Сделав ещё шаг, Семимес остановился. «Надо выбираться отсюда», – подумал он. Но вместо того чтобы карабкаться наверх, он медленно, напрягая всё тело, согнулся, будто упрямство, взявшее начало в Выпитом Озере, потянуло его книзу, на четвереньки, и зарычал, протяжно, жутко… и помчался в глубь расселины… упал, уткнулся лицом в холодный камень и лежал так, пока не отдал ему половину себя, ту, которая взяла начало в Выпитом Озере.
* * *
По стуку в дверь, скупому, деревянному, Трозузорт понял, что Сафа принесла тревожную весть.
– Войди, Сафа… С чем пришла?
Сафа потупила взор.
– Говори, не бойся.
– Повелитель, волос, что я дала отцу, откликнулся. Откусок сказал мне, что он в Баринтовом Ущелье. Он возвращается, – сказала Сафа и снова спрятала глаза.
– Вижу, ты сказала не всё.
– Не всё, Повелитель.
– Ну же!
– Мой волос, что у дорлифянина, не откликается.
– Как это, не откликается?! – возмутился Трозузорт. – Почему же?! Говори!
– Откусок перестал указывать на него. Видать, волос пропал… вместе с дорлифянином.
– Ты можешь сказать, где это случилось?
– Там, где Пропадающий Водопад. Дорлифянин был там: откусок указывал на него. Я долго смотрела. Вижу, откусок сник. Я снова долго смотрела на него и просила найти волос. Он молчал.
– Значит, Пропадающий Водопад?
– Да, Повелитель.
– Не тревожься, Сафа, отец ведь жив.
– Да, Повелитель.
– Ступай.
– Спасибо, Повелитель, – сказала Сафа и повернулась к двери.
– Постой.
Сафа глянула на него и, не дожидаясь слова хозяина, произнесла:
– Я покажу оба, Повелитель.
– Как ты догадалась?
Сафа пожала плечами.
– Ну. Сначала тот, что укажет на Дару.
Сафа вынула из кармана кофты тряпицу, развернула её, взяла двумя пальцами волос и подняла перед собой.
– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Вот, Повелитель, – сразу указал.
– Вижу, Сафа. Теперь второй.
Сафа достала другую тряпицу, на этот раз из отворота рукава.
– Откусок, найди волос, что тебя потерял… Откусок, найди волос, что тебя потерял… Откусок…
– Довольно, Сафа! Сейчас приведи ко мне Круду. Мы с ним к Даре на Шуше полетим. Дай ему волос, а откусок от него себе оставь. Еду принесёшь, когда вернусь. Ступай.
Трозузорт остался в комнате один.
– Решили, что тайный тоннель скроет ваш путь от глаз Выпитого Озера? Самонадеянность дорого обойдётся вам. Из тайного тоннеля есть только три хода. Один откроет вам Мир Вечности. Он пленит ваши сердца и поманит вас, и трудно будет удержаться от соблазна шагнуть в него. И тогда он превратит вас в ничто. Другой приведёт вас в пещеру Руш, что в глубине горы Рафрут на Скрытой Стороне. Там вы найдёте кости четверых лесовиков. Там вас ждёт та же участь – остаться в ней навечно костьми. Из третьего вы попадёте в ущелье Ведолик, где вашим мечтам по воле Выпитого Озера суждено обратиться в прах… Но пусть один из вас случайно уцелеет и поможет мне победить.
Трозузорт вышел на балкон и позвал:
– Шуш!
* * *
Савасард, Дэниел, Гройорг и Нэтэн всё дальше продвигались в глубь Красной Пещеры, не сворачивая в расселины и ходы, которые то слева, то справа открывал свет факелов. Путь изматывал их пуще ожидаемого. Причиной тому были устилавшие дно пещеры камни разной величины и формы. Они не давали ногам делать то, что те привыкли делать, – просто идти. Каждый камень, оставаясь верным себе, каменному, заставлял их подлаживаться к нему. И преодоление какого-то отрезка пути не приносило путникам радости: он всё время прирастал вместе с тем, как убегал вперёд свет, и, казалось, каменной реке не будет конца. Привалы, пусть и короткие, друзья делали часто. Это позволяло им не только дать отдых ногам, но и закрыть глаза и тем самым хоть ненадолго избавиться от того, что нельзя было победить и от чего негде было спрятаться, – от красноты, пропитавшей не только камни, но, казалось, и сам воздух.
Четвёрка остановилась на привал.
– Между сотней корявырей и сотней этих каменных злыдней, что у нас под ногами, выбрал бы первых! Злыдней-то не проучишь никакой палкой, Мал-Малец в помощь мне!
Не первую передышку Гройорг начинал с подобной руготни.
– Не боишься накликать, Гройорг-Квадрат?
– Я тебе, Смельчак, так скажу: не боюсь никакой твари, кою палкой отвадить можно.
– Тихо! – настороженно сказал Савасард и рукой указал в ту сторону, откуда они пришли.
