грифонов и их летунов, дерзко выстроившихся перед нашими драконами, несмотря на наше преимущество в силе: стена из перьев и когтей перед входом во дворец.
– Смелости им не занимать, отдаю должное, – пробормотала я, когда к нам присоединился Бреннан, встав так, что я оказалась между ним и Мирой. Кое-что никогда не меняется.
– Нас ожидали, – тихо отметил Бреннан, когда мы разом шагнули вперед.
– Неужто? – спросила Мира, внимательно окидывая взглядом округу.
Я сосредоточилась на летунах и их руках.
– С балконов наверху наблюдает по меньшей мере три десятка человек, а за грифонами есть еще один отряд, – констатировал Бреннан. – Они наготове.
– К тому же никто не вопит при виде наших драконов, – добавила я тихо.
Мира ухмыльнулась:
– И правда.
– Следите за языком. Текарус поймает нас на слове. И нарушенных обещаний он не любит. А еще приготовьте щиты, хотя и сомневаюсь, что от них будет много пользы, – договорил Бреннан, когда до грифонов оставалось меньше десятка футов. – У летунов, может, печатей и нет, но бо́льшая часть их даров – ментальные, и в этой области у них преимущество.
– Поняли.
Мне даже не понадобилось перепроверять свои щиты. Они стояли на месте с тех пор, как мы покинули Аретию.
Грифоны буравили нас маленькими темными глазами и пощелкивали острыми клювами в ритме, напоминающем речь. Причем грифон справа делал это так агрессивно, что я порадовалась, что не понимаю.
Двое летунов были в таких же коричневых кожаных доспехах, которые я уже видела на Сирене, но мужчина слева с куцей бородкой был в более светлой, с другими символами, нашитыми на воротнике.
«Кадет?» – спросила я Тэйрна.
«Да. – Он помолчал. – Согласно словам пернатых, здесь укрылась треть их командования. Летная академия Клиффсбейн находилась в Золии».
Бреннан сказал что-то на кровланском, сменив тон на резкий, которым говорил в ситуациях, где звание было важнее, чем личность.
– Мы знаем, кто вы, – перебил на общем языке высокий летун по центру, разглядывая нас троих так, словно прикидывал, от кого ждать большей угрозы. Его взгляд упал на мою растрепанную ветром косу вокруг головы, и его поза слегка сменилась – на самую непринужденную боевую стойку.
Видимо, я выиграла.
Мира придвинулась ко мне и смерила его взглядом, опустив руку на бедро возле рукояти меча.
– И вы говорите по-наваррски, – заметил Бреннан.
– Конечно. Не каждое королевство считает, будто говорить следует только на его языке, – откликнулась летунья слева, барабаня пальцами по своему мечу.
Неплохо сказано.
– Говорите нам только правду, и мы допустим вас на встречу с виконтом, – произнес летун по центру, сдвинув рыжеватые брови.
– Ты видишь правду!
Как Нора. Это была лишь догадка, но я поняла, что попала, когда его светлые глаза вспыхнули. Значит, некоторые наши способности не отличаются. Любопытно.
– В отличие от всадников, мы не вешаем на себя ярлыки в виде печатей, но да, у меня есть дар отличать, когда кто-то лжет, – поправил он меня.
– Поняла, – сказала я второй раз за последние пять минут. Я просто-таки ненавижу, когда меня ограничивает невежество, но не то чтобы библиотека была полна под завязку книгами о летунах или об их жизни в последние шестьсот лет.
– Раз вы прибыли без приглашения, мы требуем, чтобы вы показали честные намерения перед тем, как пройти дальше.
Его руки напряглись у кинжалов, а Мира опустила ладонь на рукоятку меча.
– Я здесь для того, чтобы сотворить молнию в обмен на просьбу о помощи виконта.
Почему бы не начать мне.
Летун склонил голову набок, потом кивнул, переведя взгляд на Бреннана.
– Я здесь, чтобы договориться о получении вашего светоча в обмен на наше оружие, – объявил Бреннан.
Летун кивнул и взглянул на Миру.
– Ладно… – Она вздохнула. – Хотя бы раз косо посмотрите на мою сестру – и я распотрошу вас, как рыбу. Это относится ко всем в городе. Как, достаточно честно?
Слегка приоткрыв рот, я искоса глянула на сестру.
– Твою мать, Мира, – простонал Бреннан.
Рот летуна разошелся в зубастой улыбке.
– Уважаю.
Он посмотрел на своего грифона – и вся троица расступилась, показав человека, ожидавшего прямо за ними.
Человека во всем черном.
