В следующий миг на полосе земли сзади него появилась группа чернокожих туземцев, вооруженных копьями. Они явно охотились за белым человеком. Убрав очки в карман, я велел Тому и Джерри подать мой винчестер. Охотники таскали его вместе со своими винтовками, тогда как тяжелые ружья и боеприпасы оставались на попечении носильщиков. Они тут же повиновались, прихватив заодно сумку с патронами.
— За мной! — скомандовал я им и Хансу, и мы вчетвером устремились вперед, опережая носильщиков.
Изможденный незнакомец находился приблизительно в пятидесяти шагах от нас, а его преследователи — всего в шести от него. Туземцы начали метать копья, явно желая убить бедолагу, прежде чем тот доберется до нас. По моей команде мы открыли огонь и волею судеб поразили тех, кто едва не достиг своей цели. Под градом наших выстрелов злодеи отступили. Белый мужчина наконец достиг нас целым и невредимым и тут же обессиленно рухнул на землю.
— Бог мой! Неужто вы европеец? — проговорил он, задыхаясь. — Дайте мне ружье!
Я не стал рисковать, ведь у меня не оказалось запасного оружия, да и потом, вряд ли бедняга был сейчас в состоянии удержать его. А тем временем из-за хребта показалось человек тридцать или сорок копьеносцев — высоких и крепких. Наши носильщики побросали груз и с большим рвением включились в игру, издавая боевой клич: «Энгои! Энгои!» Мы пустили в ход дальнобойные винтовки.
В считаные минуты добрая половина нападавших была повержена, а остальные пустились наутек обратно через хребет. С нашей стороны пострадал лишь один человек, которого ранили копьем в плечо. Враги отступали, преследуемые нашими загадочными проводниками, из мирных носильщиков вдруг превратившихся в свирепых, словно тигры, воинов, которые, несмотря на усталость, ринулись в бой не хуже, чем зулусы. Столь разительная перемена изумила меня и Ханса.
— Взгляните-ка на этих малых, баас, — сказал мой слуга. — Похоже, они сражались не с чужаками, а с заклятыми врагами, ненависть к которым впитали с молоком матери. Обратите внимание на Кенеку: от злости наш приятель ощетинился, как дикобраз. — (И верно, его волосы и борода встали дыбом, а обыкновенно сонные глаза сейчас метали молнии.) — Разве ты не видел, как он расправился с тем здоровяком, которого ты упустил? — (Тут готтентот солгал: я вовсе не стрелял в этого туземца.) — Когда тот запустил ножом в бааса, Человек-сова вырвал из его рук копье и заколол наглеца. Должно быть, нападавшие принадлежали к племени абанда, которых, как мы знаем, дабанда просто ненавидят.
— В таком случае, — заметил я, — наши носильщики — сородичи Кенеки, люди одной с ним крови.
Тут я хватился белого незнакомца, о котором в этой суматохе совсем позабыл, и отправился на его поиски. Он сидел на земле и опустошал бутылку с водой, которую дал ему Джерри.
— Все-таки в гороскопах что-то есть, — произнес он, пытаясь отдышаться.
— Какие, к дьяволу, гороскопы? — спросил я, решив, что бедняга совсем спятил. — О чем это вы толкуете?
— Видите ли, мой отец был буквально помешан на астрологии. Представьте, он даже заблаговременно вычислил дату моего рождения. Однажды батюшка предсказал, что я встречу в пустыне белого человека, который спасет меня от кровожадных дикарей.
— Неужели? — Я решил сменить тему. — А позвольте узнать ваше имя?
— Джон Таурус[413] Аркл. Я, видите ли, родился под знаком Тельца, потому батюшка и дал мне такое имя. Друзья называют меня Быком, — добавил он со смущенной улыбкой. Мысли этого парня явно блуждали где-то далеко.
Тут он закрыл глаза и начал терять сознание. Пришлось приводить его в чувство при помощи моих скудных запасов спиртного.
Глядя на этого человека, я призадумался. Манера речи выдавала в моем новом знакомом англичанина из хорошей семьи. Прозвище Бык очень ему подходило, хотя если бы этот самый Джон Аркл родился под созвездием Льва (или как оно там правильно называется), то, пожалуй, такое имя соответствовало бы ему даже больше.
Правду сказать, в нем было что-то от обоих этих животных. Массивный торс, крепкие ноги и крутой лоб напоминали быка, а золотистого оттенка борода и косматые волосы, ниспадавшие с плеч, смахивали на гриву. В глазах, озаряемых солнечным светом, прыгали золотые искорки, как водится у львов, что делало его похожим на царя зверей.
Пожалуй, никто не назвал бы этого парня красавцем, однако редко встретишь людей с такой яркой внешностью, как у него. Арклу было, судя по всему, около тридцати лет. Меня разбирало любопытство: интересно, как он оказался в этих диких краях? Ведь я, по словам Кенеки, был единственным белым человеком, ступившим на землю их племени.
Джин сделал свое дело, и вскоре Джон Таурус Аркл (престранное имя!) понемногу пришел в себя. Когда он был еще без сознания, Кенека подошел к нам с копьем убитого им воина и уставился на незнакомца, встревоженно и злобно.
— Ничего страшного, — заметил я, — обычный обморок. Он скоро оклемается.
— Правда, господин? — отозвался Кенека, глядя на Аркла с явным неодобрением и даже неприязнью. — А я-то надеялся, что он умер.
— И почему, скажи на милость?
— Этот человек навлечет на нас несчастья. Увы, опасения мои подтвердились.
— И чего же именно ты опасался?
— О, звезды поведали мне об этом человеке. Я знал, что мы найдем его труп.
«Как же ты мне надоел со своими звездами», — подумал я. А вслух произнес:
— Что ж, Кенека, видно, ты понял их не совсем правильно, ведь этот парень жив. И учти: я не дам его в обиду. А о каких несчастьях ты толковал?
— Да вот о каких, — ответил Кенека, обводя рукой с копьем бездыханные тела. — Разве беда уже не пришла? Так знай же: один из убитых перед смертью рассказал