Из тьмы, которая по пятам следовала за путниками, донеслись шаги… яростные, словно подзадоренные жертвой. Гройорг выдернул из чехла свою дубинку и, округлив глаза, прохрипел:
– Неужто накликал?!
– Я же предупреждал, – сказал Нэтэн и снял лук.
Савасард тоже изготовился к стрельбе.
– Никак четвероногая тварь наших злыдней топчет? – почудилось Гройоргу.
– Я что-то никак в толк не возьму: ты против злыдней или за них? – поддел его Нэтэн.
– Это не человек, – сказал Савасард.
Тетива обоих луков, напрягшись, превратилась в нерв…
– Постойте! Это Семимес! – выкрикнул Дэниел, неожиданно вспомнив ночное происшествие в доме Малама, когда они с Мэтью приняли Семимеса за зверя.
Через мгновение чернота пещеры словно с силой вытолкнула в свет факелов того, чьи шаги заставили путников насторожиться. Это и в самом деле был Семимес. Лицо его напугало бы незнакомца, так напряжённо и страшно оно было. А осанка его, хоть он уже и распрямился, сохраняла черты бега на четвереньках. Он приблизился к друзьям и знакомо проскрипел, ощупывая себя руками:
– Друзья, скажите мне, я это или не я.
– Если я это я, то ты это ты, – прохрипел в ответ Гройорг, прогоняя сомнения Семимеса.
Маска страшилы сошла с него. Он был счастлив снова видеть родные лица. Он был счастлив, но всё же встречи с одними глазами, фиолетовыми, как новое небо над Дорлифом, боялся, и, может быть, поэтому сразу попался им.
– Дэн… – тихо сказал он. – Я не нашёл нашего Мэта. Я излазил все щели – нигде. Корявыри тоже были в расселине. Они не обнаружили его даже при свете факелов.
– Мэт ушёл, – прошептал Дэниел и посмотрел на своих друзей. – Он ушёл?
– В расселине нет, значит, ушёл. А раз ушёл, значит, жив, – не стерпев молчания, ответил Гройорг.
– А стрелы? Ты нашёл стрелы? – спросил Нэтэн.
– О чём ты спросишь дальше? – спросил его Семимес, вместо того чтобы ответить.
– Что, Нэтэн?! Что не так?! Семимес?! – воскликнул Дэниел.
– Там была кровь? – продолжал Нэтэн, невзирая на отталкивающий взгляд Семимеса.
– Я уже сказал: Мэта в расселине не было, ни живого, ни мёртвого.
– У меня тоже кровь, но я же жив. А у кого её нет после той драчки! – вмешался Гройорг.
– Ладно, Волчатник, я понял.
– Что ты понял, Нэтэн? – снова обратился к нему Дэниел.
– Нельзя мучить надежду – вот, что он понял, Дэн, – сказал Савасард. – Она у нас есть, и с ней нам легче идти дальше.
* * *
– Нам надо идти дальше. Слышишь, Дэн? Просыпайся. Надо идти.
Дэниел очнулся: над ним склонился Савасард, рядом стояли Нэтэн и Гройорг. Он огляделся вокруг и в недоумении спросил:
– А Семимес? Где он? Он не пришёл?
– Нет, Дэн, – ответил Савасард.
– Похоже, я задремал. Мне пригрезилось, что Семимес догнал нас.
– И что он тебе сказал? – всполошился Гройорг.
– Это же сон, Квадрат, – не преминул подсказать ему Нэтэн. – Тебе вон грибы каждую ночь снятся, а ешь лепёшки да баринтовые орехи.
– Если бы ночь! А то не поймёшь, когда в этой норе ночь, а когда день: всё время красно.
– Семимес сказал, что не нашёл Мэта, ни живым, ни мёртвым, – сказал Дэниел.
– В расселине нет, значит, ушёл. А раз ушёл, значит, жив, – заключил Гройорг.
– В моём сне ты то же самое сказал, слово в слово.
– Хороший сон, Дэн: надежду не отнимает. У нас она есть, и с ней нам легче идти дальше… Ты странно смотришь. Наверно, в твоём сне я уже говорил это?
– Да, Савасард.
…Хранители Слова шли по тайному проходу много времени. Здесь его не укорачивали границы дня, пересудов и ночи, следующего дня, следующих пересудов и следующей ночи. И поэтому оно было бесконечно долгим. Камни под ногами не позволяли путникам облегчить свой ход привычкой: едва зародившись, она разбивалась о них. И поэтому продвижение превратилось в муку. Краснота, казалось, проникала в голову и нервы каждого из путников не только через глаза, но и через рот, и через уши, и через кожу. Она проникла даже в их сны. И теперь нельзя было спрятаться от неё, закрыв глаза или заснув. И поэтому им не хотелось ни спать, ни говорить, ни слушать. А на крик, способный прогнать красноту, уже не было сил. И только Слово, Хранителями которого они были, заставляло их делать шаг за шагом… шаг за шагом…