Желваки так и ходили на его щеках, пальцы сжимались и разжимались, а прекрасное лицо… Что ж, с таким гневом он на меня не смотрел с тех пор, как узнал мою фамилию на парапете, когда еще хотел убить. Видимо, нужно следить за своими желаниями, потому что теперь мне точно наступил конец.
– Ты не там, где я тебя оставил, Вайоленс.
Глава 41
Отвергнув все предложения от островных королевств, королева Марайя назвала своим наследником дальнего родственника, виконта Текаруса из Кордина. Поскольку виконту шел уже пятый десяток и у него не было собственных прямых наследников, решение не нашло особого понимания.
Пирсон Кито. Об аристократии Поромиэля
– А где ты меня оставил? – шепнула я Ксейдену, когда мы шли по охраняемой лужайке мимо полудюжины летунов к ряду раскрытых дверей, сделанных целиком из стекла. Совершенно непрактично и попросту роскошно. – Будто я тебе питомец, который всегда должен ждать в постели, потому что ты так сказал.
Да ебись он драконом.
– Не самая неприятная идея, – не сдержался и ответил Ксейден.
Я вдохнула через нос и выдохнула через рот, чтобы унять энергию, отказываясь доставать проводник из рюкзака.
– Потерпите, пока не окажетесь за закрытыми дверями, голубки, – приказал сзади Бреннан. – Сейчас нам нужен единый фронт.
– Уму непостижимо, что ты привел ее сюда, – парировал Ксейден, пронзив Бреннана ледяным взглядом.
– Уму непостижимо, что ты считаешь себя выше званием, – ответил Бреннан резче.
– Я выше во всем, кроме одного. – Ксейден смотрел прямо перед собой, но гнев излучал всеми клеточками тела.
– Это одно и имеет значение, – напомнил Бреннан.
– Они правда растят траву узорами? – сменила тему Мира, когда мы подошли к двум охранникам в алой форме у дверей.
– Ты бы еще видела сад бабочек, – сказал Ксейден, кивая на ходу стражнику справа.
Минутку. Почему нас не сопровождали летуны? И с какого Ксейден знает, что здесь есть сад бабочек?
– Сколько ты уже здесь? – спросила я, входя во дворец. И, проклятье, это был настоящий дворец.
Все поверхности так и блистали, белый мрамор отражал не только естественный свет, но и мягкое сияние белых магических огней высоко над головой и в глубинах здания, где я разглядела несколько мягких мебельных гарнитуров с низкими спинками. Потолки были высотой со Сгаэль, а пространство делили не только столбы толщиной с лапу Тэйрна – и изощренной резьбой на каждом круглом блоке, – но и широкая лестница, ведущая на следующий этаж.
Я практически не сомневалась, что если бы громко крикнула свое имя, то тут же услышала эхо, но меня останавливали люди в одежде разных фасонов, стоящие у тесной группы колонн – те были разной высоты и оттенков черного. Самым популярным цветом в одежде был коричневый, а основной темой разговоров явно служили мы.
– Мы сели несколько часов назад, – ответил Ксейден. – Сменили направление, как только Сгаэль почувствовала взлет Тэйрна.
«Тебя не порадует встреча».
Вот что сказал Тэйрн, когда мы приземлились.
«С тобой мы еще поговорим, – послала я мысль в его направлении. – Ты обещал».
«Я обещал не рассказывать, а не то, что она меня не почует».
Гребаная драконья семантика.
– Это… бассейн? – Мира уставилась на бирюзовую дорожку, которая огибала лестницу и пропадала на террасе.
– К ним ты еще привыкнешь, – ответил Ксейден, выводя нас на плоский мраморный мостик, где с трудом разошлись бы двое. – Просто будьте осторожней с алкоголем. Перил здесь не бывает.
– Выпить мы здесь не успеем, – проговорил Бреннан в такт нашим шагам, когда на лестнице перед нами показалась дюжина человек.
Но Ксейден, выходит, бывал здесь достаточно часто, чтобы выпить? И чтобы упасть в этот бассейн?
– Началось. – Ксейден понизил голос. – Постарайся все не сжечь.
Двое охранников в алом встали у витых перил на дальней от нас стороне лестницы, и вперед вышел высокий темноволосый мужчина в темно-синем мундире, расшитом золотом, оглядывая нас с живым интересом. Его форма была приталена, румяные щеки – мягкие и круглые.
– Виконт, – обратился к нему Ксейден, – это кадет Вайолет Сорренгейл и ее сестра лейтенант Мира Сорренгейл. Полагаю, с полковником Айсраем вы уже знакомы.
– Да. – Он ослепил меня улыбкой. Блеснули невозможно белые зубы, от уголков глаз разбежались морщины. – Но больше всего меня интересуешь ты, Вайолет. – Из-за пугающего количества радости в его глазах почти невозможно
