— Нет, — Рамир резко качнула головой, показывая, что она думает совершенно иначе. — Как ты не понимаешь: кем бы мы ни родились вновь, пусть даже женами Хранителей, нам никогда снова не встретить на своем пути Его! Такое случается лишь раз в вечность!
Фейр не нашлась, чем возразить. "Ты права, милая, — ее уста молчали, вместо них говорили глаза. — Нам несказанно повезло, и в то же время…"
— Мы должны быть счастливы… — вздохнула Рамир. — Почему же мне так больно? — на ее глаза набежали слезы. — Почему мне кажется, что счастье идет всего лишь в шаге, но я никогда не смогу его догнать, прикоснуться! Никогда…
— Мы рабы спутников повелителя небес. Это…
— Невыносимо! Ведь рабов могут продать в любой момент! И все, чудо закончится! Фейр, я боюсь, очень боюсь, что меня купят!
— Так ты поэтому спрашивала, видит ли Он в нас людей?
— Да.
Фейр смотрела на спутницу с сочувствием, не зная, что сказать, посоветовать…
За то время, что минуло с прошлого города, Рамир расцвела прекрасным бутоном розы. Ее могли купить уже тогда — мимо подобной ей не просто пройти. Но торговцы, словно предчувствуя будущее, не стали торопиться, желая выручить за рабыню наивысшую цену…
Женщина огляделась вокруг.
— Может быть, все не так плохо, милая, — пытаясь хоть как-то утешить девушку, проговорила она. — Город не кажется богатым, а наши хозяева не станут продавать такую красавицу, как ты, за медяк.
— Я… — да, она все это прекрасно понимала, вот только… — Мне страшно, Фейр!
Она хотела сказать что-то еще, но тут к рабыням подошла Лина. Караванщица сурово глянула на них, затем ткуна пальцем в сторону Рамир:
— Ты. Пойдешь к дочке хозяина каравана, поможешь ей переодеться, — и, повернувшись, караванщица поспешно ушла — ей нужно было позаботиться о собственных детях.
Рабыня на миг замешкалась.
— Спроси у нее! — словно по наитию, неожиданно для девушки и даже самой себя прошептала Фейр.
Тяжелый полог был отдернут и прикреплен веревками к деревянному каркасу, подставляя чрево повозки под порывы теплого веселого ветра, стремившегося поскорее выдуть из него затхлый дух маленького замкнутого пространства.
Девочка, одетая в толстый вязаный свитер, сидела на краю, баюкая словно маленького ребенка золотого волчонка.
Зверек крутил головой, плаксиво поскуливая.
— Ну что ты, что с тобой? — дочь хозяина глядела на своего питомца с отчаянием, в ее глазах уже блестели слезы. — Не хочешь в город? Боишься? Шуши, ты не заболела? Может быть, тебе вредно тепло? — она не заметила прихода рабыни, всецело сосредоточившись на волчонке, не обращая внимания даже на длинные пряди растрепавшихся волос, соскальзывавшие со лба, щекоча щеки и нос.
Но, в отличие от маленькой караванщицы, волчонок сразу же почувствовал чужачку. Перекатившись со спины на лапки, он прижался к коленям хозяйки, взъерошил шерсть, недовольно заворчав.
— Зачем ты пришла? — вскинув голову, Мати взглянула на рабыню, зло сверкая глазами. — Уходи!
— Мне велели помочь тебе переодеться… — начала Рамир, но девочка перебила ее:
— Ты что, не видишь: мне не до этого!
— Малыш, ты не можешь так говорить с той, кто старше тебя, — укоризненно проговорил Шамаш, приближение которого ни одна из них не заметила.
Рамир, сжавшись, словно от страха, поспешила немного отстать, пряча глаза. В этот миг ей страстно хотелось провалиться сквозь землю, скрыться куда-нибудь, лишь бы не попасться на глаза богу.
— Могу! — упрямо возразила девочка, но тут волчонок вновь заскулил, отвлекая внимание своей хозяйки от всего остального. — Шамаш, что с ней? — Мати глядела на него с мольбой о помощи, в ее глазах был страх. — Неужели я что-то сделала не так? Я сама варила кашу, может быть…
Нагнувшись, тот взял волчонка из рук девочки, осмотрел.
Шуллат, прижавшись к нему, вновь заскулила.
— Она боится города, да, не хочет в него входить? Но почему? — Мати никак не могла взять в толк. Ведь золотые волки такие смелые. И отец уверял ее: никто никогда не посмеет причинить зло посвященным Матушке Метелице.
— Не города, — качнул головой колдун. Он стал осторожно поглаживать зверька, почесывать ему лоб, успокаивая.
— Тепло не повредит ей? Шамаш, ты можешь призвать среди тепла холод пустыни?
— Конечно, но это ни к чему, — проговорил он, переводя взгляд с волчонка на девочку. — Успокойся. Помни: твои чувства передаются ей. Если ты переволнуешься и заболеешь, Шуллат станет лишь хуже. Сейчас же она здорова. В ней живет только страх перед неизвестным. Не забывай: снежные волки никогда не переступали городской черты, лишь подходили к ней.
— Она действительно хранит в себе память предков? — Мати немного успокоилась. Страх в ее глазах сменился любопытством.
— Да.
— Ты говоришь об этом так спокойно! Неужели тебя это нисколько не удивляет? Это ведь так… так необычно, замечательно!
— Золотые волки не были бы теми, кто они есть, без этой памяти.
— Они такие… чудесные! — девочка глядела на Шуши с восхищением и обожанием. — Я не знаю никого, кто бы сравнился с ними!
— Есть создания, удивительно похожие на них, обладающие такой же способностью — помнить.
— Люди? — в ее голосе звучала неуверенность.
— Нет. Драконы.
— Драконы… — девочка мечтательно потянулась, вспоминая… — Ой, - она вздрогнула, встретившись взглядом с шедшей рядом с повозкой рабыней. — Ты подслушивала…! - в ней вновь вспыхнула злость и, словно почувствовав перемену настроения своей хозяйки, начавшая успокаиваться Шуши вновь заскулила, заворчала, завозилась на руках у Шамаша.
Рамир, не пришедшая еще в себя от того, что она услышала, растерянно молчала. Но стоило повелителю небес обернуться к ней, взглянуть задумчивым взглядом своих черных глубоких, как сама бездна, глаз, как рабыня вновь в страхе сжалась. "Нет, только не это! — кричала в ней душа. — Я не хотела прогневать Его! Боги, постарайтесь понять меня, объясните Ему, заклинаю Вас!"
— Я же сказала, уходи! Я не хочу переодеваться! — вновь долетел до нее разозленный голосок девочки. — Папа накажет тебя за то, что ты ослушалась! И за то, что подслушивала тоже!
— Да, хозяйка, — подобное наказание казалось ей в этот миг избавлением.
— Ты хочешь войти в город в этом? — маг прищурившись смотрел на нахохлившуюся как воробей Мати, которая, видя смешинки в его глазах, забыла о вспышке злости.
— А почему бы нет? — она уперла руки в бока, решив настаивать на своем, хотя и не понимала, зачем это делает…Из вредности, может быть…
— Зажаришься, — его губ коснулась улыбка. — Не говоря уже о том, что сейчас ты выглядишь как огородное пугало. Волосы торчат во все стороны, так что глаз не видно, на щеках грязь, руки вообще черные, как у той, кто чистит очаги… Хочешь посмотреть на свое отражение в зеркале?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
