большие учебные сборы приписной состав направлялся на доукомплектование существующих дивизий западных военных округов, в пограничных войсках НКВД приступили к созданию совершенно новых частей.
К этому следует добавить, что указанные части создавались не только на западе, но и в Закавказье, Средней Азии и на Дальнем Востоке.
А о том, что все эти части к началу войны были вполне боеспособными, свидетельствует тот факт, что уже 23 июня 1941 года за подписью заместителя наркома внутренних дел СССР по войскам генерал-лейтенанта И. И. Масленникова во все западные пограничные округа ушла шифровка за номером 34220, в которой говорилось, что «для борьбы с парашютистами противника, от каждой части войск НКВД и вновь формируемых пограничных частей, заблаговременно высылать в угрожаемые районы, в качестве засад, специальные оперативные группы, под командованием среднего начсостава. Высланным группам-засадам ставить задачу на уничтожение высадившихся фашистских парашютистов»». На западной границе в этот период, кроме вышеуказанных четырех резервных полков и двух батальонов, никаких других частей пограничных войск сформировано не было.
Говоря о группировке пограничных войск на западе, следует также иметь в виду тот факт, что в западный ТВД Генеральным штабом Красной армии были включены не только приграничные военные округа, но и расположенные на остальной европейской части страны Архангельский, Московский, Орловский, Харьковский, Северо-Кавказский, Приволжский и Уральский военные округа. А если так, то можно с полным основанием утверждать, что численность группировки пограничных войск на этом театре военных действий была более 106 тысяч военнослужащих. К ранее названной цифре (около 100 тыс. чел.) следует добавить численность ряда пограничных частей, дислоцирующихся в Московском и Северо-Кавказском военных округах (около 7 тыс. чел.). В. Терещенко же, исключив из состава пограничных войск на западном ТВД почти все части, подчиненные непосредственно ГУПВ НКВД СССР, вновь созданные погранполки и отдельные пограничные батальоны, а также «забыв» включить в их состав две авиационные эскадрильи Черноморского пограничного округа и несколько отдельных инженерно-строительных рот Мурманского и Ленинградского пограничных округов, переданных с началом войны на доукомплектование пограничных отрядов, искусственно занизил группировку западных округов почти на 20 тысяч человек. Вот такая интересная бухгалтерия получается!
Далее мой оппонент, говоря о численности войск НКВД, привлеченных к охране тыла действующей армии, утверждает, что после 25 июня 1941 года на эти цели «было выделено 48 пограничных отрядов, а не 36, как пишет В. Городинский». Странно, оказывается, что мой оппонент, многие годы проработав во всевозможных архивах, не знаком с докладной запиской руководства войск НКВД СССР № 18/6474 от 27.02.1942 на имя Л. П. Берии, в которой говорится, что «общая численность войск НКВД, привлеченных к выполнению этих задач (Охрана войскового тыла фронтов действующей армии. — Прим. автора) составляла 163 тысячи человек, из них пограничников — 58 733 человека, сведенных в 36 пограничных отрядов, 4 резервных погранполка и 2 погранбатальона».
Я также настоятельно рекомендую В. Терещенко открыть исторический труд всей его жизни под названием «На охране рубежей Отечества» и прочитать, что там написано на страницах 251 и 254 по этому поводу. А там также сказано, что в первые дни войны в подчинение начальников войск по охране тыла созданных фронтов было передано 36 пограничных отрядов, 5 погранполков и 2 отдельных пограничных батальона. На самом деле полков было не пять, а четыре. А вот с конца сентября 1941 года уже в оперативное подчинение командованию советских фронтов было передано 48 пограничных отрядов и почти три десятка других частей. Получается, что В. Терещенко опровергает сам себя!
Продолжая разговор о составе группировки пограничных войск накануне войны, необходимо учитывать и тот факт, что пограничникам предстояло выполнять поставленные перед ними задачи не в составе своих округов, а в полосе действий конкретных фронтов, в чье оперативное подчинение ряд округов перешли еще 12 июня 1941 года. Кстати, это мое утверждение не стал опровергать ни один мой оппонент. А ведь этот факт как никакой другой убедительно свидетельствует о том, что пограничные войска ряда пограничных округов готовились к обеспечению наступательных, а не оборонительных действий Красной армии.
В. Терещенко в своей статье, рассчитывая, наверное, на простаков, попытался планы прикрытия госграницы на период отмобилизования, сосредоточения и развертывания Красной армии выдать за оборонительные планы Генерального штаба Красной армии и этим самым доказать несостоятельность моего утверждения о наличии у советского военно-политического руководства планов упреждающего удара по Германии. Отвечу на это словами одного из самых, наверное, авторитетных среди моих оппонентов историка А. Исаева из его книги «Чудо приграничных сражений. Что на самом деле произошло в июне 1941 года?». На странице 29 он, говоря об этих планах, пишет, что «нет ничего глупее, чем представлять планы прикрытия как оборонительные планы первой операции. На удар главных сил противника планы прикрытия вовсе не рассчитывались». А со своей стороны я к этому добавлю, что подобные планы также составлялись и реализовывались перед началом войны с Финляндией, накануне ввода советских войск в Польшу, Румынию, а также в Иран. Но ведь сегодня хорошо известно, что вышеперечисленные страны не собирались нападать на СССР.
Возомнив себя самым главным специалистом в области пограничной историографии, В. Терещенко решил также доказать, что мое утверждение об отсутствии на сегодняшний день точных сведений о потерях пограничных войск в годы войны не соответствует действительности. Оказывается, он и сейчас глубоко уверен в том, что пограничные войска потеряли в годы войны 61,4 тысячи человек. Далее он пишет, что «по данным ГУПВ на 1 апреля 1942 года, из лиц начальствующего состава пограничных войск всего 5 (пять) человек попало в плен. Также, по официальным данным, количество взятых в плен пограничников едва достигает 0,3 % от всех потерь, а по моим подсчетам — чуть более 0,1 %». Далее, повторив известное специалистам число общих потерь пограничных войск по состоянию на 1 апреля 1942 года (Безвозвратные потери — 40,1 тыс. чел. и санитарные — 8,2 тыс. чел. — Прим. автора), высказав свое негодование по поводу моего утверждения, что среди пограничников также были и трусы, и предатели, и те, кто, поддавшись общей панике, дезертировали с поля боя или сдавались в плен, он заявил дословно следующее: «Я не один год работаю в архивах и не встретил ни одного документа о сдаче пограничников в плен, их трусости и побегах с поля боя. Так что это не миф, а реальность».
Ну что же, рассмотрим более подробно это утверждение.
Позволю себе привести лишь несколько выдержек из архивных документов, характеризующих морально-психологические качества некоторых пограничников в годы войны. Это ответ на утверждение моего оппонента о том, что за многие годы работы в архивах он «не встретил ни одного документа о сдаче пограничников
