Духовная линия еврейских общин во многом аналогична пути протестантской Европы. Причина не в географии. После драмы 1492 года еврейские общины повсюду были в положении ничтожного меньшинства. За единственным исключением Польши, Великого княжества Литовского и новообретенных русским государством Белоруссии и Малороссии. Там они составляли, как правило, 10–15—20 % населения: это неблагоприятное положение французских протестантов в начале XVII века, не защищаемых Нантским эдиктом. Много евреев было в Испании, еще больше — в Португалии, но их положение — это драматическое положение ложных христиан. Марранизм был одной из главных составляющих сефардского иудаизма. Вся иберийская диаспора в Италии, в Авиньоне, в портах Атлантики и Северного моря, в голландском Убежище была им затронута. Иберийские евреи, которые вновь обрели общины восточного бассейна Средиземного моря под мусульманским контролем, были, бесспорно, менее подвержены «марранскому» комплексу. Кроме того, эти общины контактировали с очагами глубокой набожности в Восточной Европе. Сефардской ветви иудаизма очень рано, с XVII века, и более глубоко в XVIII веке коснулся рационалистский распад. Марранский иудаизм на Западе предвосхищал и предшествовал сдвигам в широкой фракции гугенотской диаспоры. Предельно схематизируя, можно сказать, что крупная еврейская буржуазия Западной Европы широко участвовала в процессе Просвещения. Перед нею открывались три судьбы. Индифферентность; либеральный, близкий к естественной, но интенсивно переживаемой религии иудаизм; возвращение к своим истокам под воздействием духовных богатств, которые несло рано наметившееся перемещение ашкенази с востока на запад.
Иудаизму Aufklarung («просвещенному») на западе противостоял иудаизм мистический, пробужденный, естественно, на востоке. С ним связано великое имя, имя одного вдохновенного бедняка Исраэля из Межибожа, или Исраэля Баал Шем Това, «владеющего именем Божьим», родившегося в 1700-м, умершего в 1760 году, после того как он преуспел на древнем хасидском пути. Хасидизм — старая мистическая традиция, родившаяся в Германии XIII века, совпадающая в своем апогее с достижениями близкого христианству Майстера Экхарта, потерянный и вновь обретенный в Польше XVIII века путь. Поначалу течение совпадало с саббатианством Саббатая Цви (1625–1676), отступникамессии, который кончил обращением в ислам: в действительности между саббатианской ересью, марранским мистицизмом и каббалистической неоортодоксией хасидов не так много общих черт. Все, что на протяжении непростого XIX века поддерживает ортодоксальный иудаизм Восточной Европы, не позволяя ему сгинуть перед нарастанием непримиримости официального православия царей, — все идет из мистического углубления и обновления последователей учителя: Рабби Бера, «магида из Межерича» (ум. в 1770 году), Леви Ицхака из Бердичева, Нахмана из Браслава. Все это — несмотря на давление синагоги, которая, будучи более преданной букве, чем духу, не следует, не признает обетов хасидизма: диалектический переход косной ортодоксии в адаптированную к нуждам мира неоортодоксию.
Находящемуся под угрозой иудаизму XVIII века Баал Шем Тов, этот ашкеназский Уэсли, дал возможность нового пробуждения.
* * *
Католическая Европа, напротив, более четко обозначает свои границы — нет худа без добра. Однажды она даже пыталась провести их внутри самой себя посредством самого разоблачительного теста на ортодоксию — теста из пяти положений, дьявольской выдумки Никола Корне. Но это было осознанно поздно, в 1653 году.
Католическая Европа имела двойное превосходство в численности: 60,78 и 65 % латинской части христианского мира соответственно в 1600, 1650 и 1700 годах, а также более твердую институциональную и церковную структуру. Это последнее преимущество в XVIII веке, когда придет кризис, скажется временным неудобством. Католицизм XVII — начала XVIII века охотнее отторгал, нежели удерживал. Католическая Европа будет претерпевать неудобства не из-за занимаемых теологических позиций — они были и последовательны и успешны, — но из-за позиций философских: из-за катастрофической приверженности умирающему аристотелианству. До сих пор не оценена отрицательная сторона схоластического выбора иезуитов в начале XVII века, отказа последовать за августинцами в перспективе христианского картезианства.
