Орк своё обещание выполнил, но отыскать лестницу оказалось непросто. Пришлось порядком побродить вдоль обрыва, ежеминутно рискуя соскользнуть вниз. Наконец, над чахлым кустиком, прилепившемся над самым обрывом, он заметил концы грубо отёсанных жердей. Рен обхватил их ладонями и осторожно перенёс ногу на верхнюю ступеньку. Лестница скрипнула, но держала надёжно, а снизу донёсся ободряющий рык орка.
Как только парень оказался внизу, Кушрок схватил его за плечо своей широкой волосатой лапой и вместо приветствия изрёк:
— Кушрок решать — ходить с Реном.
— Ты хочешь идти со мной выручать пиратов?
— Моя так решать.
— Даже и не знаю… А если мне придётся тайно пробираться в город?
— Кушрок тогда ждать в лесу. А если драться — помогать.
— А Онар тебя отпустит?
— Моя решать, Онар отпускать, — без тени сомнения на клыкастой морде заявил орк.
— Ну, если ты так решил, идём!
Они спустились в распадок, где впервые встретились вчера днём. Неужели это было только вчера? Рену казалось, что со времени его выхода из таверны прошла неделя — столь насыщенными оказались эти сутки с небольшим.
Впрочем, как выяснилось, запас неожиданных событий, припасённых судьбой на эти дни, ещё не иссяк. Когда они приблизились вдоль берега ручья к жилищу старого Онара, орк внезапно остановился и молча потянул Рена за нагромождение каменных глыб, которое они как раз огибали. Парень осторожно выглянул из-за камня и понял, что на ферме неладно. Заполошно блеяли в загоне овцы, которым полагалось давно быть на пастбище. Потом послышались чьи-то грубые голоса.
— Там человеки, — тихо проговорил орк, когда Рен спрятался обратно за камни. — Чужаки! Они красть овцы!
— Погоди! Не похоже, что это грабители, — удержал Рен Кушрока, порывавшегося мчаться к ферме с топором наперевес. Парень вновь выглянул из-за глыбы и увидел стоявших у забора людей в доспехах наёмников герцога Оттона. Воины не заметили его, так как один из них как раз прикуривал от самокрутки второго. Потом они повернулись к невидимому Рену выходу из дома. Оттуда послышался шум и ещё один наёмник вытолкал на открытое место старика Онара.
— Совсем обнаглел, проклятый бунтовщик! — заорал он. — Ты сколько уже лет подать не платишь?
— Я в срок всё уплатил! — выпрямляясь, отвечал Онар. — Владетель здешних земель — барон Людвиг. Вот ему я и заплатил всё, что положено по закону!
— Ах ты старый шныг! — рявкнул стражник и ударил старика кулаком. Онар упал.
Рен понял, что момент подходящий, а дальше ждать нельзя, и натянул тетиву лука. Первая стрела вошла одному из наёмников в спину, как раз между пластинами доспеха. Воин вздрогнул, постоял немного, потом медленно опустился на колени и рухнул вниз лицом. А в воздухе уже просвистела вторая стрела. Правда, этот выстрел был не столь удачен. Второй наёмник, почуявший неладное, как раз поворачивался к смертельно раненому товарищу, когда Рен отпустил тетиву. Наконечник рассёк защищённое толстой кожей рукава плечо. Даже отсюда было видно, как брызнула кровь. Воин отскочил назад, пытаясь спрятаться за углом дома. Последний наёмник, оставив в покое Онара, сорвал из-за спины арбалет. Выстрелить он успел только раз. Болт высек из камня искры около лица Рена. А потом мимо парня с рёвом пронеслось что-то огромное, мохнатое, сверкающее лезвиями топора. Атакующий Кушрок был ужасен.
Наёмник с лихорадочной спешкой натянул тетиву и положил в жёлоб новый болт. Он поднял оружие, но выстрелить не успел — топор орка вышиб арбалет из его рук. Следующий удар пришёлся поперёк груди, и латы не выдержали… Тот наёмник, что был ранен в плечо стрелой, напал на Кушрока сбоку, но его меч встретил клинок Рена…
Остановившись, парень и орк посмотрели друг на друга, а потом бросились к лежавшему на земле Онару.
— Его живой! — радостно прорычал Кушрок, бережно поднимая старика.
Сзади вдруг раздался крик, и из дверей дома выскочила Тана. Платье на ней было разорвано, волосы растрепались. Следом выбежал ещё один наёмник. Увидев Рена, он хищно встопорщил жёсткие варрантские усы и выхватил меч. Похоже, он счёл, что сможет расправиться с молокососом без особого труда. Бешено заплясала и зазвенела сталь. Когда варрантец сползал по стене, его остановившийся взгляд выражал удивление…
Рен вбежал в дом и заозирался, ища новых врагов. Но там больше никого не было, кроме лежавшего на полу Боруса. Парень присел возле пастуха, отложив в сторону меч. Осторожно повернул Боруса на спину. Тот застонал и с трудом приподнялся.
— О, моя голова! — болезненно морщась, произнёс пастух.
— Радуйся, что вообще жив остался, — ответил ему Рен, убирая меч в ножны. Он ощутил, как пульсирует магический камень на груди, заживляя раны, полученные в схватке с наёмником.
- - — - - — - - — - - — - - — -
Примечания
15) Остров Гештат упоминается в моде "Пакт зла — Предыстория" команды Sharkdata Modteam. Возможно, именно с него происходил охотник, научивший Безымянного разделывать драконов.
16) Те, кто играл в "Ночь Ворона", может быть, помнят, что добыча пиратов на "Русалке" составила 14 с половиной тысяч золотых, но из них более 2 тысяч присвоил Френсис.
Глава 8
ЗА СТЕНОЙ ОРКОВ
Избранный проснулся рано. Он сразу вскочил на ноги, чувствуя себя полным сил и готовым к действию.
— Я должен разобраться со всем этим, — сказал он на прощанье заспанному Диего, — иначе три сумасшедших братца и их слуги никогда не оставят меня в покое!
— А что ты после делать будешь? — ответил вопросом бывший разведчик-призрак из Старого лагеря Миннентальской каторги, а ныне один из наиболее уважаемых торговцев Верхнего квартала Хориниса. — Ты же сопьёшься со скуки… Впрочем, всё равно — удачи!
Избранный пожал руку старому другу и помчался к гостинице. Там его уже ждал старый Джек, привыкший вставать ни свет ни заря. А Диего вернулся в постель, где, сладко потягиваясь, его ждала рыжеволосая красотка.
Избранный и старый моряк обменялись короткими приветствиями и направились к Восточным воротам. Пересекая рыночную площадь, которая была ещё пустынной по причине ранней поры, они встретили Кантара. Он уже раскладывал товар на одном из прилавков.
— Надеюсь, здесь всё краденое? — осведомился Избранный, остановившись перед торговцем.
— Почему краденое?.. А! Опять издеваешься! Всё не можешь меня простить…
— А ты что, хочешь, чтобы тебя простили? Бедный, бедный Кантар! Никто не хочет его понять и простить, а он так раскаивается…
— А что, если действительно раскаиваюсь? — спросил вдруг Кантар. — Не может у человека совесть проснуться?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
