они не сразу смогли привыкнуть к темноте, и поэтому шарили руками перед собой, стараясь найти дорогу.
— Схожу узнаю, как там Милу с остальными. — проговорил Дэй, и Феликс увидел, что пастух уже освободился от узлов. Его единственный глаз, похоже, тоже быстро привык к темноте, так как Дэй уверенно прошелся по палубе и скрылся за дверью, которая вела в капитанскую каюту.
— Что теперь? — раздался сверху голос Ареля, разносящийся по пещере сильном эхом. — Корабль держит какая-то тварь, в этом можете не сомневаться. Я еще ни разу не садился на мель! — он все еще уверенно держался за штурвал, но взгляд капитана был направлен в пустоту, и Феликс понял, что Арель тоже ничего не видит.
— Просто стойте и ждите. — ответил Эскер. — Нас не тронут, если не будем сопротивляться. А бороться в этой ситуации было бы глупо и безрассудно.
Трудно было не согласиться с его словами, особенно после того, как Феликс увидел в темноте десятки силуэтов, которые двигались по краям пещеры в их сторону. Еще несколько секунд, и на палубу «Морского Копья» с громким стуком опустился деревянный трап.
— Ну и что тут у нас? Железные крысы? — раздался из темноты хриплый голос.
Сверкнула яркая вспышка, и пещера наполнилась теплым светом. В одно мгновение вспыхнули десятки факелов, заставив всех вынужденных гостей закрыть руками глаза и заморгать от внезапно появившегося света. Теперь Феликс совершенно точно мог сказать, что они находились в огромной пещере, только вот она была не каменной, а деревянной. Странные квадратные дыры, виднеющиеся вдоль неровных стен, превратились в картины, и обстановка стала напоминать убранство старого и захолустного прибрежного трактира. Это место было одновременно и уютным, и наводящим мистический интерес, граничащий с тревожным страхом. Кособокие и бесформенные стены пугали своей неестественной кривизной, будто он забрел в логово сумасшедшего архитектора. Доски лепились друг на друга, разные по форме и цвету, но, тем не менее, странно гармонирующие друг с другом, так же, как гармонирует опавшая серая и золотая листва, общими усилиями создавая картину осени. Помимо разноцветных стен, теплый свет выцепил множество огромных чучел диковинных животных. И только спустя несколько секунд разглядывания, Феликс понял, что это были