С середины XVI века на юге начинается религиозный подъем. Апогеем итальянской католической реформации может считаться период приблизительно 1580-х годов, мистическая Испания достигает кульминации в три последних десятилетия XVI века. У итальянской католической реформации впереди было еще почти столетие. Испанская католическая реформация с конца XVI века выдохлась и скомпрометировала себя на весь XVII век чудовищным антисемитизмом статутов о чистоте крови. Эта язва, поразившая общество, мысль, церковь, обесценила все добрые устремления. Святейший престол печально наблюдал развитие зла, которому он после дела Силицео в середине XVI века неоднократно пытался противостоять. Боязнь раскола заставила отступить. Испанская инквизиция и, более того, инквизиция португальская своими преследованиями поддерживали марранизм. Начиная с 1600-х годов они препятствовали главным образом всякой оригинальной религиозной мысли. Старая иудео-христианская элита иберийской церкви была обескуражена, раздроблена, уничтожена. Сословия, одно за другим, поддались народным предрассудкам «старохристианства». В столь инфернальной атмосфере заслуга уметь в одиночку противостоять всем принадлежала «Обществу Иисуса». Но ему, беспомощному, пришлось ограничиться молчаливым неодобрением; оно поплатится в XVIII веке, в 1755 году, при Помбале в Португалии, в 1767 году в Испании после el Motin de Esquilache, «восстания против Скилачче» (восстание, которое потрясло Мадрид и большинство испанских городов в 1766 году), заслужив своей мужественной позицией всеобщую ненависть. Более удачная деятельность испанской и португальской церкви складывалась в тиши монастырей или в миссионерстве. Иезуиты растут, тогда как традиционные ордены: августинцы, доминиканцы, францисканцы — исчерпывают себя. С 1600 по 1750 год наблюдается самый большой исход миссионерского духовенства с Пиренейского полуострова. Они создают иберийскую Америку, в будущем католическую. На Дальнем Востоке их постепенно замещают растущие численно итальянские и французские миссионеры. С французской стороны среди самых выдающихся — отец Александр де Роде (род. в Авиньоне в 1597 году), создатель куок-нгу, алфавитной транскрипции вьетнамского языка, отец Ги Ташар, во второй половине века прославившийся своим «Донесением из Сиама», где он пребывал с 1686 по 1689 год. Все это доказательство того, что французский католицизм в XVII веке был охвачен миссионерским духом. Возможно, это был самый позитивный из плодов католической реформации.
Католическая реформация в XVII веке прошлась главным образом по Франции и средней Испании и от Швейцарии до Нидерландов, захватив попутно рейнскую Германию. Эти страны были затронуты в последнюю очередь и поначалу лишь вскользь. Тем не менее именно здесь Европа XVII века пережила свой самый оригинальный и самый плодотворный религиозный опыт.
Отставание католической Франции от Италии и Испании бросается в глаза в конце XVI века по окончании религиозных войн. Но это и естественно: все, кто хотел жить активной и глубокой христианской жизнью в странах французского языка, испытали соблазн протестантской реформации. В 1590 году интеллектуальная элита Франции была протестантской. Лучшая часть черного духовенства перешла в реформацию, где составила часть кадров высших проповедников Слова Божия. Наспех пополненное черное духовенство оказалось посредственным, белого духовенства было недостаточно. В некоторых западных приходах не хватало священников, епископат, назначенный в своих интересах благодаря конкордату 1516 года, в большинстве своем состоял из политиков-аристократов, не имевших духовных амбиций: от кардинала де Гиза до Леонора д’Этампа, от кардинала де Ла-Валетт до Анри де Сурди. Один лишь кардинал дю Перрон, обращенный протестант, был чуть больше чем эрудит и чистый ученый. Что касается мирян, предоставленных без пастыря практике суеверий, то потерянным казалось многое, вплоть до священного смысла.
В эти большие церковные каникулы по Европе прокатилась колоссальная волна сатанизма с 1570 по 1630 год. Она началась на севере, в протестантских Дании и Шотландии, достигла Рейна, а затем Франции. Из наиболее значительных — грандиозные скандалы в Лабурде (страна басков) в 1609–1610 годах. Примитивная магия, возврат к язычеству, идущий от заброшенности деревни христианством, занятым внутренними спорами. Когда протестантская и католическая церкви снова вспомнили о простом народе, примитивная магия и анимизм неизбежно превратились в антихристианство, в сношение с Сатаной. Вот почему волна сатанизма медленно, с 1570 по 1630 год, продвигается с севера на юг. Репрессии повсеместно были суровыми. С 1570 по 1630 год в Европе полыхало 30–50 тыс. костров. Количество всех сожженных до и после того еретиков было ничтожно в сравнении с этим гигантским холокостом малых сих, заблудших на фатальном пути сделки с дьяволом.
